— А вы?

— А я приглядываю за законом.

— Ну что ж, советую прямо сейчас занять амортизационную каюту. Я прослежу, чтобы вас и ваших друзей устроили со всеми удобствами.

Вольф встал и направился к выходу из кабинета.

— А все-таки вы большой хитрец, — сказал ему вдогонку бегемотианин.

— Это просто везение, — остановившись у двери, ответил Вольф. — Ну, вы знаете, как бывает. Нужный человек в нужном месте в благоприятное время…

— Мы все-таки улетаем с этой планеты, — сказал Мюсс.

— Мне кажется, это сон, — пробормотал робот. — И я боюсь, что он кончится.

— Нет, это не сон, — заверил Вольф. Все трое сидели в каюте и ждали старта.

— А дальше что? — спросил робот.

— Я выполню свое обещание, — сказал Виноградов. — И древние утильмены станут официальными правителями планеты-свалки.

— А потом?

— Потом… — Вольф задумчиво потер лоб и вдруг весело улыбнулся. — Потом я найму яхту и вернусь на планету. Если вы помните, я заключил соглашение с древними утильменами, так что с этого момента считаюсь их представителем. Так вот: мне кажется, что за сброшенный на их территорию и, обратите внимание, продолжающий сыпаться до сих пор мусор туземцы нуждаются в некоторой компенсации. Думаю, имеет смысл говорить о значительных, весьма значительных суммах.

— Кажется, ты слишком вошел в роль представителя, — пробрюзжал робот. — Говори проще.

— Короче, куплю себе корабль и вернусь на планету. У меня на ней еще остались кое-какие дела. А вы как? Постараетесь держаться от нее подальше?

— Не получится, — возразил Мюсс. — Мне пришло в голову, что на планете-свалке осталась еще целая куча мыслящих, которые были бы не прочь дать с нее деру. И эти мыслящие, как мне кажется, готовы щедро за свое спасение заплатить. В общем, мы с роботом решили организовать фирму по эвакуации желающих. Ты нам поможешь?

— Помогу, — пообещал Вольф. — Мы ведь все еще компаньоны?

— Вот именно, — подтвердил Мюсс и широко улыбнулся.

За несколько минут до старта Вольфу в голову пришла одна любопытная мысль, и он высказал ее вслух:

— То есть на самом деле мы так и остались привязаны к этой планете. Мне не хочется в этом признаваться, но получается, что найти третий вариант нам так и не удалось.

— Как вы себя чувствуете сегодня, господин Мюллер? — спросил человек, чье тело было почти полностью скрыто большим дубовым столом.

Он был очень маленького роста, поэтому складывалось комическое впечатление, будто над столом торчит говорящая голова. Кабинет был просторным, с большими окнами, забранными толстыми решетками, от которых в помещение падала узорная тень. Стены увешаны полками с книгами в роскошных переплетах: в основном, научные труды по медицине.

— Я немного не в себе, — выдавил человек, стоявший посреди кабинета. — Абсолютно не помню, что со мной случилось.

— Вообще-то, мы называем это острым приступом депрессии, но вслед за приступом у вас наступило состояние комы, которое длилось… некоторое время.

— Сколько именно? — поинтересовался Мюллер, бросая взгляд на свое запястье. Однако часов на положенном месте не оказалось, и он с досадой поморщился.

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о том, что осталось в вашей памяти. Если это вам нетрудно, конечно. Присядьте, пожалуйста.

В течение нескольких секунд Мюллер продолжал стоять с ничего не выражающим лицом, рассеянно глядя в окно кабинета. Солнце клонилось к горизонту, и это все, что он видел. Скорее всего, кабинет находится на довольно большой высоте. Из окна были видны и голуби, чьи гнезда наверняка находились под крышами более низких крыльев здания, которое внешне ничем не отличалось от других корпусов Агентства.

Наконец Мюллер сел, но продолжал молчать.

