Сейчас он совсем не волновался, говорил уверенно, не сомневаясь ни единой секунды, а вот до меня происходящее доходило с чудовищным опозданием.

–… ты сама видела, что развестись несложно, если нет детей или совместного имущества. Зато мне не будет неловко перед твоим отцом за то, что мы в одной постели спим, понимаешь? У нас вроде как документ будет, который, – Чудов запнулся. – Который разрешает нам быть вместе и до конца. Всё будет по правилам…

– Тебя только формализм волнует? Мы с тобой взрослые люди, можем спать хоть рядом, хоть верхом друг на друге. Могу тебе расписку написать, что я не против, если тебе так важны документы.

Разозлилась на него. Это он из-за волнения такую чушь несёт, или реально считает, что штампик что-то решит?

– Что? Нет, Надь, ты не так поняла. Я… да блин.

Он вдруг сел на одно колено передо мной и крепко стиснул правую руку.

– Выходи за меня просто так. Если откажешь я пойму, и ничего между нами не изменится, клянусь. Мы так же будем жить вместе, спать на диване, буду возить тебя на учёбу, любить буду так же сильно как сейчас…

– Ты сумасшедший, ты в курсе?

– Есть такое, – он улыбнулся, не выпуская мою руку. – Ну так? А насколько ты сумасшедшая?

А я ещё более двинутая, чем он.

– Родители убьют нас, ты же понимаешь?

– Мы им не скажем.

– У меня фамилия поменяется! Думаешь, они не узнают?

– О, ты согласна стать Чудовой? – он поднялся на ноги и взял моё лицо в ладони.

– Если соглашусь на твоё безумное предложение, я автоматически Чудова…

– Соглашайся, – к Юре вернулся его дьявольский соблазняющий голос, когда он понял, что почти продавил меня.

– А это даст мне право целовать тебя?

– Не-а. Это не идёт в счёт уплаты долгов, извини, там отдельная такса.

– А что я тогда получу? Какие бонусы?

– Всего меня получишь и на всю жизнь. Как тебе?

– Ты и так мой.

– Чёрт… Когда ты успела стать такой коварной?

– У меня был хороший учитель. Как думаешь, четырнадцатое февраля уже застолбили?

– Пойдём узнаем.

– Надя, поступила в твой институт, ты знал?

Мама очень редко заговаривала о ней. Родительское сердце без ошибки чувствовало мою боль, потому в семье все избегали этой темы.

– Не знал, – ответил после подозрительно долгой паузы, не отрывая взгляда от тарелки с супом. Приехал домой на летние каникулы и теперь жадно наверстывал упущенное в Москве. Там мне было одиноко без папы и мамы, пусть и приёмных. И не только по ним я скучал...

– Врёшь.

Отложил ложку и позволил себе заглянуть в глаза матери.

– С чего ты взяла?

– Юра, мне можешь не врать, я знаю, что тебе не плевать на девочку. Ты первым делом её всегда во дворе высматриваешь. Может, уже пора сказать ей и не мучить себя?

Мама не знает всей правды, просто думает, что я обычный безнадёжно влюбленный парень. Но всё не так, всё сложнее.

– Что сказать? Не понимаю о чём ты.

Она лишь покачала головой, а затем коварно улыбнулась.

– Тогда тебя не расстроит, что вы разминулись? Она только что взяла такси и поехала на вокзал.

– Как разминулись? – вскочил с места.

– Очень просто. Ей надо явиться в институт до первого августа. Она в Москву поехала?

– Почему ты мне раньше не сказала?! – я почти кричал на мать.

– М? Не понимаю о чём ты, – передразнила меня она, и я в голос простонал. Да блин.

Схватил рюкзак и бросился к двери.

– Что даже чаю не попьёшь? – мама с нарочитой тоской спросила меня в спину, а я уже нёсся по лестнице на улицу и высматривал хоть кого-то, кто сможет меня подбросить.

– Юрец! – сгрёб меня в охапку Денис, один из тех, кто когда-то дразнил мою Надю, но это было так давно, что он уже и не вспомнить. Да и изменились мы сильно с тех пор.

– Денч, подбрось до вокзала. Срочно надо.

– За Надькой бежишь? Всё по-прежнему да,Чудов? – смеялся мой друг детства.

