— Хорош травить, Санек, — сказал Колян. — Если этот твой… как его… расстрелянный… царям строил, так и мне сгодится. Беру. Но только одно: супруга хочет, чтобы побольше всяких там завитушек. Как этот твой потянет?

— Конечно. Это как раз то, что вам нужно. Русское барокко, виднейшим представителем которого является Растрелли, как раз и предполагает…

— Ша, разговорчивый, — Колян шлепнул ладонью по фолианту. — Ты меня в конец уболтаешь, я и как меня звать забуду. А мне нельзя, у меня бизнес. — Он широко осклабился, довольный шуткой. — Ну, что там у тебя за контракт, давай глянем.

Через полчаса все формальности были улажены, и Колян с экземпляром контракта покинул гостеприимные апартаменты фирмы «Архитектор».

Через два дня «вольво» Коляна вновь остановилась у подъезда фирмы. Колян вылез из машины и шагнул в прохладный полумрак подъезда. Видимо, его уже ждали: как только он остановился у знакомой бронированной двери, мягко щелкнул замок. Колян взялся за ручку, ощутив, как у него мгновенно вспотели ладони, потянул ее на себя и вошел в прихожую. Одновременно открылась дверь приемной, и на пороге возник Александр.

— Здравствуйте, Николай Петрович, — сказал он. — Сейчас вы увидитесь с Растрелли. Мы доставили его буквально десять минут назад. Маэстро принял ваш заказ и желает получить указания относительно деталей проекта. Прошу вас, — и Александр распахнул дверь в комнату, где обитали академик с Сергеем.

На одном из стоящих у стены стульев в непринужденной позе сидел господин лет тридцати пяти, выглядевший в этом интерьере более чем странно. Его густо напудренные волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке черной лентой. Одет он был в светло-коричневый кафтан и золотистый жилет, из-под которого виднелась белоснежная рубашка с пышным кружевным жабо, короткие светлые штаны, белые чулки и башмаки с большими пряжками. У него было слегка вытянутое приятное лицо, а в чуть выпуклых темных глазах угадывались недюжинный ум и живой, насмешливый нрав.

При виде Коляна чудной господин встал и изящно, с достоинством поклонился.

Аристарх Венедиктович тем временем вылез из-за стола и возвышался теперь между Коляном и господином в кафтане.

— Прошу знакомиться, — сказал он. — Позвольте представить вам, — он повернулся к господину в кафтане и сделал небольшую паузу, а когда снова заговорил, в его голосе послышалось неподдельное почтение: — Франческо Бартоломео Растрелли, великого зодчего. Созданные им архитектурные шедевры и поныне украшают наш город.

Растрелли еще раз поклонился.

— Сердечно благодарен вам, сударь, за столь высокую оценку скромных заслуг моих, — произнес он приятным, звучным голосом. — Поношением истины было бы утверждать, что не оказались труды мои по достоинству оценены современниками. Был я обласкан и вельможами, и венценосными особами. Однако же готов до конца дней моих благодарить Создателя за то, что даровал он мне в милости своей высшее счастие, какое только может вообразить себе художник — узреть благодарных потомков и услышать от них, что ни имя твое, ни дела твои не забыты ими.

Он умолк, с приятной улыбкой глядя на Коляна.

— А это, — продолжал академик, — ваш, господин Растрелли, клиент — Ермилов Николай Петрович, предприниматель.

— Рад вас приветствовать, сударь, — сказал Растрелли. — Буду ли я иметь счастие получить от вас распоряжения касательно устройства дома? Сколько этажей желаете иметь — два, три? Сколько комнат на каждом? Каковы должны быть наружные, а паче того внутренние украшения? Колонны ли, своды, аркады, лепнина?

Колян выхватил из папки лист бумаги и протянул Растрелли. Тут он обнаружил, что стоит в предупредительно-лакейском полупоклоне, и торопливо выпрямился.

«Да что за дела, в натуре? — подумал он. — Я этому хмырю плачу, и я же перед ним еще и прогибаюсь», Однако перед этим странным непринужденно-изящным господином он испытывал непонятную и непривычную робость.

Растрелли быстро пробежал лист глазами.

