Вождь смерил меня подозрительным взглядом и потыкал мечом меж прутьев.

— Не пытайся обдурить меня, девчонка, называть неправильные ингредиенты, — пригрозил он. — Я хочу отрубить тебе палец, сварить в бульоне и дать кому-нибудь отведать. Если он умрет или растечется лужей слизи, смерть твоя будет долгой и мучительной. Понятно?

Похолодев, я кивнула. Понятно, что никто из гоблинов не умрет, потому что и про яд, и про рецепт я все выдумала. Однако мне совсем не улыбалось лишиться пальца. Ужас какой-то!

Вождь сплюнул и оглядел опустевший лагерь.

— Ба, да ни один из этих псов не сможет изловить мне пикси, — пробормотал он и поскреб себе ухо. — А коли поймают — все равно сожрут, точняк. Р-р-р, лучше сам найду... Буграт!

Одинокий стражник встрепенулся.

— Вождь?

— Присмотри за нашим ужином, — приказал вождь, пряча меч в ножны. — Попробует сбежать — отруби ей ноги.

— Бу сделано, вождь.

— А я на охоту. — Вождь еще раз предостерегающе взглянул на меня и, тяжело шагая, скрылся в подлеске.

— Умно придумано, — с ноткой удивления в голосе промурлыкал Грималкин и принялся грызть путы.

Я кивнула, не в силах выдавить ни слова.

Грыз он долго, а я тем временем кусала губы, заламывала руки и старалась не расспрашивать Грималкина о его успехах. Тянулись минуты; я с беспокойством всматривалась в чащу, ожидая, что из леса вот-вот полезут вождь и свора гоблинов. Одинокий стражник расхаживал по периметру лагеря, злобно сверкая на меня глазами и вынуждая Грималкина то и дело исчезать. Наконец, после того как стражник пошел на восьмой или девятый круг, Грималкин подал голос.

— Ну, теперь пролезешь.

Я с трудом развернулась и обнаружила, что несколько завязок на прутьях клетки перегрызены пополам — честь и хвала крепким челюстям и острым зубам Грималкина!

— Давай пошевеливайся, — зашипел Грималкин и стал бить хвостом. — Потом будешь пялиться... Они возвращаются!

Со всех сторон зашуршали кусты, воздух наполнился лающим смехом, звуки приближались. С гулко бьющимся сердцем я схватилась за прутья, стараясь не задеть шипы, и потянула. Клетка не поддавалась, прутья цеплялись друг за друга мелкими веточками, и тогда я потянула в стороны еще сильнее. Все равно что протискиваться сквозь густые заросли! Шипы чуть раздвинулись, дразня меня близкой свободой, но тут же сомкнулись снова.

Из-за деревьев показался вождь в сопровождении еще трех гоблинов. В кулаке он сжимал что-то мелкое, извивающееся, а приспешники тащили полные охапки бледно-голубых поганок.

— С грибами-то легко! — фыркнул вождь, иронически оглядываясь на остальных. — Грибы собрать любой идиот сумеет! Вот если б я отправил этих псов ловить пикси, то нам бы только косточки достались, прежде чем...

Он застыл и уставился на меня. Какой-то миг стоял, моргая, а потом нехорошо сузил глаза и сжал кулаки. Мелкое создание, которое он при этом стиснул сильнее, тоненько пискнуло, а гоблин придушил его до смерти и отшвырнул на землю. Взревев от ярости, вождь выхватил свой меч. Я закричала и рванулась из клетки изо всех сил.

Ветки и колючки затрещали, задняя стенка клетки разломилась, и я вырвалась на волю.

— Беги! — воскликнул Грималкин, но я уже и сама припустила прочь.

Мы рванули в лес, преследуемые по пятам разгневанными гоблинами.

Я продиралась через чащу леса вслед за смутными очертаниями Грималкина; прутья и листья хлестали меня по лицу. Позади трещали ветки, неслось рычание, в ушах все громче раздавались злобные проклятия вождя. Я запыхалась, легкие горели огнем, но я упорно заставляла ноги двигаться вперед, понимая, что любая заминка или падение означают смерть.

— Сюда! — воскликнул Грималкин и метнулся в заросли ежевики. — Если доберемся до реки — мы спасены! Гоблины не умеют плавать!

