«Я должен думать именно так, — печально сказал себе Альфред. — Или, возможно, прав был Эпло. Возможно, это я, сам того не зная, создал тот мираж, в который все мы поверили. Может быть, это моя слабость или мое заклинание дали мертвецам магическую жизнь. Но если это правда, тогда и то, что говорил Эпло, тоже правда. Это я погубил бедного Джонатана. Он был, обманут ложными видениями, ложными обещаниями и напрасно пожертвовал собой».
Альфред спрятал лицо в ладонях, худые плечи поникли. «Куда бы я ни пришел, за мной следом приходит беда. И потому я больше никуда не пойду, никуда и никогда. Я останусь здесь. Здесь я в безопасности и рядом со мной те, кого я любил».
Но не мог же он провести всю оставшуюся жизнь на полу! Тут было много других комнат. Некогда сартаны жили здесь, под землей. Альфред попытался встать, чувствуя себя больным и разбитым. Однако у его ног было собственное мнение по этому поводу, и они были возмущены попыткой заставить их работать. Альфред упал, но не отказался от своего намерения, и вскоре ему все-таки удалось подняться. Но когда он выпрямился, ноги заблудились и понесли его совсем не в ту сторону, куда он собирался.
В конце концов, все части тела более-менее согласовали направление движения, и Альфред сумел приблизиться к прозрачным нишам, чтобы встретиться с теми, кого он так давно покинул. Тела в этих гробах никогда не ответят ему, никогда не взглянут на него с дружеским участием. Но ему было как-то уютнее от их присутствия, от их безмятежности.
И он завидовал им.
Некромантия. Эта мысль метнулась у него в сознании подобно летучей мыши.
Ты можешь вернуть их к жизни.
Но смертная тень задела его лишь на мгновение, и он не поддался искушению. Он слишком хорошо помнил ужасные последствия некромантии на Абаррахе. И он с ужасом осознал, что его друзья, скорее всего, погибли именно из-за некромантии, их жизненная сила была похищена у них и отдана тем, кто этого не хотел, — по крайней мере, так ему казалось.
Альфред подошел к одному из гробов, который он так хорошо помнил. В нем лежала любимая им женщина. Альфред так устал от вида жутких мертвецов Абарраха, ему было просто необходимо увидеть ее мирное, спокойное лицо. Он прикоснулся к прозрачной стене, разделяющей их, и со слезами на глазах прижался лбом к стеклу.
Что-то было не так.
Слезы застилали ему глаза, и ничего нельзя было толком разглядеть. Альфред заморгал и поспешно вытер глаза. Он присмотрелся повнимательнее и отпрянул, пораженный до глубины души.
Нет, быть такого не может! Просто он слишком устал и ему померещилось. Он нерешительно приблизился и снова всмотрелся в гроб.
В нем действительно лежало тело женщины, но это была не Лия!
Альфреда затрясло.
«Ну-ка успокойся, — приказал он себе. — Просто это не то место. После этого жуткого прыжка через Врата Смерти ты потерял ориентацию и ошибся. Вернись и начни заново».
Альфред, пошатываясь, вернулся в центр зала, едва держась на подгибающихся ногах. Он тщательно пересчитал ряды прозрачных ниш. Сказав себе, что он, должно быть, перепутал ряды, Альфред медленно поплелся обратно, хотя внутренний голос говорил ему, что и в первый раз он не ошибся.
Альфред смотрел в пол, пока не подошел вплотную, боясь, что глаза снова обманут его. Приблизившись, он зажмурился, словно это могло что-то изменить. Потом открыл глаза.
В нише по-прежнему находилась незнакомка.
Тяжело дыша, дрожа всем телом, Альфред прислонился к хрустальной стене. Что же случилось? Может, он сошел с ума?
«А что, — подумал он. — После всего, что мне пришлось испытать, — вполне возможно. Может быть, Лии вообще никогда здесь не было. Может, мне просто очень хотелось, чтобы она была здесь, но теперь прошло слишком много времени, и я не могу вызвать ее образ».
Альфред всмотрелся внимательнее, но если он и в самом деле сошел с ума, в этом безумии явно была своя система. Лежащая перед ним женщина была старше Лий, примерно того же возраста, что и сам Альфред. Волосы у нее были белоснежные, а лицо — прекрасное лицо, подумал он, печально и смущенно присматриваясь, — уже утратило юную свежесть и упругость. Но взамен оно приобрело серьезность и целеустремленность зрелости.
