Очнувшись, я оглядел незнакомую комнату, на этот раз освещенную дневным светом. Огонь в газовом очаге горел по-вчерашнему, но шелковые портьеры на окнах были отдернуты, и утренний свет беспрепятственно проникал сквозь высокие стекла. Только свет этот был как-то непохож на яркие золотые лучи тропического солнца. Какой-то он бледный, точно безжизненный, точно проникающий сквозь молочное стекло. Что это: рассвет или сумерки? Но вот сверкнул ослепительный зигзаг молнии, на секунду залив синим светом роскошный цветник и старые деревья сада, и нашу маленькую комнату, и бледные лица спящих товарищей. Сверкнул и погас в то самое мгновение, когда сильный удар грома до основания потряс стены легкого бамбукового здания.
— Да, погода разыгралась не на шутку! Кстати, пора переменить элементы в моей батарее, не то нам кислорода не хватит! — сказал мне доктор Грэй, продолжая хлопотать около своих машин.
И точно, воздух в комнате был значительно тяжелее, чем вчера вечером, и к нему примешивался легкий сернистый запах, очевидно, просочившийся снаружи. Я подошел к окну и сразу понял причину страшной белой окраски света, удивившего меня в первую минуту. Густой туман скрывал не только горизонт, но и ближайшие деревья. Его молочно-белые волны колебались, точно палевые облака на летнем небе, изредка принимая ярко-золотой оттенок от случайно прорвавшегося солнечного луча или же превращаясь в синие огненные горы при мгновенном освещении молнии. Сплошная молочная полоса тумана резко оканчивалась на неизвестной вышине, там, где начинались голые вершины скал, ясно вырисовывающихся на темно-сером фоне неба... Быстро мелькающие тучи сплошь покрывали его, и сквозь темную пелену изредка только сквозил золотистый край невидимого солнца. Ветра не было слышно, хотя быстрый полет облаков доказывал его стремительность. Очевидно, сплошная масса тумана не пропускала его низменные части берега. Гробовая тишина нарушалась только постоянными раскатами грома, которые усиливались по мере приближения грозы. Облегченно вздохнул я полной грудью.
— Слава Богу, гроза очистит воздух, а буря унесет проклятый туман и покончит с «сонным временем»!
— Дай-то Бог, капитан! Это было бы большое счастье! — задумчиво отвечал мне доктор Грэй, принимаясь растапливать камин.
С особым удовольствием глядел я на веселый огонек, затеплившийся под заботливой рукой ученого Наш милый хозяин принялся приготовлять завтрак. Он заварил кофе, расставил чашки, нарезал сыр, хлеб, холодное мясо. Я так любовался его быстротой и ловкостью, что совсем позабыл предложить ему свою помощь. Но доктор даже не заметил моей невежливости, поглощенный какой-то неотвязчивой мыслью. Внезапно он подошел ко мне, положил руку на плечо и проговорил, вопросительно подчеркивая каждое слово:
— Что же вы намерены предпринять в будущем, капитан Бэгг? Знаете ли вы, что у этого Кчерни более ста человек в распоряжении? Нас же всего пять! Как ни считай, больше пяти не выйдет!
Растроганный, схватил я лежащую на моем плече руку храброго, честного и великодушного человека. В этом уже нельзя было сомневаться после его последних слов. Мы заговорили откровенно, как старые друзья. Тут только я узнал, что доктор Грэй прекрасно знал Руперта Беллендена еще с того времени, когда тот учился в Бостоне. Видел он и его отца, и сестру, тогда еще маленькую девочку. От всей души желал бы он помочь ей и избавить от гнусного тиранства ее ужасного мужа. Это я сразу понял, несмотря на то, что доктор многословием не отличался и лишних слов не любил. С глубочайшей признательностью пожал я его руку, от всей души благодаря Бога за то, что он послал бедной женщине такого умного, знающего и энергичного друга.
Доктор Грэй отвечал мне таким же дружеским рукопожатием и затем продолжил заниматься утренним хозяйством. Только закончив приготовление завтрака, он опять подошел ко мне и спросил так же отрывисто, без дальнейших предисловий:
— А как вы думаете, капитан, зачем я приехал сюда?
— Вероятно для того, чтобы проверить рассказы об отравляющих газах «сонного времени», доктор? Вы сами нам говорили вчера об этом, и я полагал...
