Чарли не выдержал и отчаянно завопил.

— Тихо! — прошипела загадочная фигура.

Чарли слился со стеной в единое целое, а фигура — он, она, оно? — промчалась мимо, в холл.

Как быть дальше? Вернуться или все-таки подняться на башню? Конечно, в школьных коридорах спокойнее, но трубу-то искать надо, да и лестница в башню недалеко, за той круглой комнатой. А обратный путь неминуемо лежит через холл, где наверняка притаилось таинственное оно, шипящее и с фиолетовыми крыльями. «Лучше поднимусь на башню», — содрогнувшись, решил Чарли. Мальчик пулей пронесся по коридору, и, как только он очутился в освещенной круглой комнате, страх прошел. Комната была пуста.

Тот, кто спорил с обладателем фиолетовых крыльев, уже куда-то подевался. Да никакие это были не крылья, дошло до Чарли. Полы фиолетового плаща, вот и все! Наверно, это учителя поругались, и один ушел, а второй, злющий на весь мир, пробежал мимо меня в холл.

Успокоившись, Чарли стал подниматься по винтовой лестнице, стараясь не споткнуться на крутых ступеньках. Обиталище мистера Пилигрима помещалось на пятом, последнем этаже. Но склад музыкального добра начинался прямо на лестнице, точнее, на площадке: здесь на полках, в коробках и просто стопками на полу хранились ноты. Между стеллажами виднелась дубовая дверь в музыкальную комнату, куда раньше ходил на уроки фортепиано Габриэль. На темной поверхности двери белела прикрепленная записка: «Мистер Пилигрим уехал».

Чарли добросовестно перерыл все коробки, переворошил ноты на полках, заглянул во все закоулки, но тщетно. Отыскалась флейта, упаковка скрипичных струн, гребешок и жестянка овсяного печенья. Трубы не было. А если поискать в самой музыкальной комнате? Там, кажется, был рояль и два табурета, больше ничего. Чарли перечитал записку на дверях, и ему показалось, что на бумажке проступают совсем другие слова: «Посторонним вход воспрещен».

Однако Чарли частенько действовал не подумав, а запреты манили его, как сыр манит мышь. На этот раз он немного подумал и все-таки решился войти, правда, предварительно деликатно постучался в дверь. К его удивлению, из-за двери раздался усталый голос:

— Войдите! Чарли послушался.

На вертящемся табурете перед роялем, сгорбившись и закутавшись в синий плащ, сидел доктор Солтуэзер, вспыльчивый руководитель школьного хора. Его густая седая шевелюра стояла дыбом, а на лице учителя было непривычное для Чарли выражение — острой тревоги и отчаяния.

— Простите, сэр, я трубу ищу, — извиняющимся голосом объяснил Чарли.

— Надо же. Трубу, говоришь… — Учитель посмотрел на Чарли отсутствующим взором.

— Но, похоже, ее тут нет.

— Нет, ничего нет… — уронил доктор Солтуэзер.

— Извините, сэр. — Чарли уже хотел шмыгнуть за дверь, но с языка у него само собой сорвалось: — А мистер Пилигрим где?

— Где? — Учитель взглянул на Чарли так, будто только сейчас его увидел. — А-а, Чарли Бон, это ты.

— Я, сэр.

— Сам не знаю, куда делся мистер Пилигрим. Полная загадка, — пожал синими плечами доктор Солтуэзер.

— Понятно, — сказал Чарли, чтобы что-нибудь сказать, и опять хотел уйти, но у него снова выскочил вопрос: — А это я не на него в коридоре налетел?

— Нет, что ты! — воскликнул доктор Солтуэзер. — Это, наверно, был мистер Мармор, ваш новый классный руководитель.

— Новый классный руководитель? — Чарли передернуло. Шипение над ухом, фиолетовые крылья… Бр-р!

— Вот именно. Положение складывается еще то. — Доктор Солтуэзер пристально изучал Чарли, точно прикидывая, стоит ли его посвящать во все подробности, потом все-таки решился. Видно, он был не на шутку расстроен, иначе вряд ли стал бы обсуждать дипломатические вопросы с первым встречным учеником, даже не старостой. — Вообще говоря, мистер Мармор прибыл в академию как преподаватель истории. Но почему-то предъявил письмо от мистера Пилигрима, в котором тот сообщал о своем уходе. Уж не знаю, как и где они столкнулись. А теперь этот… кхм… господин выразил желание преподавать фортепиано! — Голос доктора Солтуэзера загремел: — Заявляется сюда, занимает музыкальную, самовольно вешает на дверь всякие записки! Мало того, пытается выставить за дверь меня! Меня, руководителя музыкального отделения! С моей же территории! Неслыханно!

