И Руфь позвонила Иджи — первый раз за три недели.

— Я получила твою записку и подумала: может, нам стоит поговорить?

Иджи колотила дрожь.

— Отлично. Я сейчас. — И бросилась из дому, собираясь по дороге заскочить к преподобному Скроггинсу и одолжить у него Библию на случай, если придется поклясться, что она никогда больше не соврет Руфи.

Она завернула за угол и, увидев дом Нинни и Клео, вдруг встала как вкопанная. Какая записка? Не посылала она никакой записки.

15 октября 1947 г.

ОДНОРУКИЙ ЗАЩИТНИК ПРИВЕЛ КОМАНДУ К ПЯТОЙ ПОБЕДЕ

Со счетом 27:20 побеждена команда Эджвуда! После того как в четвертом периоде счет стал 20:20, победу Полустанку принес блестящий пас с 43 ярдов однорукого защитника команды Полустанка Бадди (Культяшки) Тредгуда, студента старшего курса.

«Культяшка — наш самый ценный игрок, — сказал сегодня утром тренер Делбер Нэйвс. — Его воля к победе и командный дух принесли нам успех. Несмотря на отсутствие руки, в этом сезоне на его счету ЗЗ паса из 37. Он может принять подачу с центра поля, поймать мяч на грудь и меньше чем за две секунды сориентироваться и сделать пас, а его скорость и точность просто потрясающи».

Этот студент, неплохо успевая в учебе, является также первым игроком в бейсбольной и баскетбольной командах. Он сын миссис Руфи Джемисон из Полустанка, и на вопрос, как ему удалось добиться таких успехов в спорте, объяснил, что обязан этим своей тете Иджи, которая помогала его воспитывать.

Полустанок, штат Алабама

28 октября 1947 г.

Культяшка только что вернулся с тренировки и открыл бутылку колы. Иджи за стойкой готовила Смоки Одиночке вторую чашку кофе. Когда Культяшка проходил мимо, она сказала:

— Я хочу с вами побеседовать, молодой человек.

Сейчас начнется, подумал Смоки и уткнулся в свою тарелку с куском пирога.

Культяшка удивился:

— А чего я такого сделал? Ничего и не делал…

— Это ты так думаешь, маленький негодник, — сказала Иджи Культяшке, который уже вымахал до шести футов и брился. — Пойдем-ка в твою комнату.

Он нехотя поплелся за ней и сел за стол.

— А где мама?

— В школу пошла, на собрание. А теперь, молодой человек, признавайтесь, что вы сегодня наговорили Пегги?

— Пегги? Какой такой Пегги? — Взгляд у него был, как у невинного младенца.

— Сам знаешь какой. Пегги Хэдли.

— Ничего я ей не говорил.

— Так уж и ничего?

— Ничего.

— Тогда почему же она заходила в кафе не далее как час назад и рыдала в три ручья?

— Понятия не имею. Откуда мне знать?

— А разве она не просила тебя сходить с ней сегодня на танцы?

— Может, и просила. Не помню я.

— И что же ты сказал?

— Ой, тетя Иджи, да не хочу я ходить с ней ни на какие танцы. Она же ещё ребенок.

— Я спрашиваю, что ты ей сказал?

— Ну, сказал, что занят или что-то в этом роде. Просто она психованная.

— Я хочу точно знать, что ты сказал этой девочке?

— Да я же просто шутил.

— Ах, значит, ты шутил? Позволь, я тебе скажу, что ты там делал. Ты выпендривался перед ребятами, вот что ты делал.

Культяшка заерзал на стуле.

— Ты сказал ей, чтобы сначала сиськи отрастила, а потом уж приглашала тебя. Так?

Он молчал.

— Так или нет?

— Тетя Иджи, да я же просто пошутил!

— Да тебе за такие шутки морду набить надо.

— Ее брат, между прочим, рядом со мной стоял.

— Значит, и ему надо задницу надрать.

— Она просто делает из мухи слона.

— Из мухи слона? Ты хоть представляешь, сколько мужества понадобилось этой девочке, чтобы подойти и позвать тебя на танцы? А ты говоришь ей такую гадость на глазах у всех ребят! Ну так вот, приятель, мы с твоей мамой растили тебя не для того, чтобы ты стал грубой, тупой деревенщиной. Тебе понравится, если бы с твоей матерью так разговаривали? А что, если какая-нибудь девушка тебе скажет: приходи, когда пипиську отрастишь?

