Говорю вам, день за днем, это было как мечта жизни!

Раввинат добирается до образования еврейского государства в XX веке и всех спорных вопросов, возникших с началом Сбора. Например, бен-израильские евреи Бомбея, попавшие в Индию в результате вторжения в Палестину Антиоха Эпифана. От всего иудаизма они помнили один шем. Причем у них существовало две касты: черная и белая. Они евреи или нет? Как это доказать?

В общем, все сводилось к одному: что такое еврей? Почему этот народ отличается от других?

И вы знаете, нашим мудрецам тут есть о чем подумать. Они могут взвесить определение человека, выработанное Советом Одиннадцати Земных Наций. Они могут углубиться в решения парижского Синедриона 1807 года. Наконец, они могут обратиться к Каббале и рассмотреть проблему рождения чудовищ от сожительства с детьми Лилит. Но в конце концов они должны решить, что же такое еврей, раз и навсегда, — или найти новый выход.

И рабби Смолмэн нашел. Я говорю вам, таки у нас на Венере есть рабби!.. Привести сборище евреев — ученых евреев! — к единому мнению, это, уважаемый, уже достижение.

На протяжении всего разбирательства, когда бы ни разгорался спор, грозивший затянуться на неделю, к примеру, была ли то белая нить или черная нить, рабби Смолмэн почесывал красный прыщ на носу и говорил, что мы, пожалуй, все можем согласиться, что по крайней мере это действительно была нить.

Конечно, все понимали: вопрос нужно как-то решить. Дни летели, собравшиеся так и не знали, сколько делегатов и сколько евреев. Уже были козни из-за бульб, уже были драки из-за бульб, уже находились люди, которые говорили, что они сыты по горло этими бульбами.

Так вот. Решение учитывало все данные, все сведения, все толкования, всю историю от Эзры и Неемии. Оно начиналось утверждением, принятым для группы консерваторов: только тот еврей, кто рожден еврейкой. А кончалось утверждением, принятым для либерально-радикального крыла: евреем является любой, добровольно приемлющей бремя, ярмо еврейства. Решение включало и несколько промежуточных положений и указывало, что нет никакой возможности их совместить.

А надо ли их совмещать? И что будет, когда мы пойдем еще дальше в космос и всякие самые странные создания, в другой галактике, захотят стать евреями?

Давайте взглянем на это с другой стороны. Среди людей есть евреи и есть гои. Среди евреев есть реформированные, голубые, левиттаунекие, вильямсбургские, и не все они между собой хорошо ладят. Но по сравнению с гоем все они евреи. Между евреем и гоем — чудовищная разница, но по сравнению с каким-нибудь инопланетянином — все они люди. Слово «гой» неприменимо к инопланетянину. Так казалось до недавних пор.

Мы все наблюдали, как за последние два года пришельцы с Веги приняли земную религию, точнее, две земные религии. Они не пускают евреев в землю Израиль. Они нас ненавидят. Они нас преследуют. Стало быть, простые ли это инопланетяне? Конечно, нет! Пусть они не похожи на людей, пусть выглядят как гигантские устрицы, тем не менее они определенно принадлежат к категории инопланетян-гоев.

Хорошо. Но если есть инопланетяне-гои, то почему не может быть инопланетян-евреев? Если они живут, как мы, сталкиваются с теми же проблемами, что и мы, знают, чем пахнет погром, знакомы со сладостью наших суббот? Давайте скажем так: есть евреи и есть евреи. Бульбы принадлежат ко второй группе.

Это не точные слова решения, вы понимаете. Это свободный перевод Мильчика-телемастера, за который он не требует дополнительной платы.

Не все остались довольны. И все же большинство делегатов были счастливы, что дело наконец улажено, и проголосовали «за».

Одна беда: как только съезд перешел к основному вопросу, вице-король Венеры закрыл его. Ясно — съезд чересчур затянулся и будит дурные чувства. Делегатов отправили паковать вещи.

Неплохое развлечение, а? Рабби Смолмэн все еще наш рабби, хоть он безмерно известен. Он разъезжает с лекциями с одного края галактики на другой. Но всегда возвращается к нам, каждый год на Святые дни. Ну хорошо, хорошо, не всегда, вы знаете, как это бывает, иногда не получается. Знаменитость, в конце концов. Великий Рабби Венеры.

