«Три Б» — не моё изобретение. Был такой проект в кайзеровской Германии. Только «Б» чуть другие: Берлин — Вена — Стамбул — Багдад — Басра — Кувейт. Попытка разрушить англо-французскую монополию Суэцкого канала. С одновременным получением всякого «вкусного». Вплоть до иракской нефти: немцы получали от османского султана обширные территории вдоль маршрута будущей железной дороги. С их полезными ископаемыми.

«Восточный экспресс» Агаты Кристи — про построенный кусок.

Почему Россия не предложилась? Или — сама не реализовала?

Пётр Великий строил каналы. Но — на севере. Попытка построить Волго-Дон сорвалась. Потом — проигранный Прутский поход, возвращённый туркам Азов. Стало не актуально. Есть Северо-Запад, столица — там. Когда большевики перенесли столицу в Москву — схема основных железных дорог уже была построена, речные пути стали вспомогательными.

Удобные для России варианты на Балтике стали доступны в конце 18 века. Британия к этому моменту уже утвердилась на Востоке, вложилась в пути сообщения. Создавать путь в Индию через Россию — им уже нужды не было. В отличие от ситуации 17 века. А сама Россия… гибель Грибоедова — один из эпизодов «большой игры».

Фактор времени. «Дорога ложка к обеду».

— Из пункта А в пункт Б вышел пассажирский поезд. А из пункта Б в пункт А вышел курьерский.

— И?!

— Не встретились. Не судьба.

Как на Охват выскочили, я давай Тихое Лето уговаривать:

— Пошли напрямки! Пошли на запад! Неужто тут дорог проезжих нет? Зима же! Позамёрзло всё!

Тот молчал-молчал да и высказался.

— Прямо — Лебедский мох. Дальше — Большой мох, Зыбучий мох, Бельский мох. А там — Анакинов мох. Анакин такой был. Шустрый. Вроде тебя. Утоп.

Убедил. Боюсь я болот. Делать нечего — скачем по речке. Что зимой малые реки снегом по берега забивает — я уже…? Вот по такой… канаве, полной снега, и… скачем. С коней пена валится.

Пошли проблемы с постоем — крупных селений нет. В маленькие на два-три дома деревеньки — не пускают, боятся. На серебро глядят как на диковинку.

Глядят… по всякому. Тихое Лето сказал:

— В избах — не ночевать. Одному — не спать.

Кто у нас «вечный дневальный»? А как вы догадались?

Сидишь ночь напролёт в конюшне на сене — слушаешь. Кони сквозь сон жуют, мышки шуршат, спутники — посапывают да почёсываются. Вот хозяин на двор вышел — отлить? А вот хозяйка к корове пошла… Одна ли?

Могут и пришибить. Не за деньги — за коней, за сапоги, за кафтаны целые.

Был у меня в «Святой Руси» такой эпизод — «людоловский хутор» на Десне. Здесь — не Юг, здесь «добрые поселяне» в холопы на продажу «гречникам» брать не будут — просто зарежут.

Какие там полтораста вёрст в день?! Хоть бы половину осилить. Скачем, коней погоняем. До Ржева кони «в теле» были. Теперь… Уходили с Волги — овсом затарились. Коню надо четверть пуда зерна в день. Девять коней. День прошёл — два пуда долой. А везти надо с собой, во вьюках. Много ты увезёшь? У здешних — хлеб к Новинам кончился. И захотели бы да не продадут — нечего. Ни рыбу мороженную, ни кору толчёную — кони не едят. Сено-солома — для скачки не корм.

Потом, для полного счастья, волки увязались. Тут уж все труханули. В смысле — и я, и кони.

— Беримор! Кто этот джентльмен?

— Этот человек спасёт вас, сэр Генри, от собаки Баскервилей.

— Мистер Шерлок Холмс из Лондона?

— Нет, сэр. Мужик Герасим из России.

Факеншит! Середина России, а ни одного «герасима» не видать!

Ночь, ветер, снег. Комки из-под копыт в лицо. Темно. Все — и люди, и кони — молчат, пыхтят. И только по краю леса, по берегу речному — волчий вой. Коней уже погонять не надо — сами галопом идут. А стая — большая. Так-то волкам за конями не угнаться, они переменами гонят — одни отстали, другие с боков свежие выскакивают. Отморозки.

