Сон после таких приключений пришел далеко не сразу. Я вертелся, чувствуя, как изнывает тело и разум от усталости и желания придавить подушку часиков чуть ли не на двадцать, но впрыснутые в кровь гормоны не давали ни малейшего шанса спокойно вырубиться. Едва ли не две смертельные ситуации за сутки. А если бы она полежала еще минут десять перед тем, как начала разминать мышцы? Нет, так-то мои шансы зажить спокойно и счастливо в глубоком минусе и далекой перспективе, но говорят, что риски бывают просчитанные, у людей есть навыки, а у меня что?

Лишь невероятно полезный талант «Ясного взора». Второй, наградной, боженька тоже выдал, как только телега полная алкоголиков и наркоманки въехала в пределы Хюгге. Только вот он вызывал у меня недоумение.

«Эмпатия» — Вы способны распознать, когда разумные испытывают сильные однозначные эмоции.

Благодаря ему я знал, что раскаяния «леди Эскильда» не испытывала ни на грош. Только кайф от содержимого своей коробки.

— Посмотрите, какая куртка, она прямо на вас! — не унимался крутящийся вокруг меня продавец магазина одежды. Возле зеркала скопилась уже внушительная груда без спросу притащенных пронырливым гадом вещей. Детских и отвратительно ярко раскрашенных.

— Сейчас уйду, — пригрозил я ему, — Оба потеряем время. Прекрати впихивать мне свой лежалый товар.

— Вам я готов отдать его за бесценок! Посмотрите на расцветку, на ткань!

— Так, достал, — рубашка и штаны, которые я все-таки решился примерить в этом вертепе, полетели в угол. Я начал переодеваться назад в своё, сверля взглядом замолчавшего парня, видимо, начавшего понимать, что он конкретно перегнул палку.

— Может, померяете что-то еще? Я сейчас принесу! Где-то у меня были замечательные зеленые штаны!

А, нет. Он, всё-таки, тупой.

— Выбор в твоем магазине — говно. Как продавец ты — говно, — раздраженно забурчал я, вдевая чересчур большие для меня револьверы в кобуры, — Не удивлюсь, если тебя кто-нибудь пристукнет…

Искать в незнакомом городе нужные тебе вещи — то еще занятие. В Хюгге мало кто ходил вооруженным, поэтому я, нацепивший пару стволов, вызывал у народа смешанные эмоции, довольно далекие от позитивных. Это впечатление вполне могла бы исправить нормальная одежда, а не обрезанные чужие обноски, но вот проблемой, с которой я столкнулся, был как раз поиск нужного магазина готовой одежды… или портного, что часто было одним и тем же — разговаривать со мной не горели желанием. Найденная с таким трудом лавка была приютом самого разнообразного готового тряпья, единственным преимуществом которого являлась яркая расцветка, а наиболее ярким недостатком — избирательная глухота ретивого продавца.

Раздавшийся знакомый щелчок вывел меня из собственных мыслей. Неугомонный парень, так и не впихнувший мне ни одной из своих шмоток, был занят тем, что удерживал двумя руками пистолет, чье потертое дуло смотрело на меня.

— Деньги! — дрожащим голосом выкрикнул он, — Быстро! Деньги на прилавок!

— Ты меня что, грабишь? — оторопело удивился я, проглотив нецензурную версию вопроса.

— Я тебе продаю! Вот это! — мне в лицо полетела ярко-желтая женская блузка, — За всё, что есть! Быстро, недомерок!

Купюры в сто марок, лежащих в кармане, было не очень жалко. Остальные деньги, по примеру наемников зашитые в подкладку штанов, куртки и треуголки, вроде бы были в безопасности, но сама идея быть ограбленным продавцом-неудачником мне сильно не нравилась. Куда ниже-то падать?

— Парень, ты дурак? — нервно поинтересовался я, — Ну отдам я тебе деньги, что потом? Ты выстрелишь? Нет. Услышат. А потом как жить будешь? Я же вернусь.

— Как-нибудь! — лихорадочно выкрикнул гаденыш, вставая покрепче и беря прицел пониже, — С тобой я разберусь! С Жераком — нет! Деньги!