А мой сын Аарон Давид… Знаете, он в иешиве. За него платят бульбы. Вот его письмо. Мальчик собирается улететь на Ригель-4 и стать их рабби.

О невесте он не пишет ничего. Послушайте, может, я окажусь дедушкой маленькой коричневой подушки с короткими щупальцами? Что ж, внук есть внук.

Не знаю. Давайте поговорим о чем-нибудь веселом. Вы слышали, сколько народу угробилось во время землетрясения на Каллисто?

Кроме огромного носа и зеленоватого оттенка кожи, в госте не было ничего странного.

К чести Милта Кловица надо сказать, что вид зеленого человечка, безмятежно сидящего в кресле, не сбил его с толку. Он закрыл дверь в свою квартиру и снял шляпу, бросив ее почему-то на пол, а не на полку шкафа.

— Вы зеленый, — заметил Милт Кловиц с полным самообладанием.

Посетитель, казалось, обрадовался проявленным наблюдательности и хладнокровию.

— Совершенно верно, — бодро подтвердил он. — Мы надеялись, что вы спокойно воспримете сей факт.

Милт Кловиц пытался сохранить приписываемое спокойствие духа. Ему удалось опуститься на стул без дрожи в коленях.

— Мы твердо верили, что землянин, воспитанный на фантастической литературе вашей эпохи, — гость махнул зеленой рукой в сторону полок с любимыми книгами Милта, — будет готов к нашему появлению.

— Откуда?.. — Вымученное слово застряло в горле и оборвало вопрос, но зеленый человечек понял.

— Вам неизвестно название нашего мира… Мы серьезнейшим образом обеспокоены вашим поведением.

— Моим?! — поразился Милт.

— О, не вашим лично… Вашего вида. Мы давно с тревогой наблюдаем за человечеством и наконец пришли к решению.

— К какому решению?

— Ваша возня с атомной энергией представляет значительную угрозу нашей безопасности. По этой причине Совет Старейших мудро постановил принять предупредительные меры.

— Меры?..

— Уничтожить вашу планету. Через шесть гипосек… Простите, по земному исчислению времени ровно через две недели.

Милт почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Уж не послышалось ли ему? Разве такое вообще возможно?..

— С-старая песенка. Впервые эту тему использовали еще в XVIII веке. — Милт ощутил прилив сил. Здесь, в родной стихии, он чувствовал себя как рыба в воде. — Ее развивали Жюль Верн, потом Уэллс, а уж современные писатели обсосали до косточек. Да сейчас это просто клише! Ведь…

Зеленый гость поднял руку.

— Я удивлен, мистер Кловиц. Ваша недоверчивость переходит всякие границы. Мы собирались предложить вам счастливую возможность уцелеть, но… — он горестно покачал головой, — вы, кажется, предпочитаете погибнуть вместе со всеми. Что ж, в моем списке есть другие кандидатуры.

Он встал и подошел к двери.

— Эй! Стойте! Давайте поговорим! — вскричал Милт.

Зеленый человечек обернулся.

— Ну что?

— Послушайте, в самом деле… Поневоле растеряешься: в собственной квартире — пришелец с другой планеты!

— Из другой галактики! — оскорбленно поправил гость.

— Да, конечно, я это и имел в виду, — пробормотал Милт. — Понимаете, я был потрясен… Если вы дадите мне возможность…

Зеленый человечек, явно сомневаясь, поджал полные губы.

— Хорошо. — Он вернулся, сел и, достав странную металлическую карточку, принялся постукивать по ней еще более странным пишущим инструментом. — Так… Сейчас назначим место, куда вы должны прибыть со своей парой…

— С какой парой? Я холостяк.

— Простите?

— Холостяк. Одинокий. Не женат.

— Я не понимаю. — Глаза зеленого человечка мигнули, нашлепка на месте носа сморщилась. — Из докладов наблюдателей ясно, что ваша раса спарена. Два пола: мужской и женский. Так вы и размножаетесь.

— Это верно. Только у меня нет пары, пока еще нет. А может, и не будет. Так что об этом беспокоиться нечего.