За последние полгода Тие довелось испытать много такого, что мешало вспоминать дни далекого детства, не давало мечтать о тайных мгновениях, которые дарили радость душе, истосковавшейся по любви и свободе.

Вместо этого Тия думала о минутах, когда биение крови в теле Мериба становилось почти неразличимым, когда он тяжело и неровно дышал, а его лицо искажалось от страданий. Она была искренне рада, когда эти страшные секунды, часы и дни остались позади. Мериб понемногу начал подниматься с постели, и, хотя было ясно, что он никогда не сможет в полной мере вернуться к прежней жизни, его состояние стало внушать надежду.

Тамит уехал, и Тия старалась не думать о том, где он и что с ним сейчас. Он наверняка написал своей матери, но молодая женщина не находила в себе сил навестить Уну. Ее жизнь свелась к заботе о муже, к беспрестанной борьбе с болезнью и смертью.

Сегодняшний день выглядел по-особому ярким, и Тией овладело позабытое спокойствие. Вернувшись из храма Амона, она вошла в сад и стала прислушиваться к бесчисленным звукам — чириканью птиц, стрекоту насекомых в траве, а также любоваться солнечными бликами, сверкающими в листве.

Утром Мериб попросил перенести его в беседку, и Тия направилась туда.

К удивлению молодой женщины, там находился и Тимес с неизменными папирусом и пером в руках. Ему удалось сдать экзамены на жреца низшей степени, и теперь юноша готовился преодолеть среднюю.

— Что-то случилось? — спросила Тия, переводя взгляд с брата на мужа.

— Садись, — сказал Мериб.

Он выглядел осунувшимся, но боль и страдания, совсем недавно омрачавшие взгляд, ушли. В глазах осталась только усталость.

Тия опустилась на скамью. Хнут поправила подушки за спиной Мериба, и он произнес:

— Я специально позвал Тимеса. Он составит прошение о расторжении нашего брака.

Молодой женщине почудилось, будто внутри что-то рушится, и вместе с тем она ощутила, как в сердце разгорается жаркое пламя.

— Но... почему? — прошептала она.

— Потому что так будет лучше для всех нас. Хотя мы разводимся по взаимному согласию, все же придется указать причину. Супружеская измена не подойдет, поскольку в этом случае тебя ждет наказание, — невозмутимо продолжал Мериб. — Однако моя болезнь может показаться жрецам достаточным основанием. Ты молодая, здоровая женщина, а я превратился в калеку.

— Я тебе не изменяла! — быстро произнесла Тия и покраснела.

Один из уголков его губ пополз вверх, а взгляд помрачнел.

— Ты не можешь дать мне любви, Тия, а жалость мне не нужна. Это поймет каждый, кому знакомо слово «гордость». Ты получишь половину имущества и сохранишь репутацию порядочной женщины. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Больше мне не о чем тебя просить.

Тия уронила руки на колени и проговорила упавшим голосом:

— А дети?

— Когда ты будешь готова покинуть мой дом, мы поговорим и об этом. Поверь, я ничего не собираюсь у тебя отнимать.

Голос Мериба звучал спокойно и ровно, разве что слишком отстраненно и холодно. В его душе затаилась обида. Обида на нее, Тию, за ее обман и измену, на судьбу, которая разрушила его жизнь. С той минуты когда его состояние начало улучшаться и стало ясно, что он не умрет, архитектор обращался с женой так, словно между ними была глухая стена.

В глазах молодой женщины блеснули слезы.

— Чем ты намерен заняться, Мериб?

— Строить гробницы мне уже не придется, но я не жалею. Последняя усыпальница, в строительство которой я вложил так много сил, оказалась неудачной. Я стал жертвой собственного творения. Слава богам, мои глаза и руки целы. Я займусь тем, чем мечтал заниматься еще в юности: рисовать. Благо, у меня есть помощник — мой сын.

Хнут стояла рядом с Мерибом как верный страж; по лицу девушки нельзя было догадаться, о чем она думает и что испытывает в эти минуты. Однако когда господин произнес ее имя, она смутилась и затрепетала.

— Тот свиток, в котором записано распределение имущества, хранится у тебя, Тимес?

