Через несколько дней Амбаласи пришлось вспомнить эти слова не без сожаления. Должно быть, она поспешила – более ошибочного заявления ей еще не приходилось делать.

Рана Эфен заживала быстро. У несчастного случая оказалась и положительная сторона. Огромный угорь оказался очень вкусным. Его хватило на всех и много осталось. После побега они не ели ничего вкуснее размягченного энзимами рыбьего мяса.

Когда подкормившийся урукето вернулся, иилане" перебрались на нем через реку к месту нового города. Все Дочери хотели своими глазами увидеть это место, и от желающих совершить прогулку не было отбоя.

– Куда уместнее выглядело бы стремление поработать, – ворчала Амбаласи, отбирая сильнейших и отгоняя остальных.

Как только все погрузились, невзирая на протесты, она согнала их с плавника внутрь урукето и оставила рядом с собой лишь Энге и Элем.

– Обращайте внимание, – приказала Амбаласи, – как ваши Дочери рвутся на прогулку, знать не желая никакой работы. Быть может, раз вы не можете приказывать им, следует предусмотреть систему поощрений?

– В твоих словах много правды, и я подумаю над ними, – ответила Энге. – Конечно, я понимаю их чувства, но нам придется найти способ разделения труда. Мне придется внимательнее подумать над учением Угуненапсы – не могла же она вовсе упустить эту проблему из виду.

– Изучай побыстрее или мы погибнем от голода. Полагаю, вы заметили, что ваша система добровольного участия в рыбной ловле и не думает работать. Первый тен уже высказывает недовольство от того, что работа последующих стала легче, когда мы освоили ловлю угрей. Они уже требуют реорганизации системы.

– Я знаю; к сожалению, это так. Все мое внимание обращено к этим вопросам.

Урукето дрогнул под ногами. Огромное существо повернуло в сторону, чтобы уклониться от плывущего навстречу по течению дерева. Вода подмыла корни лесного гиганта, и в еще зеленой листве его над водой перепархивали птицы. Повинуясь командам Элем, урукето вновь повернулся и направился к перешейку, где поднимется новый город.

Амбаласи первой спустилась вниз и зашлепала по воде к берегу. Земля была покрыта увядшими пожелтевшими листьями, торчали голые сучья. Резким знаком Амбаласи высказала удовлетворение.

– Теперь жуки-древоточцы должны позаботиться о стволах и пнях. Пусть Дочери таскают сучья и деревья поменьше к реке и бросают их в воду, а мы сходим к терновой изгороди.

Амбаласи шла впереди – неторопливо из-за жары. Пришлось даже передохнуть в редкой тени голых ветвей.

– Жарко, – с трудом выговорила Энге и широко открыла рот.

– Так и должно быть, ведь мы сейчас находимся в точности на экваторе. С этим географическим термином ты, конечно же, незнакома.

– Экватором называется линия на поверхности сферы, равноудаленная от полюсов, соответствующих оси вращения. – Глядевшая на терновый барьер Энге не видела раздражения в жестах Амбаласи. – Пытаясь понять работы Угуненапсы, я обнаружила, что в основу их положены и некоторые достижения естественных наук. И я последовала ее прекрасному примеру.

– Последуй-ка лучше моему прекрасному примеру – идем дальше. Следует убедиться, что в терновой стене нет брешей. Пошли.

Пока они шли вдоль стены из плоских листьев и острых колючек, Амбаласи на ходу собирала свежие стручки с семенами и передавала их Энге. Выйдя к берегу реки, Амбаласи указала на пространство, отделявшее терновую стену от воды.

– У берега всегда так получается, – проворчала она. – Я высажу здесь семена – начнем с этих, – они укореняются в воде. Подержи.

Пожилая ученая привычно провела ногой в иле бороздки, а потом, согнувшись над ними, пыхтя и жалуясь на жару, принялась сажать семена.

Энге смотрела на реку – внизу по течению в русло впадала боковая протока. Что-то шевельнулось в воде – должно быть, большая рыба. За ней на миг из воды высунулась другая.

– Еще семян, – потребовала Амбаласи. – Острый приступ глухоты, – ехидно добавила она, обнаружив, что Энге молча глядит на реку. – В чем дело? – осведомилась она, снова не получив ответа.

