Добравшись до намеченного места, он сел, и глубоко, с искренним восторгом, вздохнул. Метрах в десяти под ним на скользком карнизе рыбачили двое мальчишек. Ненадолго задержав на них взгляд, Роджер обратил глаза вверх — к мрачным вулканическим горам. Вот отблески солнечных генераторов «подсолнух», вот далекий купол обсерватории; вот выбеленные известью домишки лезут вверх по крутому склону, опираясь друг на друга; а вот и опрятные отели, уместившиеся на самом верху.

Вдруг он обнаружил, что думает о старике и девушке с каштановыми волосами. Роджер попытался вспомнить то, что читал об «Икаре», но обнаружил в своей памяти немногое: этот корабль оказался последним. Вот и все, но, правда, история никогда не была его любимым предметом.

Далеко в море солнце играло на приспущенных топселях восьмимачтового клиппера. Выставив перед собой мизинец, Роджер попытался оценить скорость корабля, исчезнувшего за пальцем и вновь появившегося из-за него. Двадцать четыре секунды. А восьмимачтовик — это по крайней мере 200 метров длины. Значит, он проходит… 30 узлов! Средняя скорость на Северо-восточном торговом маршруте. Невольно и негромко он затянул мелодию «Попутного ветра», хита прошлого или позапрошлого года, мечтательно провожая огромный корабль, нырявший носом во впадины между валами. Роджер дал себе клятву, что однажды он будет командовать подобным судном.

Мальчик долго смотрел на море, после того как огромный корабль исчез за горизонтом. Потом, вздохнув, поднялся на ноги и отправился назад вдоль причалов, смутно сознавая, что какая-то его часть осталась там, в океане; он еще не настолько узнал себя, чтобы понять, какая именно.

Полуденный звон стайкой серебряных птиц порхнул над городскими крышами с колокольни, выросшей на склоне горы. И тут, вспомнив о своем обещании, Роджер бросился бегом.

У миссис Герцгейм в салоне разболелась голова. Раньше такого не случалось. После ланча она отправилась в спальню, предоставив сыну возможность проводить день возле бассейна. Мальчик получил в свое распоряжение всю «акваторию»: большая часть гостей уехала на экскурсии, выбрав ту или иную из местных красот, или же, подобно матери Роджера, решила поспать перед вечерней прогулкой.

Проплыв восемь раз установленную для себя дистанцию, Роджер выбрался из воды и направился к лежаку, возле которого оставил свою одежду и микомикон. Чем же заняться? Он сел, вытер влажные волосы, открыл микомикон и пробежал взглядом знакомый список. Нельсон, Камалот, Кеннеди, Пастер, Алан Квотермейн, Гек Финн, Тарзан, Фродо, Титус Стон[2]… Палец его шевельнулся, и глубоко в голове зазвучал шепот: «Каждый камешек — это холодная голубая строфа восторга, каждое перышко — это жуткое…» Мальчик поежился и собрался было достать агатовые наушники, но тут за его спиной раздался плеск… Обернувшись, он увидел, как из-под воды вынырнула та самая девушка, которая сидела за одним столиком со стариком. Маленькая загорелая ладонь отвела от глаз мокрые волосы; девушка перевернулась на спину и, поднимая сверкающие брызги, поплыла вдоль бассейна к мальчику.

Не доплыв метров пять, она свела ноги и по инерции скользнула к стенке бассейна. В последний момент девушка ухватилась за облицованный плитками желоб. Голова и плечи вынырнули над краем бассейна. Задумчиво поглядев на Роджера, она улыбнулась.

— Привет.

— Здравствуйте, — ответил мальчик.

— Не сказать, чтобы здесь было много народу, правда?

— Одни уехали на экскурсии, — сказал он, отметив про себя, какие у нее яркие, васильковые глаза. — А другие отдыхают.

— А мы — нет.

— Да, — согласился он, — мы — нет.

— Как тебя зовут?

— Роджер Герцгейм.

— А меня Анна. Анна Гендерсон.

— Я видел вас сегодня за завтраком. Вы сидели вместе…

Она по-кроличьи наморщила нос.

— С мужем. Мы тоже тебя видели.

Роджер торопливо оглянулся.

— А он… тоже решил поплавать?

— Пит? Нет, он наверху, в обсерватории.

Роджер кивнул.

— Вы здесь на отдыхе?

