Уже поздно вечером возвращаюсь к Андрею. Настроена я решительно, мне даже приятно будет ему сообщить, что ухожу. Навсегда.

Захожу в прихожую, включаю свет, снимаю обувь и вижу перед собой Андрея. Он сидел на диване в полной темноте и ждал меня. Встревоженный, устремленный. Скорей всего он чем-то расстроен.

— Где ты была? — спрашивает он прямо с порога.

— Хотела попрощаться с братом.

— Почему попрощаться? — его взгляд тут же стал заинтересованным, словно он почувствовал что-то неладное. Он резко встал с дивана и подошел ко мне. — Ты должна беречь себя, а не разъезжать по кладбищам.

— Я ухожу от тебя Андрей. Вот сейчас собираю вещи и ухожу, — говорю и смотрю ему прямо в глаза.

— Ты?! Ты соображаешь, что сейчас говоришь? И куда ты пойдешь? — в его глазах вспыхивает ярость. Я ожидала такой реакции. Меня она совершенно не пугает. Продолжаю стоять на своем.

— Сейчас соберу вещи и уйду. Ты не сможешь меня остановить.

— Не смогу?!

После этих слов Андрей хватает меня за руку, крепко сжимает запястье и тащит к дивану. Резко бросает. Не могу удержаться на ногах, падаю на пол, перед этим ударяясь об угол дивана.

Андрей подлетает ко мне, хватает за волосы и начинает бить по щекам. Один хлопок, затем другой. Он бьет, а мне кажется, что я совершенно не чувствую боли.

— Уйти хотела?! Я тебе уйду, ты навсегда распрощаешься с этой мыслью! — говорит эмоционально, затем отпускает меня и отходит в сторону.

Смотрю на него, опустив голову. Андрей на взводе. Эмоционально размахивает руками, что-то выкрикивает. От его ударов у меня заложило уши и сильно звенело. Не слышу его и не хочу слышать.

Чувствую, что у меня начинает резко заболеть низ живота. От боли, поджимаю ноги, обхватываю себя руками. Хочется кричать из-за всех сил. От обиды, от боли, от всего на свете.

— Андрей, мне больно, мне очень больно! Мой ребенок! Мой…

Быстрицкий

Подполковник позвонил Быстрицкому среди ночи. В это время капитан, как раз собирался заехать домой и если получится, вздремнуть хоть несколько часов. Он разгонял свой внедорожник по ночной дороге, которую ярко освещали фонари. Этой поздней ночью у Быстрицкого было всего одно желание: хотелось, как можно скорее добраться домой.

Как только Быстрицкий поднял трубку телефона, на том конце провода раздался грозный голос Волкова. Он так кричал в трубку, что усталость, которая чувствовалась после очередного рабочего дня — резко исчезла.

— Знаешь, что твоя Катька надумала? — распинался подполковник. Динамик телефона взрывался от его лязг. Быстрицкий слегка отстранил от уха аппарат, по одной простой причине: от такого крика можно запросто оглохнуть.

— Почему она моя? — он решил припарковаться и наконец-то понять, что хочет от него Волков. Как только капитан остановил машину, припарковав авто на обочине дороги, сразу задал следующий вопрос:

— Что случилось, вы можете ответить конкретней?

— Мне позвонили и сообщили, что она подалась в СМИ. Решила написать статью. Ты понимаешь, что она затеяла?! Делай, что хочешь, но чтобы к концу недели с ней и с киллером вопрос решился. Иначе ты будешь патрулировать улицы и это в лучшем случае! На подходе сделка. Уже все обговорено с партнерами. А еще завтра приезжает генерал. Вот что мне ему отвечать? Что?!

Быстрицкий не успел ничего ответить. В трубке его новенького телефона послышались короткие гудки. Единственный вопрос, который возник у капитана: «Зачем так орать?».

Хоть он и понимал, что ситуация обострялась, но добраться до Кати, а тем более до киллера казалось невозможным. У Кати такой серьезный покровитель. Голыми руками ее не взять. Да и необходимости особой в этом Быстрицкий не видел.

А вот то, что сбежал киллер, его совсем не радовало. Почему-то ему казалось, что здесь причастен Левин.

