Психиатр сжалась в комок.

— Волкрины! — прошептала она. — Какой от них толк? Я умираю от боли, корабль улетел, у меня раскалывается голова… — Она испуганно застонала. — Сразу после инъекции этот парень сказал мне… Это было до того, как… Он тоже жаловался на головную боль.

— Не бойся, я с тобой! Жди и думай о том, что нам предстоит увидеть. С этим ничто не сравнится!

— Я их чувствую, — пожаловалась психиатр.

— Отлично! — воодушевился де Бранен. — У нас есть шлюпка, и мы можем направиться им навстречу. Дай мне направление.

— О, да! — пролепетала она. — Да.

Гравитация вернулась. Мгновение — и все обрело почти нормальный вид.

Меланта упала на пол, несколько раз перекувырнулась через голову и с кошачьей быстротой поднялась на ноги.

Предметы, только что грозно носившиеся по салону, посыпались вниз. Кровь, висевшая в воздухе багровым туманом, превратилась в скользкую лужу в коридоре. Оба трупа плюхнулись на пол и застыли.

Из репродукторов на стене раздался голос Ройда. Он обращался к Меланте.

— Получилось! — похвастался он.

— Я заметила.

— Мое место у пульта управления. Я восстановил гравитацию с помощью кнопок и в данный момент стараюсь в максимальной степени отсечь компьютер от управления кораблем. Однако опасность остается: мамаша будет пытаться меня обыграть. Сейчас я применил к ней грубую силу. Любой мой просчет может оказаться роковым, любое ослабление внимания сулит гибель. У тебя нарушена герметизация скафандра?

— Да, в плече дыра.

— Немедленно смени! Надеюсь, шлюзы останутся закрытыми, но гарантировать ничего не могу.

Меланта уже неслась по коридору в сторону грузового отсека, где хранились скафандры и всевозможное оборудование.

— Как только переоденешься, — продолжил свои наставления Ройд, — загрузи трупы в установку для переработки отходов. В помещении силовой установки, рядом с главным шлюзом, ты увидишь люк. Отправь туда и все остальные предметы, которые нам не понадобятся: научные приборы, книги, кассеты, столовые принадлежности…

— Ножи, — подсказала Меланта на бегу.

— В первую очередь!

— Она по-прежнему будет применять телекинез?

— В условиях гравитации мать слабеет, — ответил Ройд. — Много сил уходит на борьбу с тяготением. Даже пользуясь мощью бортовых двигателей, она способна единовременно перемещать всего один предмет, да и то недалеко. Но она жива, и это главное. У нее остается возможность одолеть меня и снова отключить гравитацию. Находясь здесь, у пульта, я смогу тут же создать гравитацию снова, но все равно не хотелось бы, чтобы на борту оставались опасные предметы.

Меланта достигла грузового отсека и с рекордной скоростью сменила испорченный скафандр на целый. Отправив в переработку целую охапку инструментов, она занялась трупами. С лингвистом справилась без труда, но его коллега непрерывно трепетала, пока Меланта управлялась с ней, напоминая, что корабль еще способен огрызаться.

Биолог не оказал сопротивления, зато когда Меланта приступила к уборке салона, на нее совершил покушение кухонный нож: он метил ей в голову, но перемещался так медленно, что она просто отбросила его в сторону, как надоедливую муху.

Она возилась во второй каюте, подбирая медикаменты психиатра и шприцы, когда услыхала крик Ройда. Спустя мгновение сила, похожая на невидимую, но чудовищную руку, сдавила ей грудь и прижала к полу.

Звезды заслонила неведомая тень.

Де Бранен еще не различал деталей, но в душе его назревал бурный восторг. Он жалел об одном: что с ним не осталось ни приборов, ни команды — телепата и специалистов.

Но он все равно максимально увеличил скорость своей шлюпки.

Меланта Джирл, беспомощно извиваясь на полу, рискнула включить переговорное устройство.

— Ты меня слышишь, Ройд? — спросила она. — Что происходит?

— Давление было сокрушительным и продолжало расти. Она уже не могла шелохнуться.

Ответ был еще страшнее, чем повергшая ее сила.

— Она меня перехитрила… — простонал Ройд. — Мне больно говорить… Она… повысила… силу тяжести… до двух джи… до трех… Это тут, на пульте, прямо передо мной… У меня один выход… снова понизить… Сейчас…

Тишина. Наконец он вымолвил два слова:

— Не могу.