— Меня зовут доктор Торрес, и я работаю в Агентстве, — сообщил сидевший за столом врач, знаком отпуская санитара, который привел Мюллера. Затем он включил небольшой черный диктофон, установленный на столе. — Можете рассказать мне все без опаски: ведь, помимо клятвы Гиппократа, я дал ту же расписку о неразглашении, что и вы…

— Эпопея с "Гулливером Фойлом" завершилась успешно? — перебил его Мюллер.

— Да, все в порядке, но, боюсь, прежде чем я расскажу вам что-либо, следует вернуться к вашим последним воспоминаниям. Мы думаем, что ваш внезапный срыв вызван переутомлением от слишком напряженной работы и, кроме того, сильным впечатлением от техснимков, которые отправил на Землю "Гулливер Фойл" с объекта, получившего наименование "Харон"…

— Харон? — вновь перебил собеседника Мюллер. — Значит, этому… этой штуке уже подобрали название?

— Причем весьма подходящее, вы не находите? — улыбнулся психиатр, но Мюллер лишь криво усмехнулся. — Итак, как я уже заметил, на вас что-то сильно повлияло. Может быть, это был вывод о существовании Иного Разума, который…

— Ничуть, доктор. Фотографии лишь подтвердили известные факты. Вы, должно быть, знаете, что в течение нескольких лет я участвовал в проекте SETI. И уже видел раньше элементы, подобные тем, из которых состоит Харон. Это было несколько лет назад, причем на Земле.

Врач пожал плечами, давая понять, что сообщение пациента перечеркивает все его предположения.

— Что ж, это меняет дело, — сказал он. — Значит, то, что с вами случилось, было вызвано стрессом.

— Возможно, вы провели немало бессонных ночей, изучая мою историю болезни, но вы все еще не понимаете, о чем идет речь. Дело в том, что мы обнаружили Харон несколько лет назад. И я тоже участвовал в работе над этой трудоемкой проблемой. Скажите-ка, доктор, известна ли вам история открытия планет Солнечной системы?

— Очень поверхностно.

Психиатр сменил позу в кресле. Лицо его выражало чисто профессиональный интерес к словам пациента.

— Тогда я должен вам сказать: в большинстве случаев факт существования каждой новой планеты признавался задолго до визуального обнаружения небесного тела — на основе его влияния на орбиты уже известных планет. О существовании Харона человечество также узнало заранее по его гравитационному воздействию на Плутон, но космос слишком велик, поэтому засечь Харон удалось лишь несколько лет назад. Это был очень любопытный объект, по сравнению со всеми предыдущими планетами. Он не испускал никаких электромагнитных волн, а определить его состав с помощью имеющихся телескопов было слишком трудно. Поэтому мы и решили включить его в маршрут "Гулливера".

— Понятно, — кивнул психиатр. — Хотите сигарету?

— Да, спасибо. У меня такое ощущение, будто я не курил уже целую вечность.

Врач нажал потайную кнопку, и в столешнице открылся отсек, где лежали сигареты различных марок, гаванские сигары и зажигалка с логотипом Агентства.

— Вы сказали, что раньше уже видели на Земле нечто, подобное Харону, — продолжал врач, выпуская изо рта почти идеальное кольцо табачного дыма.

— Да, верно. Несколько лет назад меня включили в состав экспедиции, проводившейся под эгидой ООН. Речь шла о странной эпидемии, охватившей обширный район сельвы в Эквадоре. По всей видимости, напасть была вызвана неизвестными бактериями, которые уничтожали всю растительность с поистине пугающей быстротой. Как вы знаете, я не биолог, поэтому сначала был удивлен тем, что меня привлекли к этому делу. Туда была направлена группа первого контакта SETI почти в полном составе, потому что вспышке эпидемии предшествовал сильный взрыв, вызвавший лесной пожар значительных размеров и заставлявший предположить, что речь шла о падении крупного небесного тела. Вы же знаете, какой психоз нагнетается прессой в отношении астероидов… Но когда мы прибыли на место, эпидемия прекратилась сама собой, и для сельвы все закончилось удачно. Последующие исследования показали, что бактерии стали составной частью экосистемы… Думаю, вы помните те события: тогда был создан новый антибиотик на основе энзимов, которые производили бактерии.