— Да.

— Найди его и прибавь: награда Хнут увеличивается до двадцати дебенов.

Девушка вспыхнула.

— Зачем мне деньги!

— Затем, зачем и свобода. Отныне ты сама себе госпожа и можешь распоряжаться собой. Иди куда желаешь и делай что хочешь.

— Золото не даст мне того, что я хочу получить. Я желаю быть рядом с тобой.

Архитектор усмехнулся.

— Зачем я тебе?

— Ты знаешь зачем, — прошептала девушка.

Мериб смотрел на женщин, одну из которых он хотел, но был вынужден отпустить, вторую не желал, но должен был оставить при себе.

Когда-то Хнут в самом деле очень нравилась архитектору, она нравилась ему и сейчас. Она сделала для него много такого, о чем он предпочел бы забыть, потому что не знал, сумеет ли ей отплатить. Эта молодая женщина была по-собачьи пре-дана ему, тогда как он сумел принести ей одно только горе.

Мериб устало закрыл глаза и открыл их, когда Тия спросила:

— Ты говорил, будто видел иной мир. Скажи, там что-нибудь есть?

— Там есть все, о чем говорят люди, и даже больше. Но нам не надо туда спешить.

Тия помедлила.

— Я давно хотела спросить, — нерешительно начала она, — правда ли, что ты оговорил моего отца, из-за чего ему пришлось уехать из Фив в Эффе?

— Правда. Я выручал Джедхора, — ответил Мериб и коротко добавил: — Прости.

— Я тебя не виню, — сказала Тия. — Если бы Анхор остался в Фивах, моя судьба могла сложиться иначе.

Мериб поднял брови.

— Так ты не жалеешь?

— Жалеть о своей судьбе так же бессмысленно, как сетовать на богов, — ответила женщина.

Последующие недели Тия жила с чувством, какое, должно быть, испытывают люди, когда глядят на высохшую, потрескавшуюся землю, не веря в то, что она способна принять семена, которые затем дадут всходы.

Через месяц Тимес принес из храма известие о том, что жрецы согласны считать брак Мериба и Тии расторгнутым. Такие вещи случались нечасто, но архитектор не раз приносил Амону щедрые дары, а боги, как известно, чаще откликаются на просьбы тех, кто привык окружать их богатством и блеском.

Мериб сказал, что не стоит сообщать об этом детям, дабы избавить их от лишних переживаний.

— Пока ты не решишь изменить свою жизнь, — добавил он.

Тия ждала ровно десять дней, а потом, поборов неуверенность, отправилась к Уне. Душа молодой женщины была полна тревожных сомнений и предчувствий.

Уна была в доме одна, не считая слуг; она приняла Тию вежливо, но настороженно и прохладно. Хозяйка предложила гостье сесть. Они находились в одной из великолепно обставленных комнат особняка. В высокие окна струились потоки света. Солнце переливалось на поверхностях мебели, выложенной мозаикой из разноцветного дерева или украшенной металлическим орнаментом.

Тия с болью глядела в лицо хозяйки дома, находя в нем знакомые, родные черты, черты своего любимого.

— Как здоровье твоего мужа? — спросила Уна.

— Благодарю. Ему значительно лучше.

— Он сможет ходить?

— Надеюсь, что да.

— Я догадываюсь, что привело тебя в мой дом, Тия. Ты хочешь узнать о Тамите, — сказала Уна.

Молодая женщина вдохнула полной грудью, чувствуя, что приближается к тому желанному, что потребует и воли, и сил.

— Да. Я хочу ему написать.

Уна, казалось, удивилась.

— О чем?

— О том, что я свободна. Десять дней назад жрецы Амона расторгли наш брак с Мерибом.

— Как это могло произойти? Вы прожили вместе несколько лет, и у вас есть дети!

— По обоюдному согласию. Мериб больше не хочет меня удерживать. А я решила позаботиться о своем счастье.

— Когда-то я не верила, что любовь может принести человеку горе, но в вашем случае это именно так. Тамит был несчастлив все эти годы. — В голосе Уны звучало осуждение.

Тия смотрела прямо и честно.

— Я знаю. И верю в то, что это можно исправить.