Сехер видел, как женщина, сидящая с ним в лодке, шевелит губами, произнося заклинания Изиды, и сердце его наполнялось тихим ликованием, какого он не испытывал, ни повелевая силами природы, ни повелевая толпами людей, ни повелевая загадочной Силой, сути которой он до конца не понимал, но которая, тем не менее, подчинялась его воле.
Рептилии рассеялись по пространству реки, не мешая более плыть легкому суденышку. Небо медленно светлело, окрашивая медно-розовым мутные воды Нила. Тийну начали одолевать мысли иного рода.
– Нас не будут искать? – Она помолчала. – Особенно тебя. Да и меня, конечно.
– Нет.
Он почувствовал, по ее настороженному молчанию, что его ответ не удовлетворил женщину.
– Я приказал им забыть обо мне. И о тебе тоже.
Его голос прозвучал жестко, с оттенком скрытой угрозы.
– Как! Всем забыть?
– Не всем. Только тем, кто осмелится интересоваться.
Она все еще не была уверена.
– И… – Тийна не осмеливалась назвать имя фараона, – Ему тоже?..
– Ему тоже. Особенно. – Сехер почувствовал ее беспокойство. – Не бойся, я сумею защитить нас обоих.
– Твоей силы хватит?
– И еще останется.
Он засмеялся, глядя на обиженно-недоверчивое выражение ее лица. Она просто ребенок, как все женщины.
Жрец относился к женщинам с легким презрением. Но он твердо знал, что среди них есть такие, перед которыми придется склонить и голову, и колени, и Силу. Такой была его мать. Такая сидела сейчас перед ним. Вымирающая порода женщин… Какое счастье, что он встретил ее на перекрестье витков Спирали Вечности! Кто знает, сколько бы пришлось потом ждать?..
Он не позволит глупой гордости или невежественным предрассудкам отнять у него этот дар, эту утреннюю розу. Он заранее готов сказать «да» на любую ее просьбу, предупредить любое ее желание, удовлетворить любой ее каприз, полюбить все ее недостатки – так ведут себя Мужчины. В этом их сила, а не слабость.
Сехера всегда поражало стремление мужчин по всякому поводу воевать с женщинами. Они не понимали, что в этой своей борьбе выглядят не просто жалко, а что этим они обрекают себя на вечный проигрыш, тем более нелепый, что не ведают, чегоони себя лишают. Воистину, кого Боги хотят погубить, у того они отнимают способность мыслить здраво!
…Они плыли день, ночь, и еще два дня. Избегая многолюдных поселений, причаливали в укромных, тихих заводях, пополняли запас продуктов и снова отправлялись в путь.
Тийна почти все время спала, укрытая от палящих лучей солнца золототканым покрывалом, натянутым подобно шатру и создающим приятную тень. От воды пахло тиной и жирным илом. Гулко хлопали крыльями вспугнутые стаи гусей и уток, плескалась крупная рыба, низко носились разноцветные стрекозы…
– Не дай бездействию одолеть тебя, ибо могущество твое соизмеримо воле твоей!
Сехер, посмеиваясь, обрызгал Тийну водой, заставляя ее окончательно проснуться.
С тех пор, как они отплыли от родных берегов, и призрачные очертания города и храмов растаяли в дали, залитой лунным светом, – женщина стала сосредоточенно-печальной. Она все время смотрела в ту сторону, которую они покидали навсегда, и в глазах ее то загорался, то потухал странный блеск.
Сехер старался отвлекать ее от невеселых мыслей, в которые не мог проникнуть. И сейчас он надеялся, что новый дом, который он приобрел заранее и переделал по своему вкусу все его внутреннее убранство, понравится женщине и доставит ей удовольствие.
– Что это?
Тийна привстала и с интересом разглядывала одинокое низкое, довольно больших размеров здание из белого известняка, окруженное огромным полудиким садом, привольно раскинувшимся на пологой возвышенности. Несколько хозяйственных построек, чуть в отдалении, белели на фоне ярко-синего неба.