Похоже, придурок по уши в долгах, причем как бы не у бандитов. Играть с ним в ковбоев мне не хотелось совершенно, поэтому я аккуратно сунул руку в карман штанов, начав медленно вытаскивать оттуда сложенную купюру. Продавец лихорадочно облизывал губы, дергался, нервно тряс собой и пистолетом, заставляя меня быть очень неторопливым. Да уж, сто марок его вряд ли спасут от неведомого Жерака, так что мне даже задумываться о мести не придётся.

— Что здесь происходит?! — грудной женский голос застал врасплох нас обоих. Продавец со всхлипом втянул воздух, его глаза помертвели. Оборачиваться я не стал, пристально следя за пальцем парня на спусковом крючке.

— Повторяю свой вопрос — что здесь происходит?! — голос из изумленного стал требовательным, а еще значительно более близким, — Арктур, почему у тебя в руках оружие?!

— Потому что он меня грабит, мадам, — с достоинством произнес я, демонстративно шевеля зажатой между двумя пальцами купюрой.

В следующий момент меня снесло в сторону, приземлив в кучу тряпья, но позволив наслаждаться звуками ударов, криками, стонами и мольбами о пощаде. «Мадам», оказавшаяся женщиной весьма внушительных статей, избивала Арктура всем, что подворачивалось ей под руку, издавая громкие и грозные вопли. Тот в ответ пытался что-то верещать, но когда в его неубедительном писке промелькнуло имя «Жерак», то разразился самый настоящий ад. Из культурного воспитательного процесса экзекуция сразу перешла в «забивание ногами».

Выпутавшись, я решил, что здесь мне больше делать нечего, но из-за мелкой мстительности сразу уж уходить не стал, вместо этого выбравшись из магазина и присоединившись к другим зевакам, коих собиралось все больше и больше. Подошедшему к ним стражнику, похлопывающему себя деревянной дубинкой по руке, я честно накапал про грабителя-неудачника, но тот, заглянув внутрь лавки, решил остаться со мной. Дама продолжала карать неудачника и извергать вопли. По ним была услышана предыстория столь дивного продавца — оказывается, сей дерзкий и оруженосный вьюнош вступил в наследство лавкой лишь неделю как. Вот, видимо, и влип в авантюру, за что его сейчас и превращает в отбивную двоюродная тетка, сильно любившая папу этого недоноска.

Стоило лишь немного постоять, обмениваясь мнениями с местным городовым, как я разжился информацией по нужному мне заведению. Оно располагалось в небольшом райончике возле одного из терминалов порта, и носило весьма красноречивое название «Бродяга». Это была целая сеть магазинов по всей Лазантре, продающая дешевую и прочную одежду для непритязательной публики. Матросы, рабочие, бродяги, бедные наёмники, охранники караванов и, конечно же, киды — все они шли в «Бродягу».

Здесь нам, неспокойным душам, предлагалась одежда из чего-то, напоминающего серую саржу, а также обувь, способная пережить апокалипсис и превратить ноги в бесчувственные копыта. А еще — тысячи мелочей в соседних магазинчиках, перемежавшихся ломбардами и старьевщиками. Выстояв очередь и закупив себе «сухопутный комплект», я как дурак встал в проулке около магазина, пытаясь решить дилемму — тащить к Брунхильде уже закупленное, либо как-то исхитриться и продолжить шоппинг с довольно тяжелым ворохом одежды в руках? В пользу последнего говорило моё укрепившееся желание обрести курительные принадлежности — запах Хюгге был разнообразен и богат в своей невыносимости. Хоть и не хотелось мне портить юное новое тело курением, благо в прошлой жизни настрадался от этой привычки, видимо придётся — запах городов был удушлив и мерзок, как человек, зарабатывающий на «холодных звонках».

— Какая интересная шляпа. Где добыл? — вопрос прозвучал от загородившего выход из проулка полугоблина, в потёртой морской «бродяге». Тон зеленоватого плода любви человека и гоблинши был самого немирного характера, а в длинных пальцах хмурого вопросителя вовсю танцевал узкий длинный нож, похожий на кинжал без гарды.

Круто. Нет, действительно круто вляпаться дважды за один день, если учитывать, что Хюгге чрезвычайно мирный город, где оружия на поясе я не увидел ни разу за полдня беготни.

— Подарили, — коротко ответил я, прикидывая, смогу ли уронить тюк с новыми шмотками на обгаженную землю и выхватить пистолет. Ох вряд ли… Зато смогу кинуть шмотки в лицо бандиту, а затем выхватить старрх. Наверное.