Столкновение. Бах!

Девица повисла на шее аспиранта и смачно, по-хозяйски чмокнула того в щеку, а меня словно взрывной волной отбросило. Я сделала пару шагов назад. Хорошо, что огромный черный джип пару минут назад припарковался и скрыл меня из поля зрения парочки.

– Ты когда вернуться успела?

Бранов чуть отстранился, но бестия словно плющ обвилась. И захочешь, не стянешь.

– Еще утром, – засмеялась она. – Хотела вот тебе обед принести, но мама до самого вечера не отпускала. Соскучилась уж сильно. Ян, ты ведь покушал? – проворковала бестия, заботливо поглаживая аспиранта по груди. – А то знаю я тебя…

Знать, покушал ли этот негодяй, возможно, при живых жене и детях предлагавший студентке прокатиться с ним в ночи, не хотелось. Развернувшись на каблуках, я пулей рванула с места. Оксана, притаившаяся за облысевшим фигурным кустарников и созерцающая ту же сцену, выскочила навстречу.

– Мик, Мика! – все звала она, а я, словно ослепнув, летела вперед.

Откуда столько сил взялось, ума не приложу. И откуда столько злости и разочарования?

– Мика, Мик, ну послушай…

– Да чего тут слушать, – остановилась я так резко, что Оксана едва успела сманеврировать, чтобы в меня не вписаться. – Все нормально, правда. Говорила же, – до того ненатурально и вымученно усмехнулась я, что соседка виновато скорчилась, – глупости все это. Не нужна я Бранову.

И снова рванула с места, не владея собой. Любовная сцена из головы наотрез отказывалась выходить.

Вот и одиноко ему, мать его…

…бестия разгоняется и виснет на шее аспиранта.

Истосковался весь. Один-одинешенек против целого мира!

…он улыбается в ответ и крепко прижимает женщину к себе.

Вот так. Все просто.

…Ян, ты ведь покушал?

Покушал, не покушал… Какая теперь разница?

А я и вправду дура. Напридумывала себе черт знает что. Тьфу!

Оксана семенила следом, не отставая. Лишних вопросов не задавала. Не задавала ровно до того момента, пока я почти перед дверьми общежития не развернулась юлой и не направилась обратно в институт.

– Ты забыла что-то? Что происходит?

Ответа подруга так и не дождалась.

Пролетев мимо вахты, я одним махом преодолела пару лестничных пролетов и, нервно сжимая и разжимая кулаки, становилась у двери кафедры истории.

Дальше по коридору из-за неплотно прикрытой двери раздавались голоса и шум воды, закипающей в электрическом чайнике. Похоже, празднование будущего юбилея Антонины Витальевны, преподавателя философии, в самом разгаре.

– Ми-ик, зачем вернулись-то? – продолжала недоумевать подруга.

– Загляни, спроси, Бранов здесь, – отмахнулась я.

Оксана удивленно отпрянула.

– С ума сошла? Мы же его только что на парковке…

– Спроси! Надо так.

Соседка возмущенно цокнула языком, но дверную ручку все же повернула. Сердце, на секунду вставшее в груди, забилось ровнее. Открыто. Вот ведь повезло!

Оксана заглянула в щель и тут же прикрыла дверь.

– Никого тут нет. Я же говорила, – начала она, но я перебила.

– Стой на стреме.

Прошмыгнув на запретную территорию, я без раздумий двинулась к аспирантскому столу. Какие демоны владели мной в ту минуту? Точно не знаю, но они определенно были родом из самых отдаленных уголков Бездны Безрассудства.

– Ты что творишь? – шипела Оксанка в щелку, пугливо озираясь. Голоса на кафедре философии тут же будто громче стали. – Пойдем отсюда! Если нас увидят… Не знаю, как ты, а я точно не горю желанием с Марьянкой связываться! Она же нас в порошок…

Это я и сама понимала, но позволить Бранову и дальше измываться надо мной и моей книжкой, да еще и в компании блондинистой подружки… Нет, братцы. Не на ту напали.

Строя злобные гримасы и тшикая в ответ, я невозмутимо выдвинула верхний ящик стола и пошарила рукой в листах.

– А где…? Неужто забрал?

Обескураженно присев на корточки, принялась с остервенением выдвигать ящик за ящиком. Перерыла все вверх дном! Благо, что на столе и в столе у Бранова и без того царил беспорядок.

