Он накрыл Реджи драным вязаным одеялом, висевшим на спинке дивана. Сам удивился своей отцовской нежности — а он-то думал, так бывает только со своими. На прощанье эдак вполсилы помахал собаке, выключил свет и на цыпочках пошел по коридору к двери.

Он уже взялся за щеколду, когда голос произнес:

— Надеюсь, вы не задумали уехать без меня. — Тоненький упрямый голосок.

— Ну вот еще, — ответил Джексон.

На дорожке к дому возле «рейнджровера» Нила Траппера стоял «ниссан-пэтфайндер».

— Я его уже видела, — сказала Реджи. — Это тех людей, которые угрожают мистеру Трапперу.

— И они вернулись.

— Надо за ними проследить, — сказала Реджи. — Когда уедут. Если уедут.

— Пешком будем следить? — спросил Джексон. — Вряд ли выйдет.

Из Масселбурга они приехали на такси, которое высадило их на углу. Улица Трапперов будто вымерла — ни огонька, ни единой кошки.

— Ну, — сказала Реджи, — можно взять машину доктора Траппер. Она в гараже.

А «приус» закоротить-то можно? Удобные преступные методы вытесняются современными автомобильными технологиями.

— В гараже есть запасные ключи, — сказала Реджи. — На полке за старой банкой с краской. «Дымчатый жемчуг».

— Что?

— «Дымчатый жемчуг» — так цвет называется. Доктор Траппер говорила, там никто не будет искать. Я принесу.

Он держался поодаль. Давненько он никому не садился на хвост. Сначала преступникам, потом неверным супругам. А теперь большим мужикам в ужасных машинах. Или наоборот. Они прокрались по газону в гараж, и спустя какие-то секунды из дома, стукнув дверью, вышли двое и забрались в «ниссан». Вообще-то, Джексон приехал допросить Траппера, но есть шанс, что «ниссан» приведет их если не к доктору Траппер, то к чему-нибудь любопытному — или в любопытные места. Перед бензоколонкой Луиза выдвинула три теории: месть, убийство и похищение. Джексон склонялся к похищению. Надо было ее поцеловать. Он сдержался, потому что он женат, она замужем, но, может, то был лишь предлог, может, он струсил. И к тому же, если б он попробовал, она бы наверняка ему врезала.

Чтобы нормально вести, он вытащил руку из перевязи. На адреналине боль отступила, — скажем прямо, благодаря новой дозе из фармацевтического рога изобилия, дарованного австралийцем Майком, Джексон был замечательно энергичен.

— Только эту машину не разбейте, — сказала Реджи.

Собака на заднем сиденье тихонько заскулила.

— Она радуется, что опять в машине доктора Траппер, и грустит, что доктора Траппер тут нет.

— Говоришь на собачьем, значит?

— Да.

Реджи настояла на том, чтоб они взяли собаку. Джексон чувствовал, как собачьи глаза сверлят ему затылок, — может, псина планирует отыграться?

Реджи снова читала дорожные знаки.

— Лоунхэд, Розлин, Охендинни, Пеникук, — говорила она.

— Ладно, — сказал Джексон. — Читать я умею.

— Прямо как в старые времена, — сказала она.

— То есть вчера, которое, поскольку мы оба не спали, по-прежнему считается сегодня? — Время ему теперь прекрасно удавалось.

Дорога из Эдинбурга была тиха, но не пустынна, пять часов, зимнее утро, однако люди уже шевелились, нехотя трюхая вперед в утреннем сумраке. Прогромыхали несколько продуктовых фур, промчался мотоциклист, которому не терпелось к Рождеству подарить кому-нибудь свои органы, но ничто не мешало Джексону следить за «ниссаном».

Дело осложнилось, когда «ниссан» съехал с шоссе. Джексон оторвался насколько мог, но местных дорог он не знал и боялся, что «ниссан» внезапно свернет и испарится, а он, Джексон, не заметит. Некоторое время думал, что потерял его, но потом разглядел впереди фары высоко над дорогой и сделал вывод, что это «ниссан» и есть. «Ниссан» свернул на какую-то, кажется, грунтовку, и габаритные огни заскакали вверх-вниз. Джексон миновал поворот, потом сдал назад, выключил фары и поехал следом поодаль. На повороте не было указателей, сообщавших, куда эта дорога ведет, но такие дороги обычно ведут мало куда.

