— Слушай, что ты думаешь делать с нашими родителями? — Грюндли кивнула в сторону длинного дома.

Рассерженные голоса спорящих далеко разносились в ночном воздухе. Люди у костров беспокойно переглядывались.

— Почему бы тебе не отправиться куда-нибудь еще? — раздраженно спросил Эпло. — Тебя искать будут!

— Считается, что я сейчас сплю в пещере, но я засунула вместо себя под одеяло мешок с картошкой. Со стороны кажется, что это я там лежу. А часового я знаю. Его зовут Хартмут. Он меня любит, — деловито сказала она. — Он впустит меня обратно. Кстати, если говорить о любви: когда свадьба?

— Какая свадьба? — спросил Эпло. Его мысли были заняты совсем другим.

— Твоя и Элэйк.

Эпло остановился и разъяренно посмотрел на гномиху.

Грюндли смотрела на него с самой невинной улыбкой, на которую только была способна. Многочисленные члены племени с любопытством глазели на них. Эпло схватил гномиху за руку и втолкнул в хижину.

— Ой-е-ей, — сказала Грюндли, притворно трясясь от ужаса. — Ты, случайно, не собираешься меня соблазнить?

— Никого я не собираюсь соблазнять, — мрачно сказал Эпло. — Говори потише. Что ты знаешь? Что Элэйк тебе рассказала?

— Ничего. Могу я сесть? Спасибо. — Она плюхнулась на пол и принялась пощипывать бакенбарды. — Уф! До чего же жарко в этих кустах. Я могла бы сказать этим змеям-драконам, что зря они так наглядно проявили свою силу. Только вряд ли они стали бы меня слушать.

Грюндли покачала головой. Лицо у нее стало серьезным.

— Знаешь, я думаю, они сделали это нарочно. Я думаю, они знают, что наш народ боится магии. Я думаю, они и хотели напугать нас.

— Не будь смешной. Зачем им вас пугать, если они стараются вас спасти? И не морочь мне голову. Что тебе сказала Элэйк? Я не пытался воспользоваться ее слабостью, что бы она там ни говорила!

— Да знаю я, — Грюндли махнула рукой. — Я просто дразнюсь. Должна признать… — неохотно добавила она, — ты относишься к Элэйк лучше, чем я от тебя ожидала. Я была не права. Извини.

— Что она тебе сказала? — в третий раз спросил Эпло.

— Что вы собираетесь пожениться. Не сейчас, конечно. Элэйк не дура, Она понимает, что сейчас неподходящее время для свадьбы. Но когда мы переселимся в новое королевство — если, конечно, это случится, в чем я начинаю сомневаться, — тогда вы сможете пожениться и начать новую жизнь.

«Ну вот — с горечью подумал Эпло, — а я-то думал, что она опомнилась. А она, по-видимому, только сильнее размечталась».

— Ты любишь ее? — спросила Грюндли.

Эпло нахмурился, думая, что гномиха решила снова подразнить его. Но, повернувшись, он увидел, что она совершенно серьезна.

— Нет, не люблю.

— Так я и думала, — вздохнула Грюндли. — Почему же ты не сказал ей об этом?

— Мне не хотелось причинять ей боль.

— Забавно, — сказала гномиха, проницательно глядя на патрина. — Только ты не из тех, кого сильно волнует, причинят они боль другим или нет. А в чем настоящая причина?

Эпло присел на корточки, так, что его глаза оказались вровень с глазами гномихи.

— Прежде всего, если я чем-то огорчу Элэйк, никому от этого лучше не станет. Так?

— Ну, так, — кивнула Грюндли. Эпло вздохнул и встал.

— Послушай-ка, ведь крики прекратились. Насколько я понимаю, встреча окончена.

Грюндли поспешно вскочила на ноги.

— Пожалуй, мне пора идти. Если заметят, что меня нет, у Хартмута будут неприятности. Я надеюсь, мои родители все-таки помирились с людьми. На самом-то деле отец глубоко уважает Думэйка и Делу. Это он из-за змеев сейчас сам не свой.

Гномиха бросилась к выходу. Эпло успел поймать ее и втащить обратно.

Мимо шествовал Ингвар. Его лицо было красным — то ли от света костров, то ли от гнева. Гном что-то бормотал себе под нос и размахивал руками. Его жена топала чуть поодаль. Губы у нее были плотно сжаты: она была слишком сердита, чтобы разговаривать.