– Ну что ж за день-то сегодня такой паршивый, а?

Холодный пот прошиб, а щеки запылали от злости и беспомощности.

Моего «Императора» и след простыл, а значит, и одну-единственную ниточку, напоминающую о существовании где-то там гадкого аспирантишки, разорвать мне теперь не суждено.

Упорный самоанализ и горячий душ в тот же день убедили меня: в Бранова я не влюблена. Определенно, точно не влюблена. Скорее, мне просто-напросто досадно, что я так и не смогла книгу вернуть и до истины докопаться. А теперь уже и подавно не смогу. Бранов ничего мне не расскажет. Я для него посторонний человек и, спасибо заботливой бестии, таковым и останусь. А значит, и ценности для него я ни малейшей не представляю, потому придется смириться и отступить.

Но если ввести Оксану в заблуждение по поводу своих чувств было проще простого, то себя обмануть… тут постараться придется. Ведь несмотря на всю рациональность рассуждений, мне было горько. И злость накатывала такая, что я полбутылька геля для душа в слив спустила. Просто так. Из вредности.

– Нормально все?

Оксана выждала пару дней и пошла в атаку. Она всегда так делала, ждала, пока пламя поутихнет и вперед. На амбразуры.

– Вполне, – пробубнила я.

Выходные проскочили слишком быстро. Завтра начало новой учебной недели: самое время скинуть груз прошлого и освободиться. А начать вполне можно и с забитой всяким хламом сумки. Однако вытряхнуть из нее разом все утрамбованные книжки оказалось непросто. Разве что чуть проще, чем прогнать из воображения картинки потенциально-возможного времяпрепровождения аспиранта и его бестии.

– Ты уверена, Маш?

Конечно же, нет!

– Да-а-а, – пропыхтела я и прекратила трясти сумку. – Так, тут иной подход нужен, – принялась ковырять пальцем сросшийся монолит, ища слабое место.

Выдерну одну книжку – и все рухнет, как карточный домик. Все рухнет. Все мои догадки, вся моя сказка, все мои надежды на путешествие… У-у-у! Хоть волком вой!

– А этот Миша очень даже ничего, – отвлекла меня Оксана от мрачных мыслей, кивком указав на открытый ноутбук. На экране отображалась страничка соцсетей блондина. – Михаил Сизов. Краса-а-авец!

– Угу, – пропыхтела я. Монолит все никак не поддавался. – И этот красавец предлагает мне встретиться вечером.

– И ты все еще здесь? – с осуждением поглядела на меня Оксана.

Я пожала плечами. Ответ сам собой разумелся.

– Мишка всего лишь друг детства. Старый, добрый друг…

– Друг не друг, – Оксанка выразительно наморщила лоб. – Что с того? Сходи на свидание и узнаешь, вдруг из вашей дружбы что-то выйдет?

Я задумалась, замерев над сумкой. А правда! Ну его, этого Бранова, в пекло! Один раз я из-за него Мишку уже кинула. Больше такому не бывать!

– Давай-ка я тебе помогу.

Глядя на мои потуги и будто почуяв перемену в моем настроении, Оксана твердой рукой легко выдернула книжку, и все остальные посыпались на пол к ее ногам, едва она сумку вверх дном перевернула.

– Ты зачем столько в институт таскала? – хохотнула подруга, рассматривая вынутую книжечку с яркой обложкой. – Ох, какой мужчина… Какие мускулы, какой взгляд!

Оксана захохотала, а у меня едва челюсть не отпала. Кажется, я даже рот приоткрыла от удивления. Это же…невозможно!

– Погоди-ка… Ты где это взяла?

Оксанка уже деловито листала странички, выхватывая реплики и фразы из контекста.

– Да из сумки твоей только что.

Она перевернула книжку и прочла аннотацию:

«Он обнял ее за талию и прижал к себе.

– Ты моя, Мира, слышишь? Моя.

– А ты мой, Айтер.

Мирель смотрела на Айтера со всей покорностью, что только могла отразиться в ее глазах. Он, Император, правящая кровь. Ни о каком совместном будущем и речи быть не может. Для любви у них есть всего одна ночь. Ночь, что разделит их жизни на «до» и «после». Ночь, что сожжет сердце дотла, превратив его в бескрайнюю пустыню».