Кайду очень любил свою дочь и гордился ею. Он хотел выдать ее замуж за достойного человека, и это было нетрудно, потому что многие владетельные ханы, царевичи и эмиры искали ее руки. Но Аярук сказала: «Я выйду замуж только за такого человека, который будет сильнее меня».

И хан Кайду объявил: «Каждый, кто пожелает свататься к Аярук, должен бороться с нею. Если он ее положит на землю, она станет его женой; если она его положит, он должен дать ей тысячу коней, а если тысячи коней у него нет, ему будет отрублена голова».

Ну стали приезжать и пробовать свое счастье многие знатные и простые люди. Но всех их побеждала в борьбе Аярук. Одни отдавали ей тысячу коней и уезжали, другие оставляли у ее шатра свои головы, и никого из них ей не было жалко. Так прошло немало лет. Женихов приезжало все меньше и меньше и, наконец, они совсем перестали приезжать, к великому огорчению хана Кайду, который уже начал терять надежду, что его любимая дочь когда-нибудь выйдет замуж.

Но вот, однажды приезжает царевич – сын одного из самых могущественных владык, просит руки Аярук и говорит, что готов с нею бороться. Был он молодой, красивый, веселый и казался очень сильным, но Кайду уже не верил, что кто-нибудь может одолеть его дочь. И стал он тогда уговаривать Аярук: «Поддайся ему нарочно и выйди за него замуж! Лучшего мужа ты никогда не найдешь». Аярук полюбила этого царевича с первого взгляда, но она ответила отцу: «Я буду бороться честно, потому что не смогу уважать мужа, если не уверюсь, что он сильнее меня».

Они стали бороться. Долго боролись, и иногда казалось, что царевич одолевает, но Аярук все же положила его на землю. Он встал, низко поклонился ей и сказал: «Ты оказалась сильнее меня, Аярук, и не станешь моей женой. Но я не хочу уходить отсюда побежденным. Я не дам тебе тысячи коней, пусть мне на твоих глазах отрубят голову!».

Аярук стала белее снега, а Кайду промолвил: «Нам не нужно твоих коней, и я не хочу рубить тебе голову. Иди с миром!» Тогда он спросил: «А что скажешь ты, Аярук?» И она ответила: «Иди с миром!» Но царевич не тронулся с места и сказал: «Если бы я воспользовался твоей милостью, я был бы побежден второй раз и ушел бы отсюда посрамленным дважды, унося на плечах твое презрение. А я еще могу остаться победителем, ибо теперь знаю: ты меня любишь!» И, сказав это, он выхватил свой кинжал и закололся.

– И что же было потом с Аярук? – спросила Ха-тедже после довольно длинной паузы.

– Аярук, несмотря на свою силу, оказалась побежденной, ханум. Она больше ни с кем не боролась, никогда не вышла замуж и до самой смерти любила этого царевича.

– Она потом, наверно, жалела, что не поддалась ему.

– Не думаю, ханум. Лучше сохранить любовь и уважение к мертвому, чем презрение к живому. Она не могла уважать слабого человека, а он не мог пережить поражения, и в этом оказалась его сила. Значит, они оба поступили правильно.

– Оба пожертвовали тем, что было дороже всего… Что же, я, кажется, догадываюсь, для чего ты мне это рассказал, оглан. Только я не совсем понимаю, зачем тут нужна жертва? И мне пришло в голову другое: на самом деле царевич был сильнее, чем Аярук, и он мог ее побороть. Но поддался потому, что вдруг почувствовал, что ему легче умереть, чем жениться на ней.

– Как могла ты подумать такое,«ханум? – в сильном смущении воскликнул Карач-мурза. – Я же сказал тебе, что она была красавица, каких мало!

– Может быть, пока он боролся с нею, успел рассмотреть, что эта красавица уже не очень молода. Ты же сам говорил, что много лет к ней ездили женихи, а под конец уже и ездить перестали.

Карач–мурза, вовсе не зная, что теперь говорить, растерянно взглянул на Хатедже. Она смотрела прямо на него, улыбаясь, и в прекрасных глазах ее не было ни горечи, ни обиды, как он ожидал, а было нечто совсем другое.

Улыбнулся и он, сперва уголком рта, потом улыбнулся шире, засмеялся, сдерживаясь, но вдруг не выдержал и, хлопнув себя ладонями по коленям, расхохотался от всей души. Глядя на него, смеялась и Хатедже.