Она окинула его коротким оценивающим взглядом.

— Что-то вроде того. А ты?

— Мама играет в турнире. Она партнерша мистера Фогеля.

— А что здесь делаешь ты, Роджер?

— Наверное, просто путешествую. У меня каникулы.

— И тебе не скучно?

— Скучно? — переспросил мальчик. — Нет, что вы.

Девушка подплыла к ступенькам и выбралась из воды. На ней был прозрачный, скорее, символический купальник золотого, словно вино, цвета, да и вся она будто сочилась солнцем. Подойдя поближе, девушка присела на корточки.

— Можно посмотреть? — Она показала на микомикон.

— Конечно, — дружелюбно ответил Роджер. — Должно быть, для вас тут все очень старомодное.

Проглядев список записей, она вдруг сказала:

— Эй! А у тебя и мое выступление!

— Ваше?

— Ну да. Я играла в «Титусе» леди Фуксию для Универсала. Поглядев на нее — сосредоточенно и внимательно, — словно рассматривая редкую статуэтку дрезденского фарфора, Роджер с трудом вымолвил:

— Вы… Вы — леди Фуксия?

— Была ею, — рассмеялась она, — семь лет назад. Моя первая большая роль. Гейл Фергюсон. Посмотри в списке исполнителей… А сколько тебе лет, Роджер?

— Двенадцать с половиной.

— Значит, тебе нравится «Титус»?

— Моя любимая вещь. Правда.

— А как Фуксия?

Он отвернулся, вроде бы разглядывая далекие алюминизированные диски солнечных генераторов, уже не смотревших в зенит, а провожавших клонящееся к западу солнце.

— Знаете, я… — начал он и умолк.

— Что?

— Ничего, — ответил он.

— Не бойся. Мне можно сказать все.

Повернув голову, он вновь поглядел на нее. Улыбка девушки чуть потускнела.

— Давай, я не обижусь.

— Ну, я просто хотел, чтобы вы не говорили этого… О том, что были Фуксией.

— Так, — сказала она и кивнула. И добавила после долгой паузы:

— А знаешь, Роджер, еще никто не делал мне лучшего комплимента.

Роджер заморгал.

— Комплимента? — повторил он. — Правда?

— Правда. Ты сказал, что моя Фуксия стала для тебя реальной. Так?

Мальчик кивнул.

— Наверное.

— Ну-ка, закрой ненадолго глаза, — попросила она. — Послушай.

Голос девушки изменился, сделавшись чуточку суховатым.

— Подсолнух, — пробормотала она с легкой хрипотцой, — сломанный подсолнух, я нашла тебя, попей воды и не умрешь — во всяком случае так быстро. Но если ты все-таки погибнешь, я похороню тебя. Укрою. Пентакост даст мне лопату. Но если ты не умрешь, оставайся…

Девушка внимательно вглядывалась в лицо Роджера.

— Видишь, — продолжила она уже обычным голосом. — Фуксия существует во мне и отдельно от меня; существует в тебе и отдельно от тебя. Словом, вне времени; она не становится старше в отличие от любого из нас.

Глаза Роджера округлились, он с удивлением сказал:

— Вы говорите о ней, как будто она на самом деле существует.

— Существует! — в голосе девушки прозвучала внезапная горькая нотка. — Не знаю, что означает это слово. А ты?

— Конечно, знаю, — проговорил он, озадаченный ее тоном. — Вы существуете, я тоже. И все вокруг, — он повел рукой в сторону бассейна и отеля за ним.

— Ты уверен в этом?

Роджер решил, что она смеется над ним.

— Да, к этому я могу прикоснуться…

— И это делает и вещи, и людей реальными?

— Конечно.

Подняв руку, она протянула ему ладонь.

Прикоснись ко мне, Роджер.

Неловко улыбнувшись, он легко притронулся правой рукой к ее прогретому солнцем плечу.

— Вы реальны, все в порядке.

— Приятно слышать, — сказала девушка. — Нет, я не шучу. В иные дни я совсем не кажусь себе реальной. — Она рассмеялась. — Спасибо тебе.

Девушка встала, подошла к краю воды, привстала на пальцах с коралловыми ноготками и нырнула — профессионально, без плеска.

Стройное тело мерцало золотом под рябью воды над кафельным дном. Захлопнув микомикон, мальчик бросился к воде и нырнул следом за нею.