Тяжесть на груди была так велика, словно ее собственный вес вырос по меньшей мере в десяток раз. Она представляла мучения Ройда, который страдал даже при, обычной силе тяжести. И если заветный рычаг находится на расстоянии вытянутой руки, его слабая мускулатура все равно не способна на такое усилие.

— Зачем? — недоуменно спросила Меланта. — Зачем ей увеличивать гравитацию, если это ослабляет и ее?

— Затем, что… через какое-то время… через час или через минуту… у меня не выдержит сердце. Тогда… ты останешься одна… Она отключит гравитацию… и прикончит тебя.

Превозмогая боль, Меланта выбросила вперед руку и подтянулась, потом еще, еще… Так, ползком, она двинулась обратно по коридору.

— Держись, Ройд… Я уже иду…

Набор медикаментов психиатра, оставшийся у нее под мышкой, был невыносимо тяжел. Она стала отодвигать его в сторону, потом передумала. На всех ампулах красовались хорошо различимые ярлычки. Она быстро перебрала их, надеясь найти адреналин, синтастим, что угодно, лишь бы набраться сил и доползти до Ройда. Обнаружив несколько стимуляторов, она отобрала сильнейший и стала вводить его в шприц. О, как медлительны стали все ее движения!..

Вдруг она увидела эсперон и непонятно почему заколебалась. Эсперон был всего лишь одним из полудюжины псионических средств в аптечке, но его вид ее сильно взволновал, напомнил что-то едва уловимое. От попыток вспомнить ее отвлек странный звук.

— Ройд, — сказала она, — твоя мать… При такой гравитации… она не может передвигать предметы?

— Смогла бы, если бы… сконцентрировала… всю энергию… Почему ты… спрашиваешь?

— Потому что, — ответила Меланта Джирл мрачно, — что-то… кто-то… проходит сейчас… сквозь воздушный шлюз.

Корабль волкринов заслонил собой всю Вселенную.

— Это, собственно, не корабль в обычном понимании, — восторженно заметил Кароли де Бранен. Его скафандр, последняя разработка Академии, был оснащен встроенным кодирующим устройством. Ученый записывал свои наблюдения для потомков, нисколько не сомневаясь, что самого его ждет смерть. — Размеры корабля трудно определить, даже вообразить… Он громаден, бесконечен! У меня нет ничего, кроме наручного компьютера, никаких инструментов для измерений, но я бы сказал, что в поперечнике он насчитывает километров сто, а то и триста. При этом он не твердый, а, скорее, газообразный, то есть совсем не корабль в традиционном смысле. Это воплощение красоты: разреженный газ, излучающий свечение, сложнейшая паутина. Сравнить это можно разве что со звездолетами, какими они были до эпохи прыжка, однако вся конструкция лишена твердости… То есть это вовсе не корабль… Он не изолирован от космического вакуума, лишен закрытых помещений и сфер жизнеобеспечения. Ничего похожего я не вижу, разве только все это каким-то образом исчезает из поля моего зрения. Нет, он слишком открыт, слишком хрупок… Но движется с поразительной скоростью! Жаль, что у меня нет приборов для измерения его скорости… Я пытаюсь удалиться, уйти с его трассы, но не уверен, что достигну цели: он движется несравненно быстрее меня. Не со скоростью света, гораздо медленнее, но все же быстрее, чем шлюпка…

Корабль волкринов с виду лишен каких-либо двигателей, и я не понимаю, как он вообще движется… Наверное, он представляет собой парус, улавливающий свет и отправленный в полет по лазерному лучу много тысяч лет назад, а потом потерпевший грандиозную катастрофу…

Я обязан его описать, обязан быть точен, но это трудно, я слишком возбужден… Как я уже говорил, он очень велик и насчитывает много километров в поперечнике. Имеет… сейчас сосчитаю… форму восьмиугольника. В самом центре что-то светится, вернее, там есть нечто вещественное, окруженное светом. Темная часть кажется твердой, тогда как свет прозрачен. Я вижу сквозь него звезды, хотя и окрашенные в багровые тона. Это можно назвать парусами. От центра и парусов идут восемь длинных отростков. Они расположены несимметрично, поэтому объект нельзя назвать восьмиугольником в геометрическом смысле. Сейчас я вижу лучше: один из отростков медленно смещается, паруса колеблются… Значит, они подвижны. Паутина оплетает все отростки, подчиняясь сложной закономерности. Это совсем не то, что сплел бы паук… Что это я несу? Я еще не уловил принципа, по которому распределены эти нити, но чувствую, что он существует, что все это подчинено строгому порядку.