— Сейчас расскажу ей, — расцвел очередной мальчишеской улыбкой Рэмерт. — Она не против, а очень даже за, — сообщил он, вернувшись. В руках некромант держал потрепанную тетрадку — видимо, тот самый «журнал регистрации». — Пожалуйста, проходите, вот сюда — в гостиную.

Люси очень сильно похудела с нашей последней встречи. Я бы сказала — подурнела, но это было бы неправдой. Конечно, внешность у невесты Рэма оставляла желать лучшего, но вот свет и тепло, исходившие от этой девушки, были почти физически ощутимы. Люси Стамман словно сбросила какое-то бремя. У нее даже осанка стала иной.

За чаем Люси скромно улыбалась, отшучиваясь, когда Серго нахваливал приготовленный ею пирог. На ведарси она поглядывала с детским восторженным любопытством, безуспешно пытаясь скрыть его за радушием хозяйки. Рэм же сиял почище, чем тогда единорог в коридоре, и вовсе не выглядел «насильно окольцованным», как говорил когда-то. Иногда он смотрел на Люси, когда та не могла этого видеть, и в его взгляде проскальзывало чувство вины.

Что ж, такие испытания, какие выпали на долю этой парочки, либо разрушают отношения, либо цементируют их накрепко.

За разговором мы даже не заметили, когда в чашках в очередной раз закончился чай. Рэм, зарывшийся в тетрадку в поисках свободных комнат непременно по соседству, упустил момент, и Люси сама встала и начала разливать напиток. Когда она проходила мимо Серго, тот внезапно поймал ее запястье… и понюхал.

И стазу же изменился в лице.

— Так вот от кого безвольником несет, — произнес он со смесью брезгливости и сочувствия, но искренне, без намерения обидеть — как умеют только ведарси. — Кто ж тебя, красавицу, этакой отравой напоил? Ты бы к целителю сходила, здоровьишко проверила. А то потом ведь детишек нарожать не сумеешь мужу на радость.

Наверное, я была не слишком хорошим алхимиком. Но есть зелья, из-за дурной славы которых их знают все.

Например, «пустоцвет» — единственная в своем роде смесь на основе безвольника горного.

Зелье, которое заставляет организм имитировать фазы беременности вплоть до поздних. Ложной беременности, определить которую нельзя ни одним заклинанием, только пробой крови в лаборатории. Зелье, после которого в организме могут произойти необратимые изменения, до бесплодия.

А в медкрыле, где проверялась Люси, работал ее брат.

Вот почему она так долго лечилась от отравления! Вот почему таким странным мне показался «выкидыш»! И об этом «секрете» Люси узнал, без сомнения, Тантаэ, когда решил промолчать о нем во время суда!

Пасьянс сошелся, только я была не рада.

Рэм побледнел — видимо, он тоже окинул этот расклад свежим взглядом.

А чайник, выпавший из рук Люси, ее перекошенное от страха и обреченности лицо окончательно расставили все по местам.

— Не было никакого выкидыша, — почти беззвучно произнес Рэмерт, не отводя взгляда от Люси. — Ты просто прекратила принимать это идиотское зелье. И попытки самоубийства не было — была интоксикация вследствие слишком резкого прекращения приема. А брат твой, эта сволочь, все знал. Он ведь держал тебя в лазарете, чтобы незаметно свести интоксикацию к нулю и медленно «снять» тебя с «пустоцвета». Люси… я прав?

Она опустила глаза и тихо сказала: «Да». По щекам ее катились слезы.

Рэм рывком поднялся из-за стола и решительно направился к выходу, на ходу застегивая рубашку под горла.

— Рэм, стой! — крикнула Люси, без сил падая на колени. — Не уходи, — ее душили рыдания.

Этна, до этого момента наблюдавшая за всем со спокойствием ничего не понимающего человека, резко бросилась за Рэмом и схватила некроманта за шкирку за секунду до того, как они переступил порог гостиной.

— Куда это ты, дорогуша? — ласково поинтересовалась она, легко пиная Мэйсона под коленку с таким расчетом, чтобы он в ближайшее время о прогулках думал в самую последнюю очередь. — Далеко направился?

Рэм с рыком дернулся, но хватка у Этны, превосходившей ростом некроманта на целых полголовы, была железной.

