— Так тебе и надо! — зло ответила и разревелась с новой силой под тяжёлый Костин выдох и шумный вдох.

Больше он со мной не пытался разговаривать, дошло что бесполезно. А я так и рыдала, не замечая никого. Уже и сама устала от этих слёз, у меня болела голова, больно сдавило горло и жгло глаза, щёки горели, я хотела это прекратить, но не могла. Хотя мне уже стало намного легче на душе, поплакать было надо, но остановиться не получалось.

После покупки кед, которые всё-таки подошли на мою ногу, Костя заволок меня в первое попавшееся кафе и усадив в углу ушёл за чаем.

Я ждала этой чашки с горячим напитком, возлагая на неё надежду. Что именно она поможет мне перестать плакать, отпустить ситуацию, забыть хоть на немного всё что накопилось. Но Кости всё не было, я поискала его глазами у стойки заказов, а он словно сквозь землю провалился. Хотя, конечно, логичней было подумать, что он ушёл в туалет, и я бы так и подумала, если бы не посмотрела в окно.

Там за окном мой муж мило беседовал с какой-то блондинкой. Они смеялись, им было так весело, что я в очередной раз окончательно убедилась в очевидном.

Я здесь такая же лишняя, как молоко в апельсиновом соке. Ни к селу, ни к городу и вкус отвратный. Я его буквально чувствовала во рту, ощущала на языке эту горечь, пока наблюдала за счастливым мужем через толстое стекло панорамного окна.

Он вернулся за столик всего лишь спустя минуту, тепло попрощавшись со своей знакомой.

— Одноклассницу встретил. Сто лет не виделись. — оправдался он, и снова вскочил из-за стола, чтобы принести мне мой чай.

Хотя мне он уже был и не нужен.

Словно отрезало, я успокоилась так резко, что самой было странно это чувство. Полное безразличие ко всему случившемуся и к тому, что предстоит сделать.

Вовсе не жаль, и стопроцентная уверенность, что так лучше будет и для меня, и для него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Константин

Эльвира хоть и успокоилась, даже позволила взять себя за руку, но мне было не по себе. Словно чувствовал подвоха в её резкой смене поведения.

— Эля, — обратился к ней и присел поближе и снова не получил отпора, — Давай всё забудем. Просто обнулим и заново начнём. Давай? — посмотрел жене в глаза, а в них, в таких заплаканных, но всё же загорелся огонёк.

— Давай. — с лёгкой улыбкой она опустила голову и упёрлась лбом мне в грудь.

— Только умоляю не плач снова, у меня сердце разрывается от твоих слёз. — признался ей, прижимая к себе и чувствуя вибрацию от смеха.

— Зря ты мне сказал об этом. Вдруг захочу тебя убить, так легко оказывается. — ехидно проговорила Эльвира, не подняв головы.

С плеч словно камень свалился, вот это я заварил кашу… Мысленно пообещал себе больше никогда не пытаться таких дел проворачивать с женой. Всё оказалось иначе, чем казалось, и это не Эля такая, а я эгоист, не замечал, плевал на, казалось бы, мелочи, ставшие в итоге трагедией. От мысли про ту ветрянку и о ребёнке сердце словно в дыру провалилось, а Эльвира переживала и до сих пор переживает это всё одна. Очень хотел поговорить с ней об этом, признать свою вину, что рядом не было, что мне не всё равно, чего она так боялась, но Эля только успокоилась и снова довести её до слёз напоминанием был не готов. Не хотел становиться вновь причиной её слёз.

— Давай отложим моё убийство на потом. Допивай свой чай и нужно успеть вернуться на пасеку до темноты. — подтянул чашку к жене, севшей ровно, она сразу взялась за пакетики с сахаром, что для меня был добрый знак.

Значит, она не притворяется, интерес к жизни вернулся не то, что в магазине, я словно на манекен перемерил кучу кроссовок.

— А у тебя есть паспорт? — неожиданно спросила Эльвира, быстро размешивая сахар.

— Зачем? Нет, он в сумке остался вместе с обратными билетами.

— Обратным. — с усмешкой ответила Эля, глядя в кружку.

— Что? — не понял её выпада.

