— Трёхразовое питание входит в стоимость вашего билета, у вас отмечены наборы под номером три и пять. Это ужин номер три, пятый номер будет на завтрак, а потом вы выходите. — объяснил, просочившись в купе мимо сонной меня и сразу вышел, оставив всё и даже поднос.

Не помнила, когда и как выбирала еду, но одного взгляда на поднос хватило, чтобы понять какая я до жути голодная. Закрывшись, уселась за столик и под монотонный вид леса в окне съела всё, что принесли, даже суховатую то ли булку, то ли хлебушек. Самое удивительное мне не хватило, и прихватив кошелёк я отправилась на разведку. Нескольких поездок в поезде ещё в школьные времена хватило, чтобы точно знать, можно что-то прикупить у проводника.

Каково же было моё удивление, когда в конце вагона нашла два автомата с различными шоколадками и прочими лакомствами. Набрала сразу кучу сникерсов, твиксов и водички, с этой богатой добычей сладостей вернулась в купе.

Заедать горе мне было совсем несвойственно, я, наоборот, в такие периоды жизни максимум хлебала кофе литрами. Поэтому о возможной причине такого обжорства я задумалась сразу. Но, чтобы проверить свои догадки мне необходимо было посмотреть в женском календаре, а он был в телефоне. Включать его мне не хотелось, даже с условием, что я успею отключить сеть до того, как мне придёт очередное оповещение о Костином звонке или не дай бог сообщение в ответ на моё. Я не смогу его не прочитать, но больше всего волновалась от мысли, что не смогу не ответить. Переговоры с мужем на данном этапе для меня были крайне нежелательны. Боялась, что передумаю. Благо память была ни как у моего супруга-рыбки Дори, и без календаря в уме смогла подсчитать что до задержки ещё целая неделя. То есть причина моего обжорства всё же нервная, а не в возможной беременности. Видимо, с возрастом всё так и происходит, это в юности кусок в горло не полез бы, а на четвёртом десятке в самый раз. С этой мыслью и заснула.

Хороший аппетит и крепкий сон сопровождали меня всю следующую неделю, даже несмотря на Костины атаки. Он, как и я вернулся в Москву, но не успел меня поймать на квартире, когда забирала вещи. Всё-таки моё решение ехать сначала поездом, а не сразу лететь самолётом сыграло мне на руку. Разница в погодных условиях между двумя областями была в мою пользу. Я смогла вылететь, а Костя прождал свой рейс почти на сутки дольше. Всё это время он забрасывал меня сообщениями от мегамилых признаний в любви и просьб простить до гневных угроз отлупить по заднице при первой же встрече и требований прекратить бунт.

Я скрывалась в съёмной квартирке на окраине Москвы, адреса которой не знали даже родители и брат, не то что подруги. Все потенциально опасные личности, которые могли и хотели сдать меня мужу на руки были отлучены от моего тела. Всё общение с ними проходило по телефону, но стоило маме или папе заикнуться о моём муже я отбивала звонок и ложилась спать. Пожалуй, есть и спать это было единственное, что хорошо у меня получалось.

Думаю, я бы весь отпуск отсиживалась в своём уютном однокомнатном окопе с мохнатым котом Медвежорой, оставшимся от прежних квартиросъёмщиков, если бы тот самый женский календарь не оповестил меня о трёхдневной задержке.

Уже через три часа после этой радостной новости Тася сидела у меня на кухне и с улыбкой Чеширского Кота разглядывала тест, вещавший нам с чёрно-белого маленького окошка плюс три.

Не могла понять, какое и откуда плюс три при моём коротком цикле, но Тася заверила, что этот тест правдив и выходило, что беременна я ещё даже до Костиного желания развестись.

— Так классно! — суча ногами, визгливенько заголосила Таська.

— Чего классного мать?! Я развожусь, вообще-то. — гордо задрала нос, уверяя себя, что Константину я если и сдамся, то точно не сейчас и не по причине положения.

— Скажешь Костику, я уверенна он тебе луну с неба достанет, он же так ребёночка хотел. А чего вы, кстати, не поделили? Ты так и не рассказала мне. — кисло вспомнила подруга, жаждущая подробностей.

