– …папенькины слабые струны и заявила, что таким образом поддерживает боевой дух, и чувство патриотизма не позволит ей все бросить… Ну папа и сообразил, что невинности дочке уже не вернуть, и учредил орден «Свобода и Сандра», которым обязал награждать всех, кому доченька успела отдаться, но, с другой стороны, он и сам этот орден вручал особо отличившимся в боях, а Сандре запретил им отказывать, будь тот хоть вылитая горилла. Правда, каждый из соискателей награды должен пройти совершенно зверскую медкомиссию… На том бы оно все и кончилось, только нашелся один парень, из молодых, но полковник, который невзлюбил папу, зато дочка ему так приглянулась, что делить ее он ни с кем не захотел, будь тот хоть весь «Свободами и Сандрами» увешан. Вот с тех пор уже месяца полтора держит оборону в Хавли, благо, там один из главных арсеналов Освободительной армии.
– Насколько я знаю, Гальмаро с мятежниками не церемонится, – заметил Зеро, надеясь сменить тему разговора, – «листопад» – и на полсотни миль вокруг ничего, кроме копоти.
– А он бы давно так и сделал, если бы у полковника дочка не задержалась… Но это сиарская государственная тайна, покруче дислокации партизанских отрядов на территории, контролируемой продажным режимом, погрязшим в коррупции и разврате…
Вертолет резко вильнул в сторону, и Зеро заметил дымный след, мелькнувший на фоне зелени. Тика, едва не свалившийся вниз, рявкнул на пилота:
– Предупреждать надо, скотина!
– Которых предупреждали, те уже покойники, – спокойно ответил тот, кинул в рот очередную жвачку и потянул ручку на себя. Вертолет, задрав округлый нос, начал быстро набирать высоту, оставляя внизу автоматную трель.
Сам Зеро даже не успел испугаться, зато успел порадоваться, что Тика наконец-то умолк, хоть и не очень надеялся, что это надолго. В джунглях начали попадаться черные проплешины выжженных участков, мелькнула какая-то речушка, которую Зеро различил только по стремительному блику отраженного солнца, а потом однородная зелень вновь раскинулась от горизонта до горизонта…
Подумать только, еще вчера утром он сидел на собственной кухне, пил чай с кренделями, и Роза упорно беседовала с ним о ценах на свежие овощи, котлеты из бумаги и тропические благовония. Нет, даже если дельце не выгорит, подышать бесплатно свежим воздухом – тоже неплохо. Пока лучше не строить планов – завтра… Или послезавтра – кто их знает, когда они соизволят, наконец, сказать, что им надо. Может, Департамент решил спалить все эти джунгли вместе с партизанами, и им нужно обосновать мнение, что благоприятные политические последствия вполне возместят ущерб, нанесенный природе… Тогда, конечно, он, Зеро Валлахо, ничего им не подпишет, потому что тогда все равно подыхать, причем всем – и исполнителям и заказчикам. Остается надеяться, что в Департаменте сидят не одни кретины, а есть и просто идиоты, которые хоть понимают, что в Эвери еще есть, чем дышать, только благодаря тому, что в этих джунглях стреляют. Пока здесь опасно ни одна зараза не станет скупать здесь участки под дачи, отели, заводы, дороги, мегаполисы. А вообще, не организовать ли движение в защиту джунглей Сиара – и дело благородное, и заработать на этом можно вполне прилично. Чем больше вокруг вращается людей и денег, тем проще и приятнее жить – в толпе легче затеряться, а деньги имеют обыкновение прилипать, сами, причем… Но нет, все же, сначала надо послушать, что предложит этот самый дженти Гресс, не джунгли же палить, в самом деле. Кстати, этот негодяй Тика не сказал даже, кто такой этот Гресс, что за шишка, и почему он, собственно решает, что может независимый эксперт Зеро Валлахо, а чего не может…
Зеро сразу представил таинственного Гресса Вико этаким самодовольным толстячком из тех добряков, которым достаточно мигнуть, и они получали все, что им нужно для дела и для себя лично, а уж убрать кого-нибудь – так тут и мигать не надо. Впрочем, Зеро считал себя фигурой слишком заметной, чтобы сгинуть без следа, иначе бы он ни за что, ни за какой аванс не потащился бы в эту дыру, где у многих местных даже борода не растет.
– Справа два кукурузника! – Это был не Тика, а пилот, но болтливый порученец тоже не замедлил включиться:
– Это свои, не волнуйся, извозчик, – заявил он пилоту. – И вы, дженти Зеро, не волнуйтесь, это нас радостно встречают и, похоже, даже приветствуют. И правильно – тут в любой глуши может торчать какой-нибудь бродяга с гранатометом и сшибать все, что летает – просто так, для смеху. Так что, лишний эскорт не помешает, хотя, честно говоря, не ожидал, что дженти Гресс так высоко ценит вашу персону. Он даже комендантам провинций никого навстречу не высылает, разве что пару самонаводящихся, если на пароль не отвечают…
– Далеко еще?
