— А также вас и Эйприл Венсди.

— Ну, мы люди скромные, знаем свое место. Нашим вкладом в общее дело было молчание. Итак, начнем. Во-первых, нет возможности подать на мост требуемое напряжение. И дело не в том, что есть риск изжарить президента и его гостей, дело в огромной массе металла, из которого состоит этот мост. Эта масса столь велика, что невозможно обеспечить упомянутое напряжение в две чтобы посветить в глаза или в уши. Вы знаете азбуку Морзе?

— Да где уж мне! Я просто собираюсь с помощью фонарика читать книги ночью, не беспокоя соседей, — терпеливо пояснил Ревсон.

— Ваши сигналы ждут с восточной стороны моста, примерно под углом в сорок пять градусов вправо. Два человека будут дежурить там поочередно всю ночь. Они не станут сигналить в ответ. Подтверждением того, что ваше сообщение принято, станет фейерверк в китайском районе Сан-Франциско. Вообще подобные развлечения в городе давно запрещены, но в данном районе полиция закрывает на это глаза. Как-никак, китайский национальный праздник. Было бы интересно посмотреть, как празднуют китайский Новый год. Вскоре после того, как я приехал в Сан-Франциско...

— Я сам долго жил Сан-Франциско.

— Ну, в таком случае прошу меня извинить, я отвлекся. Остается нерешенным вопрос, какую сторону башни выбрать для десанта.

— Я это выясню.

— Вы так в себе уверены?

— Вовсе нет. Но я уверен в Эйприл Венсди. Брэнсон поглядывает на нее с большим интересом. Постараюсь убедить девушку использовать ее женские чары для того, чтобы узнать, к какому из тросов будут прикреплять очередную порцию взрывчатки и когда это произойдет.

— Нет, вы все же ужасно самоуверенный тип! Теперь по поводу вашего предложения отравить еду: оно было единодушно одобрено. Доктор Исаак — крупный специалист по ядам, он уже варит свое колдовское зелье и готовит семнадцать неприятных сюрпризов.

— Как мы отличим упомянутые сюрпризы? — встревожился Ревсон.

— Очень легко. Вечером привезут еду. Как всегда, она будет разложена на пластмассовых подносах. У подносов есть ручки, чтобы их было удобнее брать. У тех, что с сюрпризом, сделают пометки на внутренней стороне ручек. Небольшие, но достаточные, чтобы можно было различить их на ощупь.

— Хорошо, доктор. Вижу, вы там не теряли времени даром. Однако мы должны быть очень осторожны. Если что-то пойдет не так, то, будьте уверены, оно обязательно пойдет не так — это один из законов Паркинсона. Я стану во главе бригады официантов — с предварительного одобрения мистера Брэнсона. Вы же, доктор, вызовете мисс Венсди для осмотра и продержите ее у себя в «скорой помощи», пока все не получат еду.

— Почему?

— Опять же из-за закона Паркинсона. Если что-то пойдет не так, вы двое первыми попадете под подозрение, ведь вы покидали мост и вернулись. Кроме того, мне нужно передать сообщение в президентский автобус.

— Каким образом?

— Я что-нибудь придумаю.

— А как насчет автобуса прессы?

— Не знаю. Я им не начальник... Станут ли меня слушать... Если один-другой получат не те подносы... Что ж, тогда мне придется позаботиться о паре негодяев, которые получат доброкачественную еду.

— А до людей вам и дела нет, не так ли? — О'Хара неодобрительно посмотрел на Ревсона.

— У меня есть задание, которое нужно выполнить. Делаю, что могу. Конечно, везде возможны издержки, но кто знает, каковы они будут в данном случае? — Пол немного помолчал. — Я работаю вслепую. Такое ощущение, что у меня руки не просто связаны, а связаны за спиной. Поэтому не мешало бы подумать, справедливо ли ваше последнее замечание.

— Прошу меня извинить, — сказал, подумав, доктор. — Ручки и фонарик будут ждать вас в любое время. И последнее. Комитет одобрил ваше намерение вывести из строя прибор для инициации взрыва по радио.

— Я очень рад! — воскликнул Пол с иронией в голосе. — У вас, часом, не найдется какого-нибудь снадобья, чтобы сделать меня невидимым?

— Увы, нет, — ответил доктор и пошел прочь.

