— Может выйдем? Я боюсь, что она развалится… — выдохнула Эля мне в губы, когда я уже был готов и хотел подхватить её под бёдра, чтобы взять, прижав к стенке.

— Можно. — согласился, но прежде чем выйти снова поцеловал её.

Не было ничего слаще, чем целовать её после сна, она была такой милой и мягкой ещё не проснувшейся и от того нежной.

Вышли из душевой, я успел отключить воду, всё же сполоснуться хотелось, а вода и правда могла кончиться, набирать её и ждать пока нагреется не хотелось.

Эльвира повернулась ко мне попкой, и маняще прогнула спинку, опираясь о раковину. Переглянулись с ней в зеркале, и я увидел карий взгляд любимых глаз полный нежности и желания. Но отметил вовсе не это, а то, что такой взгляд у Эльвиры я ловил нечасто. Только в моменты примирений после наших ссор.

Вошёл в неё медленно с замиранием дыхания и сердца улавливая от неё первый тихий стон, будоражащий получше всякого порно. Как и прежде Эльвира оставалась моей порнофеей и никому её не переплюнуть, никем её не заменить, даже мысль об этом была неприятна. Пальцами касался её кожи прохладной от остывших капелек воды, вызывая в ней ещё большее возбуждение. Наблюдая в отражении как она закусывает губу и от этих прикосновений. Но скоро потерял всякий контроль, прижимал к себе одной рукой под мягкий животик так, что был в ней на максимум. Другую руку утопил в волосах, не больно потянув к себе, ловя зубами нежную шею, едва сдерживаясь от болезненного укуса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сожрал бы тебя, стерву. — признался тихо.

Мы не выдавали себя и звуком, тот первый стон Эльвиры, сорвавшийся с губ, был единственный, и эта вынужденная тишина лишь делало ощущения от секса мощней. Невозможность выплеснуть энергию в звук, вынуждала тело дрожать, пуская по клеткам сладостный ток. Любое его прикосновение и действие проносилось по коже желанием, распаляя сильней. Желание заполнить всю, стать одним целым, дотянутся до губ и в какой-то момент это получилось. Поцелуй был словно замерший во времени, нежный, лёгкое касание губ и изредка языками, но сам факт, что наши губы соприкасаются… Этого было достаточно, этого хватало чтобы дышать. И я входил так глубоко и быстро до дрожи любимого желанного тела, до моей дрожи. Прижался к Эльвире, уткнувшись носом в её шею, не хотел отпускать, словно чувствовал, сейчас отпущу и всё станет как прежде.

Ничего не изменится.

Эльвира

— Теперь в душ? А то не успеем, кому-нибудь обязательно понадобится в ванную. — спросила у мужа, более-менее отдышавшись от такой страсти.

Хотелось ещё помолчать и в тишине насладиться крепкими объятиями Кости, но одна ванная на кучу народа ещё то удобство, хотя, спасибо хоть, что она в принципе здесь есть.

— Да. Пожалуй, стоит поторопиться, ещё холодный кофе гадость такая. — со смехом ответил супруг, разворачивая и целуя меня вновь.

Я уже подумала, что всё, все эти разговоры о разводе в прошлом и мы больше к ним не вернёмся. Стопроцентный мир был налажен, я так решила, но мы это не обсудили с Костей. Просто приняли вместе душ, и я даже поделилась с мужем полотенцем. Но кое-кто вскоре внёс коррективы в мои мысли.

Костя отошёл после душа переодеться, я же, сидя в махровом халате на кухне пила кофе, сваренный Ксенией Александровной. Наслаждалась этим терпким вкусом, уж что что, а кофе Костина бабушка варила отменный, и я видела в этом тот мизерный плюсик в моём нахождении здесь. Конечно, одной побыть в этом доме было нереально, но я ждала мужа, а не Танечку.

— Ой, кофе пьёшь, я тоже буду. — и эта сучка потянула по столешнице своей наглой ручонкой чашку кофе, приготовленную для Кости.

— Приготовь себе другой, этот для моего мужа. — не упустила момента напомнить ей, что я тут не абы кто, а всё-таки Костина жена.