Волчата рождаются в конце зимы. К следующей зиме, к морозам, они вырастают настолько, что могут принимать участие в загонной охоте. Где у каждого зверя — своё место, «номер». Но ума-то ещё нет! В азарте погони срываются с места не вовремя, ломают план. Стая остаётся без добычи, такого волка наказывает, изгоняет. В одиночку молодому волку зимой в лесу прокормиться тяжело. Они дуреют от голода, утрачивают инстинкт самосохранения, выходят к людям, пытаются утащить скотину, их бьют.

Вот один такой, сильно шустрый, сорвался со своего места до срока, кинулся на коней сбоку. Мы с Тихим Летом коней в поводу тащили, а последним Сухан ехал. Он этого «отморозка» и снял. Достал саблей, когда волчара прыгнул. Хорошо достал. Тот на месте закрутился, заскулил, таская за собой вывалившиеся на снег кишки. Тут на него стая и накатила. Такой… рычащий серый ком.

Обычно волки друг друга не едят. Но в азарте охоты, голодные, запах свежей горячей крови… Отстали.

У Сухана на рукаве полушубка — кровавая полоса.

— Цапнул?

— Саблю вытер.

После успешного удара, прежде чем убрать клинок в ножны, его надо обязательно вытереть. И дело не только в том, что клинок ржавеет. Летом кровь сворачивается, густеет. Склеивает клинок и ножны изнутри. Зимой ещё хуже — примерзает. Через полчаса на морозе — саблю из ножен уже не вытянешь. Если волки дальше гонят — другой раз не отобьёшься.

Повезло: вскочили в деревеньку. Только коней завели — хозяева полосу у Сухана углядели.

— Волки?! Собирайтесь да уходите!

— Как так?! Вы что ж, людей русских православных — зверям диким на съедение гоните?!

— Уходи-тя! Уходи-тя! Нам таких напастей не надобно! Нам от стаи не отбиться — скотину порежут, людей погрызут.

В крик кричат, чуть не плачут.

Присмотрелся — и правда. Забор невысок, снегом под самый верх занесён. Волку забраться да во двор спрыгнуть — не забота. В стае голов тридцать-сорок. Если они разом кинуться… В деревеньке три мужика: один — хромой, другой — кривой, третий — дурак. В прямом смысле — дебил. Бабы… им в пару. Одна ещё и на сносях.

Такой стае сапиенсов, которая русская деревня, от такой стаи люпусов, которая русские волки — не отбиться. Зимой волчья стая на дороге нормально берёт одинокого путника. Но чтобы целое селение… Сами дураки — снег надо было от забора убирать!

Тут нас стая догнала. И всякое препирательство кончилось: выгонять трёх оружных мужиков перед лицом такой опасности… — даже у этих ума хватило.

Две местные собачонки лесного зверя чуют, скулят, норовят в избу забиться. Кони храпят, рвутся — не удержать, затопчут с испугу. Запалили костры, соломы туда сырой кинули. Другой тут — и не сыскать.

Я прежде думал — только комаров дымом отгоняют, ан нет — и волки отошли. С одной стороны — дымовуха, с другой — мы трое с саблями. Звери запах и звук железа чуют — сторожатся. Железом по железу звякнуть — в лесу или в поле звук далеко слыхать.

И так — до света.

Глава 525

Рассвело. Ну, думаю, кончилось приключение, дальше поскачем. Сухан показывает:

— Вона. За ёлкой.

Точно, стая не далеко ушла, в лес спряталась. Ждут. Когда же тёпленькое мясцо из-за забора вылезет.

— Тихое Лето, часто у вас такое в службе случается?

— Не. Зимой. Раз-два.

— Каждой зимой?! По два раза?!

— Ну. В прошлом годе три дня на ёлке сидел. Ремнём привязался. Чтобы не упасть во сне.

— А конь?!

— А съели.

Факеншит уелбантуренный! Это ж середина «Святой Руси»! Светло светлой и прекрасно изукрашенной! Со многими красотами прославленными: бесчисленными большими городами, славными селениями, монастырскими садами, храмами Божьими и грозными князьями, честными боярами и многими вельможами, правоверной верой христианской…

А тут — волки. Которые это «славное селение» просто сожрут! Со всей «правоверной верой христианской». Наплевав на всех «грозных князей» и «честных бояр».