— И не собираюсь, и про беременность этому гаду тоже рассказывать не стану, а если ты проболтаешься о том, где я и про это! — указала пальцем на тест, — Я прекращу с тобой общение всякое. — строгим взглядом в Тасины глаза закрепила свои слова.

Подруга покраснела и тихо скромно заметила;

— Вообще-то, он тоже отец и вправе знать.

— Вот никогда не думала, что скажу тебе это по такому поводу, но чья бы корова мычала, а твоя бы издохла совсем!

— Ну да, ты права. — Тасина мягкость заставила и меня смягчиться или просто ещё было живо воспоминание чего мы были лишены по её глупости, но скрыть факт беременности, чтобы не мешать бракоразводному процессу и скрывать существование ребёнка почти два года — это разные вещи.

— Да не переживай ты за друга своего, скажу я ему, ну или сам поймёт, живот же увидит. — успокоила Тасю, уж с ней ссориться совсем не хотелось. — Кстати, а через сколько животик видно станет? — уточнила чтобы подсчитать, хватит ли мне времени оформить развод при артачащемся на это дело муже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— С Вероникой на пятом месяце живот начал прям заметно расти, а вот с сыном раньше. У всех по-разному значит. Ты действительно хочешь развестись? Может притормозишь коней? Разведётесь, потом снова жениться придётся. — с понимающей улыбкой предположила подруга.

— Нет-нет. Я всё решила. Развод и точка! — а там посмотрим…

Последнюю мысль Тасе я озвучивать не стала, уж больно она на стороне Кости была. Спаситель как-никак, может считает себя ему обязанной и всё расскажет о моих сомнениях. А мне если и хотелось от Кости поступков, то его личных, без посредников.

Константин

После бурного вечера и ночи с Эльвирой, такой страстной и ласковой одновременно, засыпал спокойным крепким сном точно зная, что впереди нас ждёт только хорошее.

Лопух!

Разбудил меня какой-то мужик, да ещё и знакомый отца. Рассказал, где мои вещи припрятала Эльвира, отдал кошелёк и ключи от катера, но никак не кололся, где моя беглянка жена. Молчал и посмеивался надо мной спешно натягивающим шмотки, до тех пор, пока я его не придушил у стеночки. Сразу же поведал, что в Москву моя Сатана лыжи навострила.

Рванул сразу в аэропорт, обуваясь на ходу, пытаясь включить телефон и не потерять брюки одномоментно.

Только в здании аэропорта до меня дошло, что душил я этого хера плохо.

Лопух второй раз.

Эльвиры там не оказалось, телефон был вне доступа.

Спустя лишь два часа, когда я медленно подбирался к пасеке пытаясь дозвониться до жены, на телефон упало сообщение.

«Я уехала поездом в Москву. Мы разводимся.»

Наверное, если бы не перечитывал это сообщение несколько раз, успел бы поймать её звонком и умолять не делать глупостей. Но пока я вникал в эти жуткие слова заставляющие мои руки дрожать, чертовка снова отключила телефон.

Трижды лопух.

Провалиться сквозь родные земли пасеки мне хотелось тоже трижды. Почему-то родители и бабуля решили мучить меня поодиночке пока я в спешке искал свой паспорт. Особенно последние слова отца, вроде простые, даже с усмешкой сказанные, но заставили почувствовать себя полным ничтожеством.

— Молодец дочка. Как мальчишку тебя сделала. — сказал гордясь Эльвирой и ушёл.

Ни бабушка, ни мама не хотели везти меня обратно, словно сговорились против меня с Эльвирой, хотя, по их словам, и не видели её. Одна Таня вызвалась мне помочь, и мне было плевать что из-за неё у меня проблемы с женой.

Воспользовался её помощью, не оставлять же родителей на пасеке с лодкой, а мне на вёслах было не успеть в аэропорт к рейсу.

Я думал, что перехвачу Эльвиру уже в Москве, встречу с оркестром и колючими розами в зубах на коленях. Но папа был прав, Эльвира меня сделала и делала вот уже две недели.