Краклин, в свою очередь, яростно распушила хвост и объявила:

— И когда мы их найдем, то вколотим их в глотки тем, кто похитил наших друзей! Одну за другой!

Брат Хиггли, смущенно улыбаясь, поспешил выскользнуть из лазарета, бормоча себе под нос:

— Ничего себе разговорчики! Кто бы мог представить. Услышать такое от двух лучших воспитанниц аббатства! Ну да ладно: едят — и то хорошо.

Пижма разломила желудь и, достав из него клочок пергамента, стала читать вслух:

Дочитав стихотворение, Пижма добавила: — Тут рядом со стихами столбик каких-то цифр, на мой взгляд совершенно несуразный. Вот послушайте: четыре из четырех, два из двух, три из двух, пять из трех, пять из двух, восемь из двух. — Поглядев последний раз на пергамент, ежиха сунула его под нос белочке. — Вот, подруга, это по твоей части. Насколько я знаю, задачка как раз в твоем духе.

Спокойно дожевав кусок пирога, Краклин с вызовом посмотрела на Пижму и спросила:

— Что, думаешь, не справлюсь?

Привычно поглядев на нее поверх очков, Ролло вздохнул и сказал:

— Мы на тебя очень надеемся.

Отхлебнув морса, белочка многозначительно помолчала и вдруг выпалила:

— Ну тогда вы двое простофиль, потому что у меня нет ни единой догадки, ни единой мысли, ни единой зацепочки, как можно разгадать эту белиберду.

Трое друзей несколько секунд молча смотрели друг на друга, а затем вдруг одновременно рассмеялись. Воткнув большую ложку в салат, Ролло заявил:

— Ну, если мы, по-твоему, двое простофиль, то ты просто голова безмозглая. И вот в таком составе мы будем расшифровывать этот ребус.

Поднимаясь по лестнице в лазарет, Командор выдр столкнулся с сестрой Цецилией, спускавшейся вниз. Как и подобает воспитанному зверю, он приветливо помахал хвостом и осведомился:

— Прошу прощения, я хотел бы заглянуть к Снопу. Как он себя чувствует? Наверное, спит и старательно залечивает раны?

Сестра Цецилия бросила на Командора недовольный ледяной взгляд.

— Хм! — таков был ее ответ.

Продолжая оставаться вежливым зверем, Командор церемонно кивнул и уточнил:

— Прошу прощения, «хм», видимо, подразумевает какую-то оценку состояния его здоровья? Но, к сожалению, я не знаю, как это соотносится непосредственно с моим другом. Бедняге вчера так досталось, что еще ночью он был на пороге смерти. Так что я действительно волнуюсь за него и прошу сказать, как он себя чувствует. Цецилия была явно не в духе.

— Этот… этот ваш… совенок! Час назад он проснулся, отказался от всякого лечения и, более того, вылил миску с лучшей, свежей, теплой крапивной похлебкой прямо в окно лазарета. Если вы хотите узнать, как он себя чувствует, то не стоит утруждать себя и подниматься по лестнице в лазарет. Поступите проще: спуститесь вниз, на кухню, он сейчас там, в окружении выдр, землероек и всякой мелюзги. Вся эта компания готовит и одновременно пожирает все, что попадается им под лапу или под крыло. — Фыркнув напоследок, сестра Цецилия проследовала вниз по лестнице.

Действительно, брат Хиггли и ежиха Тизель пренебрегли заведенным порядком и на целый день предоставили кухню всем желающим приготовить что-нибудь вкусненькое. Естественно, теперь там царил полный хаос. Сноп с Арвином как раз доедали здоровенный фруктовый пирог.

В это время Лог-а-Лог готовил землеройскую кулебяку. Но как только он раскатывал тесто, Гурбал и другие кротишки растаскивали его по частям, чтобы приготовить свое любимое лакомство — «недокроты» — пирожные из теста, меда, клубничного варенья и свежих ягод ежевики.

Выдры, Командор и Гленнер в это время вовсю занимались приготовлением своего любимого блюда — креветочного супа с перцем.

Сестра Цецилия привела матушку Ауму на кухню и обвиняющим жестом воздела к потолку лапы:

— Ты только посмотри, что здесь творится! Эти стены никогда не видели подобного безобразия!

Матушка Аума прошлась по кухне, подошла к столу, где остывали первые готовые «недокроты», и попробовала один из них.

— Хм! А что? Очень даже вкусно! Цецилия, да пусть веселятся! В конце концов, в последнее время на долю обитателей аббатства выпало столько горя и скорби… Особенно это важно для тех, кто помладше. И пусть это будет не оплакиванием кончины несчастной Пинким, а праздником в честь той веселой жизни, которую она прожила.

Пижма, Краклин и Ролло решили, что хватит им лежать в лазарете, и выбрались на свежий воздух. Перейдя через лужайку, они присели на нижних ступеньках лестницы надвратной башни. Пока что их расследование не продвинулось ни на шаг.

— Может быть, нам следует сосредоточить все внимание на самих стихах? — предложила Пижма.

Краклин энергично покрутила головой:

— Нет, я уверена, что ключ спрятан в этих цифрах. Как только мы поймем, что они означают, то все остальное наверняка будет решено в два счета.

Ролло протер очки и стал внимательно разглядывать цифры.

— Сдается мне, ты права. Давайте сосредоточимся на тайном смысле этих цифр, а там видно будет. Значит, у нас есть столбик, в каждой строчке которого по две цифры. В каком порядке они идут? Четыре из четырех, два из двух, пять из трех… Да, тут придется поломать голову.

И вся троица решила почесать затылки на тот случай, если это вдруг поможет обрести вдохновение.

Хранитель ворот Вальджер как раз решил навести порядок в своем маленьком хозяйстве. Дошла очередь и до лестницы, ведущей на башню, которую он стал подметать вересковым веником. Погода была замечательная, вересковые ветки издавали приятный аромат, пыли на лестнице было немного, — в общем, настроение выдры — хранителя ворот становилось все лучше и лучше. Вскоре, не отвлекаясь от работы, он запел:

Друзья, сидевшие на нижних ступеньках лестницы, со смехом поджидали Вальджера. Когда он наконец спустился почти до нижней площадки, Краклин не выдержала и обратилась к нему:

— Отличная песенка! Никогда раньше ее не слышала.

Хранитель ворот широко улыбнулся белочке:

— Очень хорошо, что она тебе понравилась. Эту песню из поколения в поколение передают в моей семье. Если хочешь, я могу дать тебе ее слова. Запишешь или выучишь наизусть, строчку за строчкой…

В этот момент, не дослушав старую выдру, Пижма вскочила со ступеньки и во весь голос закричала:

— Строчка за строчкой! Это же строчки, строчки!

Хранителю ворот оставалось только покачать головой, глядя на то, как трое друзей пустились в пляс, ритмично повторяя друг за другом в такт:

— Строчки, строчки! Это строчки!