Насмешливая улыбка доктора помешала мне окончить мою фразу.
— Нет, дорогой капитан, проверять мне было нечего. Я прекрасно знал ядовитые свойства здешнего тумана и не они — не они одни, по крайней мере, — привлекли меня сюда, хотя все американские газеты прославляют храброго ученого, «рискующего своей жизнью ради науки». То же думает и мистер Кчерни, то же сказал я и вам вчера, не зная наверно, принадлежите ли вы к числу его сообщников или нет. На саже деле...
Доктор Грэй остановился и окинул глазами комнату. Мои товарищи все еще крепко спали. Питер Блэй громко храпел, а на губах Долли Вендта мелькала блаженная улыбка, и он чуть слышно шептал во сне: Розамунда! Доктор тоже улыбнулся доброй улыбкой старика, радующегося молодому счастью, и продолжал, слегка понизив голос, как человек, сообщающий важную тайну.
— На самом деле меня сюда привлекла иная причина, капитан! Надо вам сказать, что я как-то вылечил старшего боцмана яхты, ожидавшей мистера Кчерни в Сан-Франциско. Случайно находясь в этом городе, я так же случайно, как живший вблизи пристани врач, был призван к моряку, упавшему с мачты и переломавшему себе несколько ребер. Надежды на его спасение уже не было, и врачи морского госпиталя единогласно отказались от несчастного пациента. Меня заинтересовал интересный случай, да и захотелось мне показать коллегам, что они ничего не смыслят в хирургии. И вот я принялся ухаживать за чужим матросом, как за родным братом, так усердно, что в конце концов мне удалось спасти его. Конечно, мой пациент воспылал ко мне безграничной благодарностью и таким же доверием. А так как он вообще отличался словоохотливостью, то и выболтал мне целую массу сведений о своем патроне «князе Кчерни», как называл «губернатора» Кеннского острова, и о его тихоокеанских владениях. Я думаю, не поблагодарил бы его господин «губернатор», если бы знал то, что я все знаю от его главного поверенного. К счастью бедного боцмана, да и для нас с вами, капитан, мистер Кчерни этого не знает. Но не в этом дело, а в том, что этот самый боцман сообщил мне наверное, что он и мистер Кчерни — первые европейцы, открывшие Кеннский остров. Собственно, первым был мой пациент. Его как-то море выбросило едва живого на неизвестный берег после бури, разбившей его судно о подводные скалы. Спасенный прожил несколько недель на берегу и был возвращен в Европу на случайно зашедшем туда китоловном судне. Поступив на яхту мистера Кчерни и заслужив его доверие, боцман впоследствии сообщил ему о своем открытии, — и уж конечно, не даром. Но опять-таки не в этом дело... Оба молодца уверены в том, что раньше их никто не знал о существовании Кеннского острова, и оба ошибаются. Более ста лет тому назад один немецкий путешественник был также заброшен кораблекрушением на пустынный берег, и, вернувшись в Америку, описал свое путешествие. Путешествие это долго считалось вымыслом и было давно всеми забыто, когда рассказ моего пациента напомнил мне о его существовании. Не без труда нашел я экземпляр старой книги в Вашингтонской публичной библиотеке и прочел ее весьма внимательно! — Доктор Грэй помолчал еще раз с видом человека, сообщавшего другому нечто чрезвычайно важное. Признаюсь, я все еще не понимал, к чему он клонит, но он не объяснил мне своей мысли до конца, круто переменив разговор.
— Этот венгерский виртуоз чертовски хитер, спору нет! Но все же мы посмотрим, перехитрит ли он американского профессора. Особенно, если ему будет помогать опытный английский моряк. Как вы думаете, капитан Бэгг, не предпринять ли нам что-нибудь на пользу мисс Белленден? Авось Бог даст, буря разыграется и разгонит проклятый туман, что вернет нам свободу действий. Должна же гроза в самом деле очистить воздух!
Страшный удар грома раздался над нашими головами, точно гроза хотела подкрепить слова американского ученого, разыгравшись с тою страшной силой, которая присуща только тропическому климату. Оглушительный треск и яркий блеск молнии, заливший всю комнату ослепительным светом, разбудили крепко спящего Питера. Он вскочил, как ужаленный.