Меня трясло от волнения. Уедет, она сейчас уедет! Я столько ждал, чтобы её увидеть, хоть мельком после летней сессии, и вот упустил эту возможность. Я больше не могу ждать, я скажу ей, что я идиот. Что люблю её, что я псих вдобавок, и пусть сама решает, что с этим делать. Нужен я ей такой? Надеюсь, что нужен. Боже, как все клокочет в груди от страха и предвкушения.

– Пожалуйста…

– Не вопрос. Поехали.

Денис не жалел свою старую девятку ради меня. Гнал к вокзалу, и периодически поглядывал в мою сторону.

– Ты прости меня, Юрец. Глупо мы себя вели тогда. Видели, что девчонка тебе дорога, и задирали. Это смешным казалось. Если бы мы только не… Мы же всё её искали тогда. А ты нашёл, нашёл и спас.

– Не надо. Ты не виноват. Никто не виноват, это я её оттолкнул, а если бы не толкнул, то никого спасать не пришлось бы, – обхватил себя руками, чтобы сдержать захлёстывающий меня до краёв ужас того дня.

– Она скучала по тебе, – соврал Ден.

– Не скучала, она меня даже не помнит.

– Вспомнила бы, если бы ты не избегал её всё это время.

Смелости мне не хватило. Когда она пришла в себя в больнице, то очень долго вспоминала родных, а когда мы наконец встретились, то спряталась за своего отца и испуганно спросила его:

– Кто это?

Солнце погасло, стёрлась из памяти конфета на ладошке, а искренняя улыбка сменилась вечной настороженностью, которая проявлялось напряжённой складочкой на лбу. Она забыла меня, забыла что с ней случилось, и я посчитал это знаком. Сам решил вычеркнуть себя из её жизни. Но свет к Наде всё равно не вернулся, улыбаться она не начала, словно той ночью мне всё отдала. В итоге я не выдержал этой пытки. Смотрела на неё и мучился от бессилия. Сбежал в Москву, хотя мог остаться, поступить в наш пед, быть рядом… Я пожалел об этом в первый же месяц, но назад пути не было. Я быстро направил свою безумную любовь в нужное русло, стал безотказным добрячком с периферии. Меня смешила недоверчивая реакция на мою безвозмездную помощь, и вскоре я поверил, что таким образом несу Надин свет. Вот только я не был искренним, потому что только ей одной я хотел светить…

– Не расстраивайся, Юрец. Позвони ей, хочешь номер дам её? – предложил Денис, доставая из кармана мобилу.

Поезд ушёл, и я воспринял это как очередной знак. Вернулся к маме и остывшему супу, отложив своё признание на неопределённый срок, а заодно проморгав мудака Кирилла…

Дома мне ничего не сказали. Опять всё поняли без слов, а утром мама положила мне на подушку билет на поезд и поцеловала в висок. Я ещё долго не мог решиться, а потом…

– Юр…

– М?

Я уже заполнил графы со своими паспортными данными, и наблюдал за Надей.

– Ты точно уверен?

Молча ткнул пальцем в свою подпись и улыбнулся. Я точно уверен. Никогда ещё не было настолько, чёрт возьми, уверен.

– Мне надо будет исправлять зачётку и студенческий билет…

– Просто в деканат зайдёшь и поставишь всех в известность. В зачетке сверху подпишут новую фамилию. Обычное дело.

– Не верится, что мы это делаем.

– Чудовы же. Нам подходит.

Она вывела красивым почерком мою фамилию и шумно выдохнула.

– Поздравляю, – кисло прокомментировала наше решение работница загса, которую сегодняшние рокировки явно не оставили равнодушной. – Четырнадцатое февраля в десять тридцать. Не опаздывайте…

– Не опоздаем, – ответил за нас, потому что моя девочка говорить резко разучилась.

Забегая немного вперёд, мы не опоздали, и целовала меня Надя. Привстала на мысочки и робко потянулась ко мне, забирая последний долг и свой свет обратно. Не весь, конечно. Половину она оставила мне, и теперь мы его делили на двоих.

— Не передумала? — немного нервно спросил Юра, теребя в руках свои вязанные варежки.

— Всего пять минут прошло, думаешь, у меня было достаточно времени осознать всю глубину случившегося?

— Первые мгновения самые важные. Именно тогда мы понимаем, что совершили ошибку. Как самоубийца, шагнувший в окно. Или сидящая на диете девушка, запихнувшая в рот что-то очень калорийное, или когда подкидываешь монетку...