Все же Быстрицкий стоял на своем. Для начала он решил разобраться с киллером. А в этот раз, как и в предыдущий, на него может вывести Катерина. Его ментовская чуйка подсказывала ему, что Марат еще объявится. Он придет за ней. Быстрицкий убежден. По этой причине, сразу после того, как киллер сбежал, он установил за Катей слежку. Приставил к ней надежного человека, который прекрасно ведет наружное наблюдение, оставаясь полностью незамеченным. Хоть они договорились встретиться в условном месте только завтра, капитан посчитал, что ситуация требует ускорения. Лучше будет для всех, если его человек сообщит информацию уже сегодня.

Быстрицкий понимал, что снова его ждет бессонная ночь. Волков требует незамедлительного решения проблемы. И он понимал почему. Буквально через неделю содержимое кейсов необходимо передать партнерам.

Он также понимал, почему Волков боится приезда генерала. Если генерал узнает, что происходит за его спиной, то Волкову мягко сказать: «не поздоровится». Сколько ему дадут за кейсы? А сколько за вымогательство? А за взятки? Быстрицкий считал, что сначала нужно все эпизоды доказать, но по всей видимости, это дело времени.

Он развернул машину в обратную сторону и направился к своему осведомителю. Чем раньше он закроет этот вопрос, тем раньше Волков отстанет от него.

— Почему так поздно? — произнес мужчина, когда открыл дверь и увидел Быстрицкого. Сонного, уставшего и злого.

— Вопрос требует скорейшего решения проблемы. Впустишь?

Незнакомец в широких штанах и белой майке открыл шире дверь своей квартиры и пропустил капитана.

Небольшая прихожая, светлые обои, пыльная полка для обуви. Капитан разулся и прошел с ним на маленькую кухню, где издавал бурлящие звуки электрический чайник.

— Кофе будешь? — спросил он тихо, а затем указал Быстрицкому рукой на табуретку, стоящую возле стола. — Что за срочность? Договаривались пересечься завтра.

— Мне нужно сегодня.

— Хорошо, — он подставил табуретку напротив Быстрицкого, сел на нее закинув ногу за ногу и продолжил:

— Два дня назад, как только Левин уехал в управление, Фомина тут же села в свое авто и направилась за город. Приехала к одному из домов, стучала в окна, но никто не вышел.

— Чей это дом? — перебил его Быстрицкий.

— Пока не удалось выяснить, но я в процессе. Затем она вернулась в город, приехала в один из районов Москвы. Без труда попала в подъезд.

— Значит, она его искала, — высказался Быстрицкий и подставил своему собеседнику пустую чашку, чтобы тот налил кофе.

— Удалось выяснить, что в этом подъезде проживает некий Болек, который и подыскивал клиентов для нашего киллера. Семь лет он отсидел в колонии, затем вышел и вот теперь ищет богатых заказчиков. У него целая база данных и даже есть постоянные клиенты.

— Это радует, очень радует, — наконец-то на лице Быстрицкого появилась легкая ухмылка. — А что было потом?

— Потом она поехала обратно, а на следующий день в районе четырех часов дня приехала на Набережную и пробыла там больше часа.

— Это очень и очень хорошо. Значит, она ищет с ним встречи. И обязательно найдет. А мы тем временем найдем его.

Я очнулась на больничной кровати и увидела, как возле меня сидит Андрей, склонив свою большую голову. Когда он увидел, что я проснулась, резко привстал. Обхватил мою руку и с большим волнением посмотрел на меня.

— Как ты?

Мне удалось вырваться. Затем я отвернулась. После того, что он сделал — не хотелось его не видеть, не слышать и даже знать.

В палату зашел врач. Высокий, в очках и белом халате. Андрей подошел к нему и сразу же спросил о моем самочувствии. Показывает такую заинтересованность о моем здоровье. Ищет себе оправдание. Ищет, но в моих глазах он теперь его никогда не найдет.

— Как ваше самочувствие? — обратился ко мне врач.

— Хорошо, — присела на кровати и поправила свои слегка разлохмаченные волосы. — Как мой ребенок? С ним все хорошо?