— А что с Кристором? — спросила я по пути в главный зал. — Нужно ведь что-то делать.

— Когда вернемся в столицу, он за все ответит, — произнес Олдер с такой уверенностью, что в том не осталось сомнений. — Я об этом позабочусь.

Какое же все-таки счастье вернуться домой! Увидеть родные стены, родные лица вываливших навстречу согильдийцев, впереди которых идет сам глава. Я отсутствовала всего несколько дней, но уже успела по ним соскучиться. Даже по безобразнику Ёдику, не упустившему возможность моментально оказаться рядом и вцепиться в мои волосы.

Наплевав на прицелы магокамер и готовых конспектировать чертяк, я первая подошла к папе и чмокнула его в щеку. А пусть все ломают голову, с чего это бунтующая дочь вдруг вздумала проявлять к родителю теплые чувства!

— Здравствуй, Лия, — от улыбки в уголках его глаз образовались мелкие морщинки. — Поздравляю с достойно пройденными испытаниями.

Как всегда, его похвала родила во мне приятную гордость. Все-таки нет на свете человека, чье одобрение значило бы для меня больше. Ситуация, конечно, складывалась странная. Отец желал, чтобы я вышла замуж, а значит — потерпела поражение в играх, но, тем не менее, хвалил за достижения. Я должна была на него злиться, но вместо этого хотела обнять.

Не могла не отметить, что выглядит папа неважно. Человек, знающий его только как Драгора Непобедимого, вряд ли бы заметил перемены, но для меня они были очевидны. За привычной, практически военной выправкой и гордо поднятой головой скрывалось желание остаться в одиночестве, на лице читались следы усталости и долгих бессонных ночей.

Прибывших участников проводили в обеденный зал, где по случаю нашего возвращения был накрыт праздничный стол. Что меня по-настоящему обрадовало, так это отсутствие журналистов, которых отец буквально выгнал на улицу, и наблюдателей, которые к обеду так же приглашены не были.

Это застолье принадлежало только нам — магам гильдии, нашей большой и дружной семье. Горькой пилюлей стал лишь Кристор, поставивший под сомнение все, во что я долгое время верила. Но, памятуя о словах Олдера, я расслабилась и не обращала на него внимания, дабы не омрачать радости встречи.

— Ну что, ребзя, зажжем, как следует? — на сцену выскочил Брюс, в руках которого моментально оказалась стойка с микрофоном.

Все одобрительно загалдели, поднимая переполненные кружки и проливая пивную пену. За время моего отсутствия ничего не изменилось — петь Брюс так и не научился, всем на это было глубоко плевать, и все маги по-прежнему обожали хорошо выпить. Обожали даже без повода, а уж когда он был…

Юнона придумала новое развлечение и, пока никто не видел, подсыпала всем в тарелки соль. Маленькая хулиганка изучила заклинание левитации, относящееся к простейшим бытовым, и с его помощью управляла сразу десятью солонками. Я хоть и позавидовала, но ее не сдала.

Ёдик горланил мимо нот, вторя Брюсу, сидящий во главе стола отец что-то активно обсуждал с Райном, Тамия бесцеремонно висла на Трэе, периодически бросающем на меня косые взгляды, а я была занята тем, что пыталась уследить за ходом мыслей Эгри.

Мой красноволосый друг не замолкал ни на минуту! Прочитал целую лекцию о том, как здесь было скучно в мое отсутствие, отчитал за то, что я не раз подвергала себя опасности, и не преминул подробнее расспросить об испытаниях в горах.

— Тот отшельник, это же основатель нашей гильдии? — с маниакальным блеском в глазах спросил он. — Я прав? Филька, скажи, что я прав!

— Ты прав, — подтвердила я, почти не удивившись его осведомленности. — Даже спрашивать боюсь, откуда тебе это известно.

Меня легонько щелкнули по носу:

— Л — логика!

— А я в шаре увидела, — меланхолично вставила прислушивающаяся к нашему разговору Звелуна.

Эгри бросил на нее скептический взгляд, красноречиво выражающий все, что он думает о ее провидческих способностях. Взаимоотношения этих двоих тоже остались неизменными — неприязнь и извечное соперничество.

— Слушай, глава к тебе еще обращался? — склонившись к Звелуне, спросила я так, чтобы услышала только она.