— Отпусти, — просипел он, полупридушенный воротником. — Я должен убить этого мерзавца… Из-за которого Люси чуть не…

Некромант рванулся изо всех сил, и воротник остался в руках у Этны.

— Стоять! — рявкнула она, и прямо перед носом Рэма дверной проем затянуло живыми побегами. Простейший фокус, но Этна провернула его с виртуозностью эстаминиэль сферы земли. — Кого убить и зачем?

Рэмерт в ярости врезал кулаком по стене из побегов — и это движение словно вымотало некроманта до предела. Обессиленный, он привалился спиной к дверному косяку и прикрыл глаза.

— Юму Касто, старшего сводного брата Люсилль Стамман, наследницы богатейшей алхимической династии. Подумайте сами, — Рэм сжал кулаки. — Разве у студентки, не выбирающейся в город, была возможность приобрести запрещенный препарат? Нет, но его мог сделать ее брат, медик и алхимик. Юма Касто, который автоматически стал бы наследником в случае смерти Люсилль или ее отказа от наследования. А ведь Люси была в шаге и от одного, и от другого… Дорогая, брат говорил тебе, что если ты станешь «простой студенткой», откажешься от наследства, то я женюсь на тебе охотнее?

Люси только кивнула и всхлипнула. На большее ее не хватило.

— Не врет, — подтвердил ведарси, у которого на ложь было врожденное чутье.

…Много позже, когда Рэму подлечили поврежденное колено, когда у Люси сошла на нет истерика, когда Этна наконец расплела стену из побегов, а я магией склеила чайник из осколков, мы услышали полную историю.

Студентка младшего курса среднего звена Люсилль Стамман, дочь владельца одной из самых обширных сетей алхимических лабораторий, была давно и безнадежно влюблена в своего преподавателя, Рэмерта Самани Мэйсона. Собственно, ради него она и выбрала своей специализацией некромантию, а не на алхимию, нарушив семейную традицию.

Делиться горестями первой, неравной и невзаимной, любви со строгим отцом и чопорной мачехой девочка побоялась. Но брат, замечательный, понимающий брат Юма всегда был рядом! Он поддерживал ее, утешал, давал советы… и, в конце концов, познакомил с предметом воздыхания.

Или, вернее сказать, поклонения?

Вблизи Рэмерт Мэйсон оказался еще очаровательнее, чем издали, и теперь Люси готова была удержать его любой ценой.

И тут любящий брат подкинул замечательную идею — с помощью снадобья из безвольника устроить Люси ложную беременность. Только добрый Юма забыл сообщить одну маленькую деталь: при применении этого зелья психика становится нестабильной, а при резком прекращении употребления — вызывает отравление, вплоть до смертельного.

А Люси не смогла обманывать своего драгоценного Рэма долго. И однажды она просто вылила все зелье в уборную.

Через два дня случилась «попытка суицида».

Выжившую после несчастного случая и «потерявшую ребенка» Люси определили к брату на лечение. И он не стал рисковать, доводя начатое до конца. Если бы пациентка скончалась у него в палате, то расследование было бы неминуемым, а уж сторонние люди вряд ли поверили бы в «добрые намерения» Юмы Касто, так и не ставшего наследником.

Ну, а убедить перепуганную девочку в том, что рассказывать любимому правду ни в коем случае нельзя, было парой пустяков.

…Я слушала эту историю — и не могла понять: есть ли предел подлости, есть ли предел жадности? Юма Касто, с такими-то возможностями отчима, мог легко закончить аспирантуру и магистратуру, а потом устроиться преподавать в Академии. Это, конечно, не легкая жизнь наследника значительного состояния, но маги-учителя не бедствовали и были очень уважаемыми людьми.

Но Юме показался гораздо более заманчивым другой путь, с которого надо было убрать одну умную, но безнадежно влюбленную — вот удача! — девочку.

От всего этого оставался мерзкий, гнилостный осадок.

И только вид того, как Рэм, морщась от болей в травмированном колене, утешает Люси, шепча ей на ухо всякие глупости, был как лучик света.

Кажется, что против этих двоих было все — и происхождение Люси, и нрав Рэма, и замыслы Юмы Касто… да сама судьба! Но они сумели ее переломить всего лишь тем, что одна — любила всей душой, а другой — прощал от чистого сердца любые ошибки.