Не очень просто осветить начало того, чему позднее суждено было стать Венским психоаналитическим объединением, породившим впоследствии множество себе подобных. Среди тех, кто слушал в начале столетия в университете лекции Фрейда по психологии неврозов, были двое врачей, крайне заинтересованных этими вопросами, — Макс Кахане и Рудольф Рейтлер. Последний стал первым человеком после Фрейда, практикующим психоанализ. Кахане работал в санатории для психоневротиков, но ограничил свою деятельность использованием электричества и других общепринятых методов лечения (он оставил объединение в 1907 году). В 1901 году Кахане упомянул имя Фрейда Вильгельму Штекелю, говоря о нем как о неврологе, который изобрел радикальный метод лечения невротических заболеваний. Штекель сам написал в 1895 году работу по коитусу в детстве, но тогда он еще не слышал о Фрейде. Штекель страдал в то время невротическим заболеванием, природу которого мне нет нужды здесь упоминать, и обратился к Фрейду за помощью. Ему была оказана помощь, и очень успешная. Штекель говорил, что его анализ продолжался всего лишь восемь сеансов, но это выглядит очень неправдоподобно, и от разговоров с Фрейдом у меня сложилось впечатление, что период анализа был намного более продолжительным. Штекель начал практиковать психоанализ в 1903 году и был единственным членом общества, кто, обращаясь к Фрейду, называл его по фамилии вместо «герр профессор». Четвертым из этих самых первых последователей был Альфред Адлер, также венский врач.
Осенью 1902 года Фрейд адресовал этим четырем людям — Кахане, Рейтлеру, Штекелю и Адлеру — открытку, предлагая им встретиться в его доме для обсуждения его работы. Штекель говорил, что именно он первым высказал такое предложение Фрейду, и это подкрепляется замечанием Фрейда о том, что «толчок к этому дал один коллега, испытавший на самом себе действие аналитической терапии». Поэтому Штекелю вместе с Фрейдом может быть приписана заслуга основания первого психоаналитического общества. Во всяком случае, с этих пор у них вошло в привычку собираться каждую среду для ведения дискуссий в приемной Фрейда, которая была снабжейа для этой цели удобным длинным столом. Эти собрания носили скромное наименование «Психологическое общество по средам». Штекель имел обыкновение каждую неделю посылать отчет об этих дискуссиях в воскресный выпуск «Neues Wiener Tagblatt».
В следующую пару лет в этот кружок входили другие люди, но часто на очень непродолжительное время. До сего времени в памяти остались лишь Макс Граф, Гуго Геллер, будущий издатель работ Фрейда, и Альфред Мейзль. Затем появились более знакомые имена: в 1903 году — Пауль Федерн; в 1905 году — Эдуард Хичман, которого представил Федерн, его старый школьный друг; в 1906 году — Отто Ранк, который представил себя Фрейду рекомендательным письмом от Адлера и рукописным экземпляром своей небольшой книги «Искусство и художник», и Исидор Задгер; в 1907 году — Гвидо Брехер, Максимилиан Штейнер и Фриц Виттельс[107], который был представлен своим дядей, Задгером; в 1908 году — Шандор Ференци, Оскар Рие и Рудольф Урбанчич; в 1909 году — Дж. К. Фридъюнг и Виктор Тауск; в 1910 году — Людвиг Йекельс, Ганс Захс, Герберт Зильберер и Альфред фон Винтерштейн.
Первыми гостями этого общества были: Макс Эйтингон — 30 января 1907 года; К.Г.Юнг и Л. Бинсвангер — 6 марта 1907 года; Карл Абрахам — 8 декабря 1907 года, А. А. Брилл и я — 6 мая 1908 года; А. Мусманн — 10 февраля 1909 года; М. Карпас из Нью-Йорка — 4 апреля 1909 года; Л. Йекельс — 3 ноября 1909 года; Л. Карпинска — 15 декабря 1909 года.
Весной 1908 года это маленькое общество начало собирать библиотеку. Эта библиотека приняла внушительные размеры к тому времени, когда в 1938 году пришли нацисты, чтобы ее уничтожить. В то же самое время (15апреля 1908 года) общество приобрело более формальное название — «Венское психоаналитическое объединение», которое и носит по сегодняшний день.