— Не с билетами Костя, а с билетом. Единственное число. Твой паспорт лежит в твоей сумке только с твоим обратным билетом. Мой билет отдельно. — очень сухо предъявила и начала пить чай.

— Виноват, тысячу раз виноват. Мы вернёмся, и я положу наши билеты и паспорта в одно место. Обнулили же. Ну? Что ты? — провёл рукой по щеке, натёртой рукавом кофты до раздражения, так было жаль.

— Прости. Я больше не буду. — Эля виновато посмотрела на меня и опёрлась плечом став ближе за последнее время в тысячу раз не меньше.

— Это ты меня прости. Так, для чего тебе паспорт? — было любопытно для чего спрашивала.

Чтобы укорить меня за билеты и паспорта, лежащие по разным сумкам, или была иная цель.

— А права? Ты же права в кошельке носишь? Не хочу возвращаться на пасеку. Давай снимем номер в гостинице? По правам же можно? Пусть это будет наш личный день отпуска. Только ты и я, и в душ вместе, но не для экономии воды. — на порнофею Эля совсем не тянула, надув губы, выпрашивала так словно я посмел бы ей отказать.

— Давай. — согласился с ней, радуясь такому резкому повороту, как пацан.

Спустя получасовых поисков, заполнения документов, оплаты номера с небольшой взяткой за Эльвиру мы ввалились в лучший номер. Целуясь и срывая друг с друга одежду. Мне хотелось каждого сантиметра Элиного тела, а душа пела от её взаимности. Хотя, между нами, вопрос интима с первого взгляда был взаимным, но сейчас всё было чуть иначе. Непросто секс и страсть. Это ничто иное, как любовь. Всепрощающая любовь. Когда утром истерика со слезами, а к вечеру жизни нет без поцелуя.

— Сначала в душ. — промычала Эля между двумя кипятящими кровь поцелуями.

— Угу. — согласился и мы врезались в первую дверь справа от нас, не включив света.

Под ногами ощутил прохладный кафельный пол думая, что это ванная, но мы долго целовались, я сжимал руками уже обнажённую Элину грудь, пока до нас не дошло что это туалет.

— Здесь душа нет. — хохотнув сообщила жена, пока я отвлёкся от её рта, жадно лаская твёрдый сосок.

Без слов подхватил Элю на руки и понёс в соседнее помещение, где всё было как надо и даже лучше. Душ плюс джакузи. Облизнулся в предвкушении, как после секса полежим в пенной воде. Нам так редко удавалось понежиться, а я это так люблю. Наблюдать за млеющей женой, почти засыпающей у меня на груди под шум бурлящей воды.

Эльвира

Мне так хотелось сбежать, уже стало всё равно на Костин комфорт и что подумают его родители. Просто успокоившись, я поняла, что перестать реветь я не могу, слёзы снова душат, а поток жалости к себе я не могу усмирить. В голову только и лезли воспоминания тех моментов, когда муж был неправ и вёл себя эгоистично, забывая напрочь обо мне и не думая о моих чувствах. Только решительность на побег была здесь и сейчас и нужно было усыпить бдительность Цербера, что ходил за мной на пасеке по пятам, сбежать иначе не вышло бы.

Я себя отлично знаю и вернись я на пасеку с мужем, я бы просидела на ней все две недели отпуска. Это были бы самые ужасные две недели, а я была полна решимости жить так, как мне комфортно, а не думать о чужих чувствах.

Ну их всех в трухлявый пень!

После упоительной прощальной ночи Костя спал как убитый. Только я ждала с нетерпением рассвета, и как только лучи солнца показали на небе свой свет начала решительно действовать.

Первым делом вытащила у пока ещё мужа ключи от катера и кошелёк, надо будет у одноклассницы своей займёт. Потом спрятала его одежду вместе с боксерами в ванной комнате в технический люк. Он её если и найдёт, то не сразу, а голый без денег выйти из номера будет непросто.

Долго думала над телефоном, оставить близкого человека совсем без всего было подло, и я не стала его ни прятать, ни забирать с собой. Только отключила, чтобы не дай бог Костя не проснулся от нечаянного звонка раньше времени и спутал мне все планы.