– Я увидела что-то над водой, но это существо сразу исчезло, – ответила наконец Энге с жестом столь огромной важности, что и Амбаласи уставилась в ту же сторону.

– Что это было?

Энге повернулась к ученой с жестами жизни и смерти. Немного поколебавшись, она начала:

– Я подумала и вспомнила известных мне живых существ. Просто не с кем спутать. Первого я видела мельком и даже не поняла, кто это. Второй выставил голову из воды. Я видела ее. И не могла ошибиться.

– Требуются пояснения, – раздраженно сказала Амбаласи.

Наступила тишина. Энге повернулась к ней лицом, безмолвно и неподвижно посмотрела в глаза ученой и наконец заговорила:

– Я понимаю важность своих слов. Но я не ошиблась. Там в ручье я видела юных элининйил.

– Но это невозможно! Мы первые иилане" в этих краях. Здесь нет самцов, некому вынашивать яйца, нету молодняка, выходящего в море… Откуда здесь взяться элининйил, которые превратятся в фарги? Это невозможно. Или…

Теперь уже Амбаласи умолкла и оцепенела, и тени мыслей пробегали по ее коже.

– Такое может быть. Мои прежние слова были вызваны видовым этноцентризмом. Раз мы, иилане", находимся на самом верху экологической пирамиды, легко без лишних раздумий предположить, что мы здесь одни, как это только что сделала я. Единственные и неповторимые. Понимаешь ли ты, о чем я веду речь?

– Нет. Заявляю об отсутствии специальных познаний.

– Понятно. Я объясню. Далекий Энтобан принадлежит нам, и города наши занимают на нем все обитаемое пространство – от океана до океана. Но теперь мы пришли в другой мир, где обитают иные формы жизни. Нет причин считать, что наш вид живет лишь в Энтобане. Возможно, здесь обитают местные иилане".

– Значит, я действительно видела элининйил?

– Вполне вероятно. А теперь надо убедиться в этом. Если ты не ошиблась, это событие будет самым значительным с тех пор, как треснуло яйцо времен. Пошли!

Спустившись к реке, Амбаласи со всем пылом исследовательской лихорадки плюхнулась в воду. Энге последовала ее примеру не без боязни – в этих мутных водах могла таиться опасность. Течение быстро несло их вперед, и Амбаласи свернула в протоку. Здесь вода доходила ей до груди, и она обнаружила, что идти легче, чем плыть.

Энге поторопилась обогнать пожилую ученую, чтобы защитить ее от возможных опасностей. Над водой свисали длинные ветви, во влажном и жарком воздухе вились кусачие насекомые. В воде было прохладно, и, когда протока расширилась, они нырнули под воду, чтобы избавиться от мошкары. Вынырнув на поверхность, они огляделись, поднялись на ноги и направились к берегу, не имея возможности обратиться к сложным понятиям, пока под ногами не оказалась травянистая почва.

– Мы на другом островке – от нашего его отделяет это протока. Теплая вода, ровная температура. Мелководье не дает проникнуть сюда крупным хищникам. Если, – я подчеркиваю, – если здесь живут иилане", лучшего места для родильных пляжей просто не придумаешь. Надежно отгороженное от речного глубоководья место, много рыбы, чтобы молодняк не голодал. А когда вырастут и станут элининйил – легко выбраться в реку и в море.

– А вот и тропа, – сказала Энге, указывая на землю.

– Это может быть и звериная тропа. Пойдем по ней.

Энге шла первой, уже сожалея о безрассудном походе. Они ведь были без оружия, а кто только не мог прятаться в джунглях.

Идти по тропе было легко. Они обогнули ствол дерева с выступающими корнями, протянувшимися в реку, вышли на берег к песчаному пляжу, окруженному мягкой травой. Обе видели – лучшего места для родильного пляжа здесь не найти. В воде что-то плеснуло, но они успели заметить только круги, разбегавшиеся по поверхности.

– Кажется, за нами следят, – проговорила Энге.

– Иди дальше.

Тропа огибала пляж и вела к густой роще. Они остановились на опушке, пытаясь разглядеть что-нибудь в густой тени. Энге жестом выразила сожаление.