Через пару сотен ярдов он остановил машину на въезде в поле. Не то чтобы спрятал, но и не прямо на виду.

— Так, — сказал он Реджи. — Ты и собака — обе сидите здесь. Я серьезно, ты поняла меня? Я знаю, что ты ровно из тех, кто вылезет из машины, едва я скроюсь с глаз, но я прошу тебя торжественно мне пообещать, что ты останешься здесь. Обещаешь?

— Обещаю, — послушно ответила она.

В бардачке у Джоанны Траппер он нашел тяжеленный «Мэглайт». В крайнем случае фонарь — прекрасное оружие, Джексону он бы тоже не помешал, но он отдал фонарь Реджи и распорядился:

— Если кто подойдет, ударишь его вот этим.

Он вышел из «приуса» и прислушался. Мотор «ниссана» урчал, потом смолк. Джексон зашагал вперед.

«Ниссан» стоял перед домом возле малозаметной «тойоты», и из него выбирались люди — одеревенелые, словно всю ночь не спали. Джексон смотрел, как один постучал в дверь, потом оба зашли, не дожидаясь ответа. Спустя несколько секунд он услышал, как они возбужденно орут друг на друга, будто обнаружили что-то неожиданное — или не нашли то, чего ожидали (а может, и то и другое), а потом они выбежали из дома — один на бегу звонил по телефону, — забрались в «ниссан» и промчались мимо к основной дороге — Джексон едва успел броситься в сухую канаву на обочине. К счастью, они проехали мимо «приуса» и не остановились.

Он направился к дому — интересно, что их так перепугало. Будем надеяться, не мертвец. На текущую неделю мертвецов вполне достаточно.

В густых кустах у дома что-то шевельнулось, и Джексон подпрыгнул. Лиса? Барсук? Но на тропинку выступил не зверь, а человек. Света из окон хватало разглядеть, что это женщина, а потом ее, точно мотылька, залило светом фонаря, который нетвердо держала (типично непослушная) Реджи, и тогда Джексон увидел, что это не просто женщина — это женщина с ребенком. Она вся была в крови, а в руке сжимала нож. Не мадонна, но исполинский и угрожающий ангел мщения.

Собака в восторге гавкнула и ринулась к ней.

— Доктор Траппер? — спросил Джексон, опасливо приближаясь.

— Помогите мне? — сказала она.

Скорее повеление, чем просьба, словно богиня внезапно очутилась на земле и теперь ей срочно требовался аколит. А Джексон никогда не говорил «нет» — ни богиням, ни тем, кто просит о помощи.

Маргрит, оттого ль грустна ты, что пустеют рощ палаты,[155] вот и приходит лето, зозуля поет «ку-ку»,[156] одна бабуся проглотила муху, лежал Адам, окован, в кандалы закован, и далеко еще до сна,[157] пять синих птичек на моем крыльце. Беги, беги, Джоанна, беги. Да только не убежишь, она на поводке, как животное. Она вспомнила, что животные отгрызают себе лапу, чтоб сбежать из капкана, и попыталась зубами разодрать веревку, но веревка из полипропилена, ей хоть бы хны.

Она понимала: вот оно, то темное место, которое ей суждено было найти вновь. Если с тобой один раз случилось ужасное, это не значит, что оно не случится опять.

Эти люди обращались к ней лишь по необходимости, но их, похоже, не беспокоило, что она видит их лица. Выправка у них военная — может, особое подразделение. Наемники. Лучше с ними говорить, решила она, даже если они не отвечают. Один был пониже, и она называла его Питер (Простите, я не знаю, как вас зовут, можно я буду звать вас Питером?). Того, что повыше, она звала Джоном (Может, Джон? Хорошее имя). Она говорила: «Спасибо, Джон», когда он приносил ей воды, и «Очень мило с вашей стороны, Питер», когда они уносили горшок.