В то время вечера общества устраивались перед Рождеством. Позднее они были заменены роскошной трапезой летом, сначала в верхнем зале сторожевой башни, расположенной вблизи Вены, а затем на холме Константина в Пратере.
У этого общества была одна особенность, возможно, уникальная, отражающая в полной мере деликатность и внимательность Фрейда. В качестве иллюстрации я полностью процитирую его циркулярное письмо, в котором он высказал это положение; письмо было послано из Рима 22 сентября 1907 года.
Мне хотелось проинформировать Вас, что я предлагаю в начале этого нового рабочего года распустить наше маленькое общество, которое имело обыкновение собираться каждую среду в моем доме, с тем, чтобы непосредственно вслед за этим снова призвать его к жизни. Короткая записка, посланная до 1 октября нашему секретарю, Отто Ранку, будет достаточной, чтобы обеспечить Ваш выход из общества. Если к этому времени мы ничего более не услышим от Вас, то будем считать, что Вы не желаете вновь вступить в общество. Без преувеличения скажу, что буду рад, если Вы вновь вступите в общество.
Позвольте мне обосновать эту акцию, которая справедливо может казаться Вам ненужной. Мы принимаем во внимание лишь естественные изменения в человеческих отношениях, предполагая, что для того или иного члена нашей группы членство в обществе больше не является тем, чем оно являлось в первые годы, — либо потому, что его интерес к этой теме истощился, либо его свободное время и образ жизни не являются более совместимыми с посещениями нашего общества, либо что личные связи препятствуют его членству в обществе. В таком случае он все еще может оставаться членом общества, опасаясь, что его выход будет рассматриваться как недружелюбная акция. Для таких случаев роспуск и реорганизация общества имеют целью восстановить личную свободу каждого индивида и сделать для него возможным выйти из общества без какого-либо ухудшения его отношений с оставшимися членами общества. Далее, мы должны иметь в виду, что с течением времени взяли на себя финансовые обязанности, такие, например, как назначение секретаря, о чем не было и речи в начале деятельности общества.
Если Вы согласитесь после такого объяснения с желательностью реконструкции общества таким путем, Вы, вероятно, согласитесь с повторением подобных акций через регулярные промежутки времени — скажем, через каждые три года.
Такой деликатный способ возможности выхода из общества действительно был осуществлен еще раз в 1910 году, но впоследствии не повторялся. Однако он использовался в более поздние годы другими обществами подобного типа, например швейцарским и английским, когда оказалось желательным ограничить членство в обществе людьми, серьезно изучающими психоанализ.
Рассматриваемые нами годы были очень продуктивными в отношении всех сторон деятельности Фрейда. Он постоянно совершенствовал, делал более утонченной свою технику, и, таким образом, достигал все более полного и совершенного владения психоаналитическим методом. Кроме написания пяти ценных статей, в основном разъяснительного характера, в 1905–1906 годах он опубликовал не менее четырех книг, одна из которых по значению уступает лишь книге «Толкование сновидений» и «Психопатология обыденной жизни», опубликованная в 1904 году, является, вероятно, самой известной из книг Фрейда для широкой публики.
1905 год был одним из пиков плодотворности Фрейда, которые, как он однажды полушутя сказал, происходят каждые семь лет. В этот год появились четыре статьи и две книги, одна из них имеет выдающуюся ценность.
Первая из этих двух книг называется «Остроумие и его отношение к бессознательному», на которую обычно ссылаются, не вполне корректно, как на работу Фрейда по остроумию. В этой книге с ее довольно удивляющим заглавием мы имеем дело с психологическими механизмами и значением остроумия и юмора, проиллюстрированными на примере шуток. Из всех книг Фрейда эту читали меньше всего, возможно, потому, что ее крайне трудно понять правильным образом. Но именно в ней содержатся некоторые из его самых тонких наблюдений. Одновременно с ней были написаны «Три очерка по теории сексуальности». Рукописи лежали на двух столах, и Фрейд писал то за одним, то за другим столом, по настроению. Насколько я знаю, это единственный случай, когда Фрейд так тесно совмещал написание двух книг в одно и то же время, и это показывает, насколько близкими, по его мнению, являлись эти две темы.