Торжественное и серьезное выражение лица смягчали складки у губ — казалось, что у нее на устах играет теплая, мягкая улыбка. Морщинки на лбу, едва заметные под мягкими локонами, явно свидетельствовали о том, что ее жизнь была нелегкой и что ей приходилось обдумывать не одну серьезную проблему. И еще на лице ее была печаль. Похоже, что улыбка нечасто появлялась на ее губах. Альфред ощутил щемящую тоску. Наверно, ей он мог бы рассказать все, и она бы его поняла.
Но… что она здесь делает?
«Прилечь. Мне надо прилечь».
От беспорядочных мыслей у него потемнело в глазах. Спотыкаясь и опираясь на стену, Альфред пробирался вдоль ряда прозрачных ниш, пока не добрался до своей. Он вернется туда, ляжет и уснет… или проснется. Может, это сейчас он спит. Он…
— Благие сартаны! — Альфред вскрикнул и упал.
Там кто-то был! В его нише! Мужчина средних лет с красивым, но холодным лицом; сильные руки вытянуты вдоль тела.
«Я сошел с ума! — Альфред схватился за голову. — Этого не может быть!» Он повернул обратно, чтобы присмотреться к женщине, которая не была Лией. «Сейчас я закрою глаза, а когда открою, все будет в порядке».
Но он не стал закрывать глаза. Он уже не доверял им, но продолжал смотреть на женщину. Ее руки были скрещены на груди…
Руки. Руки шевелятся! Вот они приподнялись… опустились… Она дышит!
Альфред долго следил за ней. Магический анабиоз, в который она была погружена, замедляет дыхание. Руки снова приподнялись и опустились. Теперь, когда Альфред справился со своим первоначальным потрясением, он заметил на щеках у женщины легкий румянец — румянец, которому никогда уже не появиться на лице Лии.
— Она… живая! — прошептал Альфред.
Нетвердым шагом он приблизился к своей нише, теперь занятой кем-то другим, и вошел. Одежда незнакомца, простая белая накидка, на груди слегка шевелилась. Его закрытые веки трепетали, а пальцы слабо подрагивали.
Альфред был ошеломлен. Сердце у него едва не разорвалось от радости. Он лихорадочно метался от комнаты к комнате, заглядывая в каждую.
Не могло быть никаких сомнений — все эти сартаны были живы.
У Альфреда закружилась голова. Он вернулся в центр зала и попытался привести мысли в порядок. Но ничего не получалось, он просто не знал, за что уцепиться.
Его друзья в мавзолее были мертвы уже долгие годы. Раз за разом он покидал их и снова возвращался, и ничего никогда не изменялось. Когда он понял, что оказался единственным выжившим сартаном на Арианусе, то не посмел в это поверить. И он стал играть сам с собой и говорить себе, что в следующий раз, когда он вернется, все будут живы. Но этого так и не случилось, и он прекратил игру, ставшую слишком мучительной.
Но теперь игра вернулась. И более того, он выиграл!
Правда, все эти сартаны были ему совершенно незнакомы. Альфред не мог себе представить, каким образом они сюда попали, и что здесь произошло после его ухода. Но эти люди были сартанами, и они были живы!
Если только он на самом деле не сошел с ума.
Был только один способ проверить это. Но Альфред колебался. Он не был уверен, что ему этого хочется.
«Помнишь, что ты говорил об уходе из мира? О том, что не будешь больше вмешиваться в чужие дела? Ты можешь уйти из этой комнаты, не оглядываясь».
«Но куда мне идти? — беспомощно спросил он себя. — Если хоть какое-то место я могу назвать своим домом, то он здесь».
Не что иное, как любопытство, подтолкнуло его к действиям.
Альфред начал петь заклинания, выводя их высоким, чуть гнусавым голосом. Его тело покачивалось, руки двигались в такт пению. Затем он поднял руки и стал чертить знаки в воздухе и одновременно двигался вдоль тех же знаков, начерченных на полу.
Его тело, обычно такое неуклюжее, сейчас наполнилось магией, и в эти мгновения Альфред был прекрасен. Каждое его движение было полно изящества, печальное лицо было озарено улыбкой. Он отдал себя магии и полностью слился с нею. Он торжественно кружился по мавзолею, взлетали полы одежды, порхали истрепавшиеся кружева.