Чарли поддакнул и быстро сказал:

— Но он же был в фиолетовом плаще, я видел.

— А-а, плащ… — Доктор Солтуэзер пригладил встрепанные волосы и пожал плечами. — Мистер Мармор, видите ли, формально приписан к театральному. Вот и носит фиолетовое.

— Ясно, — на всякий случай ответил Чарли, хотя полностью запутался. — Это как — один преподаватель на трех отделениях учит?

— Таково распоряжение доктора Блура. Я тут бессилен, — развел руками доктор Солтуэзер. — Ладно, беги, Чарли. Извини, трубы нет, помочь ничем не могу. Если бы ее нашли уборщицы, она точно была бы здесь. Таков порядок. Может, художники ее позаимствовали? Вечно таскают что ни попадя для своих натюрмортов. Ты поищи в мастерских.

— Это мысль! — обрадовался Чарли. — Спасибо сэр!

Итак, снова в путь. Академия Блура была настоящим лабиринтом; чтобы попасть в мастерские художников, нужно было подняться по главной лестнице, а для этого требовалось пройти через холл. Загадочный мистер Мармор мальчику там не встретился, зато встретился Манфред Блур.

— Правило сто раз написал? — холодно спросил он у Чарли.

— Э-э… нет пока.

— Не забудь, а то придется написать его не сто, а двести раз, — пригрозил Манфред.

— Да… То есть, нет, Манфред, я просто не успел, я обязательно, сразу после уроков.

Манфред раздраженно фыркнул и проследовал прочь.

— Можно спросить? — Вопрос опять сорвался у Чарли с языка неожиданно для него самого. — А ты больше не учишься в академии?

— Нет! — рявкнул Манфред. — Я теперь ассистент преподавателя. Так что, Бон, впредь называй меня на «вы» и обращайся ко мне «сэр».

— Слушаюсь, сэр, — поспешно выпалил Чарли. «Выкать» Манфреду было непривычно, но, по крайней мере, хоть предупредил, и то спасибо.

— В другой раз забудешь, оштрафую. И иди пиши правило. — Манфред скрылся в кабинете старост и с грохотом захлопнул дверь.

Сдать штрафные строчки в течение дня Чарли было попросту некогда, где кабинет Манфреда, он так и не узнал и теперь ломал голову: то ли заняться этим прямо сейчас, то ли пойти искать трубу по мастерским художников. Мысленно повторив правило, которое ему предстояло написать сто раз, Чарли убедился, что забыл последнюю строчку. Это решало все вопросы. «Эмма наверняка помнит!» — подумал Чарли и отправился к художникам, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев — Эмма ведь училась на живописи.

Чарли знал, что Эмма частенько работает в так называемой галерее — просторной проходной мастерской окнами в сад. Но сегодня ее там не оказалось. Трубы, впрочем, в мастерской не обнаружилось тоже — ни в шкафу, ни на полках. Из галереи вела еще одна железная винтовая лестница, на сей раз вниз, в мастерскую скульпторов. Тут кипела работа: посреди возвышалась каменная глыба, а по обе стороны от нее стояли два хорошо знакомых Чарли старшеклассника в зеленых фартуках. Они радушно поздоровались с гостем:

— Привет, Чарли!

— Заходи, заходи!

Повидаться с курчавым африканцем Лизандром и светловолосым скандинавом Танкредом Чарли после каникул еще не успел. Ого, ну и вымахали же оба за лето! А прически-то! Интересно, как директор это стерпит? Лизандр заплел на голове уйму косичек дредов, украшенных разноцветными бусинками, а Танкред извел немало геля для укладки и стал похож на белокурого дикобраза. На их фоне вечно растрепанный Чарли кому угодно показался бы образцом приличия по части прически.

— Каким ветром тебя к нам занесло? — поинтересовался Танкред.

— Трубу ищу. Забыл где-то, не помню где, думал, может, кто из ваших взял ее порисовать. Слушайте, я вас еле узнал!

— А мы тебя — сразу, ты ничуть не изменился, — весело сказал Лизандр. — Нет, труба твоя, как видишь, нам не позирует. Ну, что нового скажешь, как началась четверть?