– Ханум-джан! – воскликнул он, справившись с этим приступом смеха и вскакивая на ноги с таким чувством, будто с него свалилась гора. – Я все перепутал и только сейчас вспомнил, как было дело: царевич совсем не закололся! Они поборолись еще раз, он одолел Аярук, и они сразу поженились. И говорят, были очень счастливой парой. Давай и мы поженимся, ханум! Может быть, мы будем еще счастливее!

Среди всех величайших завоевателей, когда-либо создававших мировые империи, Тимур, так же, как и Наполеон, занимает особое место почти все другие, по самому рождению своему, имели право на известную власть и, начиная свое возвышение, уже располагали для этого какими-то отправными силами. Тимур же свое восхождение к вершинам власти начал с самой низкой точки, не имея ничего, кроме хорошей головы. И всем тем, чего достиг, он был обязан только своим личным качествам.

Он родился в марте 1336 года в селе Ходжа-Ильгар, близ города Шахрисябза, в небольшом княжестве Кеш, которое входило в состав Мавераннахра Отец его, некий Тарагай, принадлежал к тюркскому кочевому племени барласов и был человеком совершенно незначительным. Сам Тимур, еще не достигнув двадцатилетнего возраста, собрал небольшую шайку головорезов, с которыми начал свой жизненный путь, грабя на больших дорогах проходящие караваны.

Личная отвага, щедрость, незаурядный ум и замечательные организаторские способности скоро сделали его популярным сначала среди любителей легкой наживы, а потом и в массе его соплеменников – барласов. Шайка его быстро росла. Вскоре она превратилась в хорошо вооруженный воинский отряд, услугами которого начали пользоваться враждующие между собой татары.

Чагатайское государство в эти годы служило ареной кровавых войн и бесконечных восстаний – потомки хана Чагатая боролись между собой за престол, а местные эмиры, пользуясь этим, старались избавиться от власти чингизидов и утвердить свою

В 1346 году был убит великий хан Казан-бек, последний повелитель Чагатайского улуса, который после этого распался на два самостоятельные государства: Мо-голистан, куда вошли области Семиречья и Кашгара, и Мавераннахр В Моголистане продожали править потомки Чагатая, и первым из них утвердился на престоле хан Туклук-Тимур; в Мавераннахре власть перешла в руки тюркских князей, среди которых вскоре выделился и взял верх эмир Казаган, сделавшийся правителем государства. Однако по твердо установившемуся в Азии обычаю, сам он, не будучи чингизидом, ханского титула не принял, а возвел на престол подставного хана-чингизида Денишменда, именем которого и правил.

Но успокоения не наступило: Моголистан и Мавераннахр сейчас же вступили между собой в жестокую борьбу. Она шла с переменным успехом. В 1358 году эмир Казаган пал от руки убийцы, подосланного к нему моголистанским ханом Туклуком Год спустя, в разгоревшейся войне сложил голову и его сын и преемник Абдулла, после чего Мавераннахр распался на несколько независимых областей, с местными эмирами во главе Этим воспользовался хан Туклук, который, не теряя времени, приступил к их последовательному завоеванию

Тимур со своим отрядом в это время находился на службе у Кешского эмира Хаджи-Барласа Когда войско Туклука вторглось в Кеш, Хаджи-Барлас, после недолгого сопротивления, бросил свой город и бежал Тимур за ним не последовал. Он сумел поладить с победителем и перешел на службу к нему. Хан Туклук назначил его темником шахрисябзского тумена, что по положению сделало Тимура главой племени барласов. В это время ему было двадцать пять лет.

Борьба между претендентами на верховную власть шла своим чередом и, искусно лавируя между ними, Тимур продолжал свое возвышение. В 1362 году он уже стал владетельным эмиром Кеша. В том же году был убит хан Туклук и престол Моголистана перешел к его сыну, Илиас-ходже. В Мавераннахре к этому времени главенство приобрел внук Казагана – Хуссейн. Взвесив все и правильно определив соотношение сил, Тимур сделал новый удачный ход: он заключил союз с Хуссейном, женился на его сестре Улджи-Туркан и вскоре сделался его правой рукой. Вдвоем они продолжали воевать с Моголистаном и одновременно вели борьбу с эмирами за объединение под своей властью Мавераннахра. В одной из бесчисленных битв Тимур был сильно изранен – ему отрубили два пальца на руке и изувечили правую ногу, после чего он всю жизнь страдал от жестоких болей в этой ноге и навсегда остался хромым, откуда и пошло его прозвище Тимур-Ленг[82], искаженное европейцами в «Тамерлан».