Уже совсем скоро я забыла об удивлении, неловкости и злости, точно губка впитывая все, что он говорил. А говорил он очень правильные, нужные вещи — точно учитель, проводящий с учеником работу над ошибками.

— Хоть убей, не понимаю, почему ты это делаешь, — выдохнула я, когда Олдер закончил меня просвещать.

— Не для того все это объяснял, чтобы теперь тебя убивать, — хмыкнул он и, поймав мой взгляд, добавил: — Я уважаю сильных людей. Сильных не телом, а духом. У тебя есть цель, к которой ты стремишься, есть то, ради чего сражаешься, и это невольно восхищает. Ты интересна мне, леди Саагар.

На последней фразе что-то внутри меня встрепенулось, но я не позволила этому чувству разрастись.

— Ты тоже интересен мне, Олдер Дирр, — сообщила, не отводя глаз, и пока он не успел неправильно истолковать мои слова, уточнила: — Почему такой невероятно сильный маг так долго оставался неизвестным? Что ты скрываешь? И как связан с моим отцом?

Наверное, не стоило прямо задавать столько вопросов, но я не сдержалась. Умение сдерживаться вообще не относится к числу моих добродетелей.

Ответов ожидаемо не последовало. Внешне Олдер никак не выдал легкого напряжения, но я почувствовала его очень отчетливо — так, словно испытала сама.

Пожелав скорейшего восстановления, Олдер поднялся с места, наградил меня долгим задумчивым взглядом и ушел, оставив после себя ненавязчивый аромат сандала.

— Всевышнего ради! — воскликнула я, окинув страдальческим взглядом три чемодана и две увесистые сумки. — Зачем мне в горах столько вещей?!

— Детка, ты проведешь там пять дней, — невозмутимо отозвался Чука, успевший в минувшие дни сменить цвет своих многочисленных косичек на ярко-красный. — Соответственно, требуется пятнадцать нарядов (на каждый день по три, включая ночные) и пятнадцать разных гамм макияжа. Стилисты с вами не поедут, придется управляться со всем самой, поэтому я готов выслушать бесконечные благодарности за то, что упростил тебе задачу.

Следующее мое уточнение сопровождалось уж совсем несчастным взглядом:

— Упростил?

Не спорила я лишь по одной единственной причине: этим вечером Чука должен был сопроводить меня на аудиенцию к императрице, и малейшая неправильная фраза с моей стороны могла все испортить.

Естественно, по такому случаю Чука тоже снабдил меня новым платьем и заставил встать на каблуки, мотивировав тем, что если я намерена идти к Ее Величеству в «уродских гномьих башмаках», он умывает руки.

Так что из гильдии я уходила при полном параде, хотя этого никто не заметил. Визит в императорский дворец не должен был стать достоянием общественности, и сохранить его в тайне мне помог Эгри. Этот повелитель карт наградил меня одним из своих джокеров, позволяющих на некоторое время в буквальном смысле оставаться в тени. Магия была сложная, а вдобавок крайне ненадежная, что заставило меня изрядно понервничать. Но, к счастью, обошлось. Мой уход не заметили не то, что согильдийцы, но даже вездесущие чертяки. Магокамеру Эгри тоже взял на себя, и уж не знаю, что он с ней сделал, но противная летающая штуковина за мной не последовала.

У заднего входа нас уже дожидалась карета Чуки, и как только мы в нее забрались, она тронулась с места. Да еще как тронулась! Сразу стало понятно, что лошади не абы какие, а самые быстрые породистые скакуны, снабженные помимо прочего артефактом скорости. По улицам мы буквально летели, ловко огибая многочисленные экипажи, вписываясь в повороты и заставляя прохожих разбегаться в разные стороны.

Расстояние, на преодоление которого ушло бы как минимум минут сорок, мы проехали всего за пятнадцать. Карета остановилась у одного из тех входов во дворец, которые предназначались как раз для подобных случаев. Здесь нас уже дожидалась пара присланных императрицей стражей, призванных сопроводить меня к ней.

Только войдя во дворец, я вдруг осознала, что мне сейчас предстоит, и поджилки в буквальном смысле затряслись. Внешне я оставалась спокойной, невозмутимой и собранной, но на большее меня не хватало. Аудиенция с императрицей — это ведь даже не прием в гильдии, которого я боялась просто до чертиков.