Ревсон выкурил еще одну сигарету и бросил окурок в воду, потом встал и не спеша направился к расставленным рядами стульям. Эйприл все еще сидела там, где он ее оставил.

— Как только прибудет микроавтобус с едой, я прошу вас немедленно отправиться к доктору для осмотра.

Девушка даже не взглянула на него.

— Да, сэр. Как прикажете, сэр. Ревсон тяжело вздохнул.

— Я изо всех сил стараюсь сдержать растущее раздражение. Мне казалось, мы расстались друзьями.

— Ничего не имею против того, чтобы побыть марионеткой.

— Мы все тут марионетки. Я тоже делаю то, что велят. Мне далеко не всегда это нравится, но работа есть работа. Пожалуйста, не старайтесь осложнить мою задачу. Доктор все объяснит. Он скажет, когда можно будет оттуда уйти.

— Хорошо, мистер Ревсон. Я вынуждена вам помогать, поэтому сделаю, что прикажете.

Ревсон решил больше не вздыхать.

— Прежде чем мы расстанемся, мне бы хотелось попросить вас побеседовать с мистером Брэнсоном. По-моему, вы ему очень нравитесь.

Девушка внимательно посмотрела на Пола. Он несколько секунд тоже смотрел на нее, потом отвел глаза.

— А вам?

— Я стараюсь на вас не заглядываться. Попытайтесь узнать у Брэнсона, к какому тросу он собирается в ближайшее время прикреплять взрывчатку и когда именно. После того как я от вас отойду, вы некоторое время побудьте здесь, потом начинайте прогуливаться, чтобы встретить Брэнсона.

Ревсон посмотрел на Эйприл. Ее глаза показались ему еще больше и ярче, чем прежде. Он уловил в них лукавый блеск.

— Хотите, чтобы я стала такой же хитрой и коварной, как вы сами? — девушка еле заметно улыбнулась.

— Господь этого не допустит! — Ревсон встал и не спеша направился к ограждению моста.

Он остановился примерно в двадцати ярдах от часового со «шмайсером» в руках, охранявшего демаркационную линию, ограничивавшую передвижение по мосту. Пол заметил направлявшегося в его сторону генерала Картленда и быстро сделал три снимка.

— Можно с вами поговорить, генерал?

— Нет, нельзя! — Картленд остановился. — Никаких интервью! Я в этом цирке зритель, а не актер, — генерал пошел дальше.

— Было бы лучше, если вы поговорили со мной, — намеренно резко бросил Ревсон.

Генерал остановился и внимательно посмотрел на журналиста.

— Что вы сказали?

Картленд говорил медленно, четко и так властно, что Ревсон почувствовал себя проштрафившимся офицером, которого собираются лишить воинского звания.

— Не пренебрегайте беседой, сэр, — резкость сменилась почтительностью. — Хегенбаху это не понравится.

— Хегенбаху? — переспросил генерал.

Картленд и Хегенбах обладали похожим складом ума и были близки, насколько вообще могут быть близки одиночки по натуре.

— Что вам Хегенбах?

— Давайте присядем, генерал. Держите себя непринужденно.

Непринужденность Картленду вообще была несвойственна, но он сделал все, что было в его силах.

— Итак, что для вас Хегенбах? — повторил генерал свой вопрос, присев на поребрик.

— Мистер Хегенбах играет важную роль в моей жизни — он платит мне жалованье. В тех случаях, когда вспоминает об этом.

Картленд долго молча смотрел на Ревсона, потом, словно для того, чтобы доказать, что он отличается от Хегенбадо, улыбнулся.

— Ну-ну! Друзья познаются в беде. Как вас зовут?

— Пол Ревсон.

— Ревсон? Да, точно, Ревсон. Джеймс говорил мне о вас. И не раз.

— Сэр, вы, должно быть, единственный человек в стране, кто знает его имя.

Картленд согласно кивнул.

— Он собирается лет этак через пять посадить вас на свое место.

— Пять лет надо еще прожить, сэр.

— Ну-ну! — опять довольно прогудел генерал. — Должен сказать, вы неплохо внедрились в эту среду.

— Это была идея шефа, а не моя, — Ревсон встал и сделал еще несколько снимков. — Нужно отражать местный колорит, — извиняясь, пояснил он. — Пожалуйста, не говорите никому из ваших коллег в президентском автобусе...