— Благодарю вас, сударь, — сказал он. — Сообразуясь с вашими указаниями, я начертаю внутренний план строения, а также подготовлю рисунки украшения фасада и убранства комнат. А теперь я прошу вашего разрешения откланяться, дабы мог я, не мешкая, приняться за составление проекта по вашему заказу.

Он поклонился и покинул комнату.

— Ну что ж, Николай Петрович, поздравляю вас, — сказал академик. — В принципе, мы готовы предоставить вам проект хоть через полчаса — для господина Растрелли пройдет два месяца. Но, согласитесь, это как-то несолидно. Поэтому заглядывайте к нам через недельку.

Аристарх Венедиктович протянул руку. Колян машинально пожал ее, вышел из комнаты и сел в машину. Всю дорогу домой он хранил глубокое молчание.

А между тем, задержись он в фирме «Архитектор» еще на полчаса, то мог бы стать свидетелем прелюбопытной сцены.

Минут через пятнадцать после его отъезда Александр вышел из приемной и, подойдя к двери в комнату с машиной времени, три раза негромко стукнул по ней. Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась коротко остриженная голова.

— Уехал? — спросила она.

— Да, все нормально, можешь выходить, — ответил Александр.

Дверь распахнулась. Стирая с лица остатки грима, в прихожую вышел Растрелли — в джинсах и свитере. Он прошагал в третью комнату, плюхнулся на стул и вытащил из кармана сигареты.

— Костюм я там сложил, — сказал он, — не забудьте сдать на «Ленфильм». Сейчас покурю тут у вас и побегу. Через час репетиция, а главный жуть как не любит, когда опаздывают… Ну что, ребята, как я вам в этой роли? — спросил он, закурив и выпустив в воздух струю дыма.

— Класс. Володя, — ответил Александр.

Сергей, не отрываясь от компьютера, поднял вверх большой палец.

— Да-а, полное проникновение в образ, — мечтательно протянул Володя. — Эх, жаль, меня наш главный не видел. А то все дает какую-то ерунду.

Некоторое время он сосредоточенно курил.

— Ну все, я побежал, — сказал он наконец. — Встречаемся через неделю. Про костюм не забудьте, — и исчез за дверью.

Александр тоже поднялся со стула.

— Ладно, Серега, я поехал на «Ленфильм», — сказал он, — а ты запускай свою программу. У нас тут еще один клиент наметился, шибко продвинутый. Хочет особняк в стиле Брунеллески. Так что — давай.

Сергей откинулся на спинку стула, некоторое время сидел, закинув руки за голову, и смотрел прямо перед собой.

— Сань, а тебе не кажется, что это все-таки мошенничество? — наконец задумчиво спросил он.

— Честно говоря, не знаю, — немного помолчав, ответил Александр. — На нас еще в кодексе статью не придумали. Прикинь, как должно звучать — «Подделка зданий и сооружений». А по поводу остального я тебе так скажу: возьмем, к примеру, меня. Я специалист по истории архитектуры, так? Люблю это дело, знаю его неплохо. Ну и куда прикажешь податься? В университете преподавать за гроши? Или вот ты. Написал гениальную программу. Гениальную! Имитирует стиль любого зодчего, создает архитектурные шедевры. Так выйди ты с ней на рынок — архитекторы, пожалуй, скинутся, чтобы тебя загнобить — хлеб отнимаешь. Ну ладно, мы об этом столько раз уже говорили. Бывай, я поехал… Серега, я только одного не могу понять, — сказал он, остановившись у двери. — Куда же все-таки Дед его отправлял?

— Кого отправлял?

— Да клиента нашего.

— Не знаю. А ты что же, думаешь?..

— А черт его знает!

И они молча уставились друг на друга.

Традиционно фантастические произведения о фокусниках сводятся к элементарному «прямому концептуальному перевороту» — иллюзионист оказывается либо настоящим колдуном, либо человеком, обладающим экстрасенсорными способностями (телепатия, телекинез и т. п.). Два хорошо известных примера — повесть Клайва Баркера «Повелитель иллюзий» и рассказ Роберта Силверберга «Скрываемый дар». Английский фантаст Кристофер Прист пошел по другому пути — в его книге сценическая магия объясняется при помощи научного изобретения. Однако перед нами вовсе не унылая попытка реанимировать почти угасшее в НФ направление — «Судьба открытия».