– Это наш новый дом! Надеюсь, я угодил тебе, – по крайней мере, я очень старался, чтобы это было жилище, в котором быть хозяйкой – удовольствие, а не обуза. Отсюда ты сможешь любоваться закатами на реке…
Он подавил вздох, и продолжал тем же ровным тоном:
– Я привез сюда несколько преданных слуг, заранее. Да вот они…
На берегу, у небольшого деревянного причала, стояли несколько чисто одетых мужчин крепкого сложения, и две немолодые женщины. Они помогли усталым путешественникам сойти на усыпанную песком тропинку, вьющуюся между высокой болотной травой и тростником. Мужчины принялись вытаскивать на сушу лодку.
Высокий фундамент дома из вулканического базальта, прочно удерживал непростую конструкцию верхнего этажа, жилые помещения которого премежались просторными террасами, увитыми зеленью и кое-где украшенными небольшими статуями. Плоская крыша создавала надежное укрытие от непогоды и палящего солнца, далеко выступая над открытыми пространствами террас. Внутренние помещения, полные воздуха и объема, поражали удивительным сочетанием роскоши и тонкого изящества, изысканности и вместе с тем уютной и наивной простоты.
Из материалов, полупрозрачных, как лепестки лилий, – нежно-белые, золотистые алебастровые, и розоватые драгоценные сосуды и светильники были в изобилии расставлены повсюду. Светлые стены покрыты прекрасными росписями.
– Тебе нравится?
Сехер зажег светильник в самой большой зале, пространство которой сразу наполнилось мерцанием золотых красок, голубым, черным, – неподвижным движением тонких и изящных, странных фигур… Они как будто стоят и идут – и то, и другое вместе. Тийна зачарованно смотрела, переводя восхищенный взгляд со стены на стену, поражаясь вытянутости пропорций, хрупкости, какой-то затаенной тревожности изображений.
– Куда они стремятся?
Она перевела огромные глаза на Сехера.
– Кто знает?.. В неведомое! Посмотри, – он тронул ее за локоть, привлекая внимание, – они все подчинены таинственному ритму, зовущему их к какой-то магической двери в иное бытие…Желтое, коричневое, зеленое, – тона песков, солнца и травы, – это очень интимно.
Сехер подошел и погладил стену, прикасаясь к рисункам так нежно, будто они были живыми…
– Видишь? Остановившийся взмах, наклон, дуновение ветерка, трепет крылышек? И все это – порыв, мечта!.. Но изнутри… – Он с трудом подбирал слова, – все пронизано волей и силой. Это тайна и предвосхищение! Кажется, еще миг, и проникнешь в эту тайну, познаешь неизведанное, какую-то истину, неуловимую и пронизанную красотой… как сама жизнь!..
Я знал, что тебе понравится. «Я выполнил работы прекрасные…», так, по-моему, говорит художник, завершив свой труд?
Сехер подошел к женщине и очень нежно, очень бережно обнял ее, прижал к своей груди, целуя запыленные, выгоревшие на солнце волосы.
– Неужели ты не слышишь, как осыпаются к твоим ногам лепестки моей души? Неужели не чувствуешь, как ступаешь по ковру, сотканному из нитей моих сокровенных желаний? Вся моя жизнь была одно только ожидание…
Он легко поднял ее, словно невесомое перышко, отнес на широкое мягкое ложе, хранящее прохладу ночи, и она почти сразу уснула, утомленная длительным плаваньем, внезапными переменами, новым жилищем и всеми последними впечатлениями и событиями…
Сехер долго сидел рядом, охраняя ее сон, глядя на разгладившиеся черты милого лица, залегшие под глазами глубокие тени, тонкие руки, на всю ее уже слегка отяжелевшую фигуру…и думал о том, какая жизнь начнется завтра в этом новом богатом доме. Он подошел к огромному проему, выходящему на реку, и смотрел на звезды, далекие и сияющие в небе, покачивающиеся на темной глади воды, на лунную дорожку между ними…
Когда начало чуть розоветь там, откуда Ра выплывает на своей золотой ладье, Сехер неслышно вышел из дома, обошел сад, вдыхая свежий, насыщенный речной влагой воздух. На мгновение ему показалось, что какая-то темная тень мелькнула между деревьями. Противно заныло в груди. Неужели?.. Нет, ему показалось. Все-таки он разбудил двоих слуг, и они втроем еще раз тщательно осмотрели сад, дом и все постройки. Нигде никого постороннего не оказалось. Так почему у него тяжесть на сердце? Верховный Жрец Тота, – не бывший, ибо этот сан дается навеки, – не смог, или не захотел ответить на этот вопрос.