— Похоже, они: так ничего и не решили, — сказал Эпло.

Грюндли покачала головой.

— Элэйк права. Ты послан нам Единым. Я буду молиться, чтобы Единый помог тебе.

— Тот самый Единый, которым я клялся? — спросил Эпло.

— А какой же еще? — спросила Грюндли, удивленно глядя на патрина. — Единый, что повелевает волнами.

Гномиха нырнула за дверь, и топот ее коротких ножек стих в ночи. Эпло посмотрел, как маленькая фигурка неуклюже пробирается среди костров, и убедился, что она легко опередит родителей. Разгневанный Ингвар размашисто шагал вперед, но Эпло полагал, что отнюдь не худенький король быстро выдохнется. У Грюндли будет вполне достаточно времени, чтобы убрать мешок с картошкой, улечься на место и тем самый спасти возлюбленного Хартмута от обрития бороды или как там, у них принято наказывать часовых, пренебрегших своими обязанностями.

Эпло отошел от двери, кинулся на постель и стал смотреть в темноту. Он думал о гномах и об их вере в Единого, прикидывая, не удастся ли ему использовать это в своих интересах.

— Единый, что повелевает волнами, — хмыкнут. Эпло.

Он закрыл глаза и расслабился. Сон уже начал рассекать незримые нити, связывающие разум с телом, позволяя сознанию свободно странствовать до тех пор, пока заря не вернет его обратно. Но прежде чем Эпло окончательно погрузился в сон, в его мозгу эхом прозвучали слова Грюндли. Но голос, который произнес их, не был голосом гномихи. Слова пришли откуда-то извне, как вспышка яркого белого света, и они немного отличались.

«Единый, что повелевает Волной».

Сонливость у Эпло словно рукой сняло. Он сел, вглядываясь в темноту хижины.

— Альфред? — окликнул он и тут же почувствовал раздражение и удивление: откуда у него появилось ощущение, что этот сартан здесь?

Эпло снова улегся, и в его сне перемешались гномы, Элэйк, Альфред, Единый, змеи-драконы и еще много всякой всячины.

Эльфы опоздали на два цикла, чему не удивился никто, кроме, пожалуй, одного лишь Эпло.

Думэйк на самом деле не ожидал, что Элиасон прибудет так рано, и потому, когда дельфины принесли известие, что эльфы уже подплывают к Фондре, был изумлен безмерно. Он отправил всех в селение, где немедленно поднялась жуткая суматоха: мыли и чистили гостевые дома для эльфов.

Эти дома были построены специально для того, чтобы принимать эльфов, которые, как и гномы, требовали особого обращения. Например, ни один эльф, ни за что не согласился бы спать на полу. Вопрос был даже не в удобстве. Давным-давно эльфийские алхимики в своих попытках научиться управлять движением морских лун открыли, что благодаря воздействию на луны солнечных лучей выделяется пригодный для дыхания воздух, окружающий луны.

Алхимики также пришли к выводу, что эти химические реакции протекают на поверхности морских лун и морского солнца. Отсюда логически последовал вывод, что подобные реакции может вызвать все, что достаточно долго соприкасается с поверхностью морской луны, в том числе эльф или любое другое живое существо.

С тех пор у эльфов на земле лежат только неодушевленные предметы, да и то самые ценные, из них время от времени перемещают, чтобы уберечь от неблагоприятных воздействий note 33. По той же причине на Элмасе недолюбливают всех спящих на земле животных и, наоборот, любят птиц, обезьян, кошек и всех, кто живет на деревьях.

Эльфы не едят никакой пищи, выращенной на земле. Они не любят стоять на одном месте, да и вообще не любят стоять, а предпочитают при первой же возможности усесться и закинуть ноги на стул.

Одна из самых опустошительных войн древности между фондрянами и элмаситами носит название Войны Кровати. Эльфийский принц прибыл к людям на переговоры с целью предотвращения войны. Все шло прекрасно до тех пор, пока вождь людей не препроводил принца в отведенное ему на ночь жилище. Эльф посмотрел на постель, приготовленную прямо на полу, решил, что люди хотят уморить его note 34, и, не сходя с места, объявил войну.