Я последовала за ним в густую чащу, изготовившись терпеть, когда колючки будут раздирать мне плоть и рвать на мне одежду. Но ветви с легкостью раздвинулись передо мной, как будто впереди шел Пак, и я проскользнула в заросли, почти не исцарапавшись. Скоро кусты ежевики остались позади, и лишь по ту сторону зарослей все еще слышался хруст веток, сопровождаемый громкими проклятиями и воплями. Гоблинам продираться через чащу было гораздо сложнее, и я на бегу вознесла хвалу тем силам, которые это устроили.

В ушах шумело, дыхание прерывисто вырывалось изо рта, а где-то впереди слышался бурлящий гул воды. Спотыкаясь на каждом шагу, я вывалилась из лесной чащи на поляну, а земля вдруг ушла из-под ног, и я упала на каменистый берег.

Прямо передо мной текла большая река, почти в сотню ярдов шириной, а на реке — ни мостов, ни паромов. Другой берег скрывали клубы густого тумана. Грималкин застыл у самой кромки воды, почти неотличимый от серой дымки, и нетерпеливо бил хвостом.

— Скорее! — торопил он — На том берегу — земли Лесного владыки. Скорее!

На подгибающихся от усталости ногах я спустилась по каменистому склону и в нерешительности застыла на берегу. Если даже в тихих заводях притаились кошмарные лошади, что же явится на свет из огромной черной реки? Перед мысленным взором мельтешили образы огромных рыбин и морских чудовищ.

Что-то просвистело надо мной и с лязгом отскочило от камней. Гоблинское копье сверкнуло на берегу белым костяным наконечником. Я побледнела. Остаться здесь, чтобы меня проткнули острые палки, или рискнуть и поплыть по реке?

Я прыгнула в воду, задохнулась от внезапного холода, забилась, сражаясь с течением, которое повлекло меня вниз по реке. Я неплохо плаваю, но все тело размягчилось как желе, а легким не хватало кислорода. Я забарахталась

и

едва не потонула, нахлебавшись воды; грудь жгло огнем. Течение тащило меня все дальше, и я с трудом сдерживала панику.

Еще одна пика просвистела над головой. Гоблины преследовали меня по берегу, карабкались по камням и швыряли копья. Страх придал мне новой энергии. Я устремились к противоположному берегу, отчаянно работая руками и ногами, из последних сил сражаясь с течением.

В воду сыпались все новые копья, но, к счастью, гоблины, похоже, целились так же плохо, как соображали.

Я уже почти достигла пелены тумана, как вдруг что-то с силой вонзилось мне в плечо, и спину словно обожгло огнем. Я задохнулась и ушла под воду. Руку сковало болью, а подводное течение потащило меня все глубже... Я поняла, что вот-вот умру.

Что-то схватило меня за запястье, потянуло вверх. Я вынырнула из-под воды и хлебнула воздуха разрывающимися легкими, сражаясь с подступившей к глазам темнотой. Постепенно приходя в чувство, я обнаружила,

что меня тащат по воде, но ничего не видела из-за тумана. Затем ноги нащупали твердую почву, и вот я уже лежала на траве, под теплыми лучами солнца.

Надо мной склонилось девичье лицо цвета летней травы: светлые волосы щекотали мне щеку, глаза смотрели с беспокойством и любопытством. На шее девушки серебристо поблескивали крошечные чешуйки. Незнакомка улыбнулась, сверкнув зубами — острыми и мелкими, как у хищной рыбы.

К горлу подступил крик, но я сдержалась.

Эта девушка только что спасла мне жизнь, даже если и собиралась съесть меня потом сама. Невежливо орать ей в лицо... К тому же резкие движения могут спровоцировать внезапное нападение. Страх показывать нельзя. Я глубоко вздохнула и постаралась сесть, поморщившись от внезапной резкой боли в плече.

—

Э-э... привет, — пробормотала я.

Девушка отпрянула и удивленно заморгала.

Как ни странно, у нее оказался не рыбий хвост, а ноги, хотя между пальцев рук и ног виднелись перепонки, а сами пальцы оканчивались длинными острыми когтями. С подола коротенького белого платьица капала вода.