— Так вы же разводитесь. — надменно произнесла она и бесцеремонно отпила из Костиной кружки, его кофе.

— Кто тебе сказал? — ну, кто, кроме Кости, мог ей сказать?!

Их с Костей встреча была столь милой, естественно это он ей сказал! Чёртов болтун!

— Костя. — ехидно ответила эта сука, я держалась лишь тем, что представляла, как хватаю её за волосы и бью головой о столешницу.

О каменную столешницу. Её тупая черепушка бы этого не выдержала, кровища, возможно, даже мозги, а потом полиция, суд и сто пятая статья. Какой кошмар! Спаси и сохрани святая конституция!

Мысленно перекрестилась, отпила кофе, тут и муж на пороге кухни появился.

— Твой кофе выпила Танечка. — сообщила ему голосом, сочащимся приторностью, — Пойду к ужину переоденусь, не в халате же за столом сидеть, вон Татьяна, как разоделась. Словно на свидание. — да-да именно так она расфуфырилась!

Мымра!

— Ничего страшного. Халат тебе идёт, можно и так. — Костя потянулся ко мне, но я ловко увернулась от его рук.

— А куда ещё наряжаться? — удивлённо хлопая глазёнками эта сука корчила из себя невинную овечку, — А кофе, я Костику новый сделаю. — её улыбка в моём воображении вмиг стала беззубой и страшной, этим и удовлетворилась, выйдя с кухни.

В комнате я заметалась как зверь в клетке. Меня просто разрывало на мелкие кусочки внутри, от тоски, от гнева и ещё десятка чувств. Хотелось собрать вещи и сбежать с этой пасеки хоть вплавь, но жажда утереть нос этой суке была сильней, к тому же бежать я не могла. Уже вечерело, как днём-то плыть по реке неясно, а в сумерках тем более для меня было невозможным. Так и выходило что эта пасека для меня словно клетка!

Подобрала короткое платье на бретельках с откровенным декольте. В таком платье Костя бы меня не выпустил из дома, но мы же дома хоть и у его родителей, но всё же пусть только попробует хоть что-то мне сказать! Под платье в ход пошло шикарное нижнее бельё, это для того, чтобы сняв платье после вечера, было ещё слаще отказать дражайшему супругу. Пусть слюни пускает, а я буду вести себя так, как он вёл себя со мной эти два дня.

Про то что я дура дала ему в ванной я старалась не думать. Хрен с ним, я ведь тоже кайфанула, сил для борьбы заметно прибавилось.

Когда я вышла на террасу, где уже все собрались, мои старания были вознаграждены скривившимся лицом Татьяны. Она уже устроилась на стульчике рядом с Костей, а я пресекла попытку мужа поменяться с кем-то местами.

— Сиди-сиди там дорогой, я здесь с краешка присяду. — с радушной улыбкой села напротив них на углу стола, пусть Костя смотрит на меня красивую и слюни пускает, а Танька сука дохнет от зависти.

— Замёрзнешь такая раздетая вышла. — сделал замечание Станислав Сергеевич.

— Что вы! Я же сейчас пить буду! Не замёрзну, даже жарко станет. — потянулась к пустому бокалу, и Костин папа поторопился его наполнить красным домашним вином, — У вас вино такое, выпьешь и не помнишь потом, как в кровати очутился. Так что если я буду чудить, вы внимания не обращайте, а ты Костя не вздумай на камеру снимать, а то потом моим коллегам покажет. Он у вас такой шутник. — миленько призналась Костиной бабушке, а та и рада была улыбаться мне в ответ.

— Накинула бы ты кофту, а то комары съедят. — встряла сука Танечка.

— Что ты! Я же змея! У меня кровь ядовитая, потравятся твои комары, а ты застегнись, застегнись, вместо меня они же тебя сгрызут. — смеясь, сделала вид что шучу, и все засмеялись.

Один муж просёк сразу, что я не в настроении и всё, что не скажу елейно, то сплошная язвительная насмешка и провокация.

— Да какие комары?! Я спираль поставил, вы хоть одного видите? Ну за приезд! За встречу! — громко объявил Станислав Сергеевич и все чего-то встали со своих стульев, собираясь бокалами и рюмками в центре.