Гартах меня сожри! Почему я не озаботилась вопросом подготовки к этой встрече? Из-за дурацкого времяпрепровождения в медпалате вообще ничего не успела! Надо было хотя бы этикет в памяти обновить, что ли…

Прежде бывать в императорском дворце мне доводилось всего единожды: на церемонии, где император лично вручал отцу высший орден за особые заслуги перед империей. После я часто получала приглашения на всевозможные приемы, но всякий раз отказывалась, предпочитая вести образ жизни, отличный от светского.

Дворец был воистину роскошным: помпезным, но не вычурным, с обилием позолоты, но не ее переизбытком. Высокие потолки, массивные лестницы с резными перилами, устланные дорогими ковровыми дорожками, бесчисленное множество полотен, вышедших из-под кистей знаменитых художников. А еще практически все коридоры отличало присутствие живых цветов. Императрица славилась любовью к растениям, а международное издание «Золотое перо феникса» признало ее розарий лучшим во всем Солзорье.

— Детка, расслабься, — проговорил Чука, когда преградой на пути к императрице осталась всего одна дверь. — Ты же не хочешь устроить пожар?

Только после его слов заметила, что в прямом смысле полыхаю. Усилием взяла себя в руки, глубоко вдохнула, и когда стражи распахнули ту самую последнюю преграду, решительно вошла внутрь.

Покои, где меня принимала императрица, несколько отличались от убранства тех, через которые мы проходили. Они были более скромными, сдержанными, будто намеренно настраивающими на покой и отдых, но вместе с тем здешний интерьер был выполнен все с тем же безупречным вкусом.

Главной в этом помещении являлась, безусловно, императрица, сразу привлекшая мой взгляд. Ее императорское Величество восседала на обитом голубом бархате кресле, держа на руках огромного и очень пушистого белого кота. И если выражение лица самой императрицы можно было трактовать как вполне дружелюбное, то кот взирал на меня с таким высокомерием и неприязнью, будто я была последней в этом мире магрысой.

Сделав полагающийся в таких случаях реверанс и дождавшись позволительного кивка, я прошествовала к стоящему напротив императрицы креслу, аккуратно в него опустилась и принялась ждать, когда Ее императорское Величество соизволит заговорить.

Пока она молчала, поглаживая за ухом свою белобрысую животину, и, не таясь, меня изучала, я украдкой делала то же самое. Изучала, разумеется — животины, которую можно поглаживать, у меня-то не было.

Императрица, как всегда, была великолепна. Ее отличала некоторая миниатюрность, очень приятные, выразительные черты лица, среди которых особенно выделялись большие, светящиеся проницательностью глаза. Стараниями визажистов — судя по всему, под руководством Чуки, — мелкие морщинки были почти незаметны, парикмахеры создали интересную высокую прическу, открывающую тонкую, буквально лебединую шею. Ворох голубых, оточенных оборками юбок, почему-то напомнил мне кремовое пирожное, которое до безумия любил Эгри, а кот в данном контексте — шапку взбитых сливок.

Нелепость-то какая…вряд ли бы императрице понравилось такое сравнение.

— Ну почему же? — неожиданно прервала она затянувшуюся паузу. — Я очень люблю сладкое и, признаться, тоже часто ассоциирую свои платья с пышно взбитыми сливками.

Хоть я сидела и упасть никак не могла, показалось, что кресло вдруг уехало в сторону, вынудив плюхнуться на пол.

Это она что, сейчас мои мысли прочитала?

Императрица мягко улыбнулась:

— Дорогая, вы ведь даже не пытаетесь их скрыть. Но не беспокойтесь, я вижу только очевидное, да и то — не сама.

Сперва я не поняла, что она имеет в виду, но когда вновь наткнулась на немигающий взгляд ярко-желтых глаз, сообразила. От кота исходил легкий магический флер, какой обычно источают артефакты. Мне приходилось слышать, что в последнее время среди представителей высших сословий пошла мода накладывать на своих питомцев магические особенности, но лично сталкивалась с подобным впервые.