– А в этом Сиаре вообще все рядом, все под боком, все под рукой… Часа через два предстанете. Ничего-ничего – дольше ждали. – Тика вдруг ловко выхватил из баула, привязанного к пилотскому сидению, небольшой томик в зеленом бархатном переплете и протянул его Зеро. – Вот почитайте, пока время есть. Это краткое изложение идей Гальмаро, для народа написано, просто и доступно, честно, по-солдатски. Читайте-читайте, здесь, в Южном Сиаре, эту книжку желательно знать наизусть или хотя бы близко к тексту. Вы читайте, а я помолчу пока, мы еще успеем наговориться. Вам предстоят славные дела, и мой опыт мне подсказывает, что пока вы их будете совершать, я буду рядом… Впрочем, мне нередко приходилось быть тенью великих, вернее, многие из тех, кому я был тенью, вскоре обретали величие или, хотя бы известность…
Похоже, Тика заметил, наконец, что ему никто не внимает, и замолчал, а Зеро сделал вид, что углубился в чтение. Несколько минут он смотрел сквозь книгу, раскрытую наугад, но вскоре взгляд его зацепился за строку, выполненную торжественным шрифтом – на правой странице располагался сиарский текст, а на левой – перевод на эверийский. «… я никому не обещаю ни богатства, ни отмщения за вековые обиды, ни славы и почестей. Лишь одно чувство, которое может испытывать воин и труженик, находит отклик в моем сердце – гордость! Да, та самая гордость, которая позволяет нам оставаться свободными и заставляет мировые державы искать нашего расположения. Но чтобы испытывать гордость, необходимо иметь для нее основание и стремиться к лучшему, а лучшее достигается только в борьбе. Никто по-настоящему не ценит то, что ему досталось слишком легко, Гордость не позволит нам довольствоваться тем, что валяется на дороге, мы лучше будем жить впроголодь, чем подбирать объедки с чужого стола. Я никому не обещаю ни богатства, ни отмщения за вековые обиды, ни славы, ни прижизненных почестей, но после нашей победы, когда единый Сиар станет равным среди великих, мы обретем ту гордость, которой достойны. Все остальное достанется нашим внукам, а если мы будем упорны в нашем движении вперед – то и детям. Из моих старых сподвижников мало кто верил тридцать лет назад, что в условиях гражданской войны можно создавать национальную промышленность, чуть ли не голыми руками на пустом месте, а теперь многие из них стали директорами фирм, производящих все, от детских игрушек до тяжелых танков…»
Джунгли почему-то оказались сверху, а потом свернулись в трубочку. Зеро, уже без вертолета, мчался вперед по этой зеленой трубе, то и дело озаряемой вспышками разрывов, а мимо пролетали вырванные с корнем стволы деревьев. Вскоре его догнал летящий параллельным курсом бронзовый бюст Гальмаро, скосил на него зрачки и со свистом помчался дальше, оставляя за собой дымный след. На всякий случай, Зеро натянул на лицо неизвестно откуда взявшийся противогаз и устремился в погоню, но путь ему преградили две гориллы в форме национальной гвардии Южного Сиара, вооруженные резиновыми дубинками и портативными огнеметами. Шлангом противогаза от них отмахаться не удалось, они быстро и гуманно завернули Зеро руки за спину и поволокли его по узкому коридору, стены которого были грубо окрашены в грязно-зеленый цвет, а в конце, на фоне сине-желтого бархатного знамени, на резном стуле, ногу на ногу, сидела обнаженная блондинка и курила толстую корранскую сигару, загадочно улыбаясь сквозь голубоватый дым. Гориллы кинули Зеро на колени перед ней и сорвали с него противогаз, с которым почему-то было до слез жалко расставаться. Блондинка чуть подалась вперед и повертела у него под носом золотой бляшкой, но одной стороне которой он разглядел надпись «Сандра», а на другой – «Свобода». «Свобода или Сандра?» – спросила она и подбросила бляшку вверх, не глядя, поймала ее и вновь показала Зеро. «Свобода и Сандра» – гласила надпись, а пол под ним вдруг провалился. Зеро схватился, было за ее загорелую ляжку, но рука соскользнула, и он полетел вниз в искрящийся полумрак вместе с каменными плитами, а вдогонку за ним несся хрустальный смех, звучавший все громче и громче…