Культяшка покраснел.

— Не говорите так, тетя Иджи.

— Нет, я буду говорить именно так. Я не позволю тебе вести себя по-хамски. Не хочешь на танцы — дело твое, но чтоб не смел так разговаривать с Пегги или ещё какой девушкой. Ты понял меня?

— Да, мэм.

— Я хочу, чтобы ты пошел к ней прямо сейчас и извинился. И не тяни с этим, понял?

— Да, мэм. — Он поднялся.

— Сядь. Я ещё не закончила.

Культяшка вздохнул и сел.

— Что еще?

— Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Я хочу знать, как у тебя дела с девочками.

Культяшке эта тема была явно не по душе.

— В каком смысле?

— Я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь. Тебе семнадцать, и ты уже достаточно взрослый, чтобы быть мужчиной, но мы с твоей мамой беспокоимся.

— Почему?

— Мы думали, что ты сам повзрослеешь, ведь ты уже не маленький, чтобы целыми днями болтаться на улице с ребятами.

— А что вы имеете против моих друзей?

— Ничего, просто все они — парни.

— Ну и что?

— А то, что по тебе столько девчонок с ума сходят, а ты ни одной даже свидания не назначил.

Культяшка молчал.

— И ведешь себя как последняя задница, когда они с тобой пытаются заговорить. Я видела.

Культяшка ковырял дырку в клетчатой скатерти.

— Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю. Твой двоюродный брат Бастер не сегодня-завтра женится, уже ребенка ждут, а он всего на год старше тебя.

— Ну и что?

— А то, что ты ни разу не пригласил девочку даже в кино, и каждый раз, когда в школе устраивают танцы, ты удираешь на охоту.

— Я люблю охотиться.

— Я тоже. Но знаешь, в жизни должны быть не только охота и спорт.

Культяшка опять вздохнул и зажмурился.

— А меня больше ничего не интересует.

— Я тебе купила машину, отремонтировала, а все зачем? Вдруг, думаю, захочешь куда-нибудь свозить Пегги. А ты только и делаешь, что гоняешь с мальчишками туда-сюда по шоссе.

— Почему Пегги?

— Ну, Пегги или ещё кого… Я не хочу, чтобы ты остался как Смоки — один-одинешенек.

— А что, ему вроде и так неплохо.

— Да, неплохо, но было бы намного лучше, если бы у него была жена и семья. Случись что со мной или с мамой, что с тобой станется?

— Ничего, не пропаду. Я не дурак какой-нибудь.

— Знаю, что не пропадешь, но мне бы очень хотелось, чтобы тебя кто-то любил, заботился о тебе. Всех хороших девчонок разберут — охнуть не успеешь. И чем тебе Пегги не по душе?

— Да нет, она нормальная.

— Я же знаю, она тебе нравится. Ты посылал ей открытку на День святого Валентина, до того еще, как вымахал с каланчу и стал таким зазнайкой.

Он молчал.

— Ну, может, тебе кто другой нравится?

— Не-е.

— Почему?

Культяшка взорвался:

— Не нравится и все! Оставьте меня в покое!

— Послушай, дружище, — сказала Иджи, — может, на футбольном поле ты и важная персона, но я тебе пеленки меняла и имею право хоть сейчас выдрать как следует. Так что говори, в чем дело.

Культяшка молчал.

— Ну, в чем дело, сынок?

— Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать. Мне надо идти.

— Ну-ка сядь. Никуда тебе не надо.

Он вздохнул и сел.

— Культяшка, тебе не нравятся девочки? — тихо спросила Иджи.

Культяшка отвел глаза.

— Да нет, нравятся.

— Тогда почему же ты с ними не гуляешь?

— Послушайте, да все у меня в порядке, я не какой-нибудь там ненормальный, если вы об этом беспокоитесь. Просто… — Культяшка вытер потную ладонь о штаны.

— Давай, Культяшка, скажи мне, в чем дело, сынок. Мы же с тобой всегда говорили начистоту.

— Знаю. Просто я не хочу ни с кем говорить об этом.

— Знаю, что не хочешь, а ты постарайся через «не хочу». Ну, так что?