— Ага, — кивнула астролог, поддевая вилкой дольку картофеля. — Новый эликсир для него сварила.

Я посмотрела на отца, подпирающего подбородок кулаком, и внимательно слушающего его Райна. Сердце тут же болезненно сжалось, и в душе забурлила тревога. Дольше тянуть было нельзя — сегодня-завтра необходимо снова связаться с императрицей и, наконец, показать отца главному придворному лекарю.

Мои намеренья сбылись еще до того, как я предприняла какие-либо действия к их осуществлению. Этим же вечером отец вызвал меня в свой кабинет, где показал конверт, переданный прибывшим утром посланником. Императрица приглашала нас двоих на аудиенцию, и если я прекрасно понимала причину, то отец был удивлен.

— Знаешь, для чего? — прямо спросил он, испытующе на меня смотря.

— Понятия не имею, — не отводя взгляда, нагло и убедительно соврала я.

Узнай папочка, для чего нам предстоит тащиться во дворец, найдет тысяча и один способ, как избежать осмотра. А так есть шанс, что неожиданное столкновение с лекарем застанет его врасплох, и глубокоуважаемому главе магической гильдии не останется ничего другого, кроме как сдаться на милость родной медицины.

— Она просит о конфиденциальности, — интонация отца утратила подозрительность и приобрела легкую задумчивость. — Значит, визит будет неофициальным. И, вероятно, речь пойдет о твоем участии в играх как участника и…как приза.

На последнем слове отец невольно поморщился, а я передернула плечами.

Спасибо, папочка, что напомнил и снова приравнял к вещи. Если бы не его болезненный вид, точно бы разозлилась!

Прежде чем отправиться во дворец, мне выпала возможность немного отдохнуть. Последние дни были изматывающими, я все никак не могла по-человечески выспаться, а наносить визит императрице, будучи похожей на мертвяка, совершенно не хотелось.

Внизу продолжали буянить согильдийцы, в окно то и дело стучался Ёдик, сегодня особо рьяно меня преследующий, но мне все же удалось немного вздремнуть. Чука своим присутствием не удостоил, так что пришлось собираться самой, опираясь на полученные от него знания.

В итоге в нанятую карету я садилась в удобном, но вполне приличном персиковом платье и вчерашних туфлях на удобных каблуках. Еще несколько пар такой обуви — и мое отношение к ней разительно изменится.

По пути во дворец я немного нервничала и то и дело бросала на папу быстрые взгляды. Он держался спокойно и, казалось, был погружен глубоко в себя. Но когда до дворца осталось ехать всего ничего, внезапно издал глухой стон и рывком приложил руку к груди — туда, где находилось сердце.

— Пап! — крикнула я, тут же подавшись к нему. — Что такое? Тебе плохо?!

Он медленно выдохнул и молча достал из кармана маленький пузырек. Превозмогая боль, зубами откупорил крышку и залпом опустошил содержимое. Сидел в напряжении несколько бесконечно долгих мгновений, после чего расслабился и непоколебимо ответил:

— Все в порядке.

Я с силой сжала зубы, сдерживая рвущееся язвительное замечание. Успокаивало лишь то, что до долгожданного осмотра осталось всего ничего.

Как и в мой предыдущий визит, карета поехала в объезд и остановилась не у центрального входа. Нас встретила пара уже знакомых мне стражей и проводила тем же путем, каким я шла в прошлый раз.

Высокие двери перед нами распахнулись, пропустив в залитые солнцем покои — все такие же знакомые. Увидев императрицу восседающей в объятиях пышных, напоминающих сливочных крем юбок, я даже испытала дежавю. А, увидев пристроившегося у нее на руках белого кота, вспомнила, что он умеет считывать мысли и постаралась оградить от него свое сознание.

— Ваше императорское Величество, — поклонившись, приветствовал отец. — Вы желали нас видеть.

— Присаживайтесь, — изящно взмахнув рукой, указала та на свободные кресла.

Как только мы заняли любезно предложенные места, воцарилось молчание. Императрица неспешно поглаживала своего любимца, не сводящего с нас пристального, но вместе с тем презрительного взгляда. Столько важности, столько самолюбия и превосходства было в прищуренных желтых глазах, что прям руки зачесались пустить этого кошака на котлеты.