Она знала майора Гэмбрелла. Знала, что он честолюбив и питает слабость к женскому полу. Хотя было известно, что в Англии у него осталась жена, он несколько раз приходил к ней с визитами и часто, как бы случайно, касался ее руки, что Аннетте было неприятно. Она просила, чтобы прибыл генерал Хоу. И прибыл бы один.

Но скорее всего приедет именно Гэмбрелл.

Джон Патрик спустился вниз и обнял ее. Мальком, увидя это, отвернулся и незаметно отошел в сторону, подальше.

— Тебе надо высушить платье, — сказал Джон Патрик каким-то странным тоном.

— Да и тебе тоже следует переодеться в сухое, но мы можем предложить только одежду отца, — и она окинула Джона Патрика критическим оком. — Вряд ли она тебе придется впору.

— Конечно, нет, — удивился Джон Пэтрик. Ее отец был на четыре дюйма ниже ростом и очень худым. — Но мне и прежде случалось промокнуть.

Напрасное воспоминание вдруг возникло в ее памяти. Море омывает их, но то было теплое море, а сейчас он вымок под ледяным дождем.

— Наверное, ты мог бы разжечь огонь, — предложила Аннетта.

— Эй. Я, конечно, могу это сделать, но не уверен, что мне разумно здесь оставаться.

— Вряд ли они снова придут. Они считают меня, наверное, истеричной особой, склонной к обморокам. И еще я им сказала, что не хочу видеть никого из военных, кроме генерала Хоу.

Он усмехнулся, и впервые за все время ей стало легко и просто в его присутствии. Они с Джоном Патриком были сейчас товарищами, занятыми одним общим и важным делом. Она была его партнером, а не жертвой. И ей очень нравилось такое положение. Да, оно ей очень, очень нравилось. Ей нравилось даже ощущение опасности, оно заставляло быстрее бежать кровь по жилам. Должно быть, Джон Патрик, ввязываясь в сражение с вражеским кораблем, испытывал то же чувство? Да, теперь она понимала, как может опьянять опасность. Аннетте не хотелось бы, чтобы Джон Патрик догадался о ее странных ощущениях. Ведь они так не подходят женщине.

Джон Патрик наклонился, очень нежно поцеловал ее, а затем неохотно выпрямился.

— Сейчас разожгу огонь в твоей комнате.

Он обнял Аннетту и повел ее в спальню. Она удивилась, как это он сразу сообразил, где находится ее спальня, и только потом вспомнила ту ночь, когда они все поспешно уехали из дома. Как она была тогда разгневана, какой оскорбленной себя чувствовала, как остро переживала его предательство. А теперь…

Теперь она другой человек. Ей по-прежнему не нравится, когда он не говорит ей правду, но она восхищена его прекрасными качествами, которых так много. И сама она тоже изменилась. Она едва себя узнает, хотя мятежность натуры, любовь к приключениям всегда были ей свойственны. Но еще неизвестно, как она уживется с этой новой Аннеттой, которая легко может обманывать, не хуже самого Джона Патрика.

Она смотрела, как он укладывает чурбачки, ищет огниво, высекает искру — так быстро и ловко, вот вспыхнул кусок промасленной тряпки, и он бросил ее в очаг.

— Переоденься в сухое, пока я приготовлю чего-нибудь горяченького, — и он опять усмехнулся, — ну, пожалуйста.

«Наверное, я впервые слышу от него это слово», — с удивлением подумала Аннетта. Очень непривычно и очень, очень приятно.

— В буфете есть сидр, а в комнате папы — бренди.

Он кивнул. Вообще-то, им с Малькомом надо соблюдать осторожность и не подходить близко к окнам. Джон Патрик спустился вниз и исчез из виду.

Аннетта оглядела комнату. Потом достала теплое, хотя и не очень красивое платье. И конечно, тут же вспомнила одно из тех платьев, что он купил ей на Мартинике, — яркое и все в кружевах. Она вспомнила о теплом ветерке и жарком солнце. И как он ее обнимал.

Что будет после того, как они спасут Ноэля? Джон Патрик сказал, что любит ее, но можно ли этому верить? Она сейчас нужна ему. Он и раньше ее использовал. Она решительно отогнала эту мысль и стала переодеваться.

Скоро ли появится человек, за которым они охотятся?

Джон Патрик считал, что ждать долго не придется. Если только эти черти не постараются поскорее повесить Ноэля, как об этом все время твердит Мальком. Но им, конечно, необходимы лишние доказательства, которые, по их мнению, может предоставить Аннетта.

Кто же приедет? Она настоятельно просила, чтобы это был генерал Хоу, но Джон Патрик считал, что вряд ли такой важный человек на это согласится. Значит, прибудет майор Гэмбрелл, человек, арестовавший Ноэля. То, что им и нужно.

Джон Патрик взял с собой девять человек, внешне ничем не примечательных, но очень в своем деле искусных. Сейчас они где-то поблизости на улице. Кстати, за последние дни Аннетта убедилась, что Мальком гораздо более важная фигура, чем помощник врача, которым он представлялся.

Джон Патрик закрыл глаза, думая о Ноэле. А он-то осыпал брата оскорблениями. Ноэль был гораздо храбрее, чем он, и рисковал гораздо больше. Ноэль сейчас в уолнат-стритовской тюрьме. Из рассказов своих матросов Джон Патрик знал, какие в тюрьме ужасающие условия содержания.

Он вздрогнул, разжигая печку в буфетной, потом разыскал бутыль с сидром и влил солидную порцию в кастрюлю. Потом спустился в погреб посмотреть, нет ли какой еды. Зеленый горошек. Его можно сварить. Консервы. Мука. Яблочный соус. Квашеная капуста. Соленая спаржа. И он понес наверх по узкой лестнице несколько кувшинов.

Хью переодевался у себя в комнате. Мальком наблюдал, скрывшись под драпировкой, за улицей. Было темно, лампы в гостиной они зажигали так, что с улицы их заметить было невозможно.

Скоро уже рассвет, и никто совсем не отдыхал, размышлял Джон Патрик. Сейчас все выпьют по стакану сидра, и он уговорит Хью и Аннетту поспать хотя бы несколько часов. От одной только мысли об Аннетте ему стало тепло на сердце. Странное ощущение. После дней, проведенных с ней на Мартинике, он думал, что любить ее больше, чем он любит, нельзя. Но когда она вызвалась помочь Ноэлю, когда она поставила на карту ради его семьи все, чем дорожила раньше, чувство его выросло сто крат, что было совершенно невозможно. Стальной блеск глаз делал Аннетту похожей на какую-то воинственную принцессу былых времен. Их мирный серый цвет становился таким же темным, как бурное море во время шторма. Но ему нравилось в ней и то и другое: и мир, и мужество, и жизненная энергия, которые так редко встречаются у женщин одновременно.

Если с ней что-нибудь случится…

Нет, он даже и думать об этом не хочет. Зачем, господи милосердный, он разрешил ей участвовать в этом деле?

Но сейчас уже слишком поздно. Он начал действовать и отступать некуда.

Сразу после того как рассвело, у двери появился разносчик. Он торговал свежеиспеченным хлебом. Аннетта впустила его. Она совсем не спала и сейчас необыкновенно обрадовалась, заулыбалась при виде пожилого, слегка сутулого человека с сумкой на плече. Ноша его чудесно пахла. Аннетта удивилась, где он раздобыл такое богатство да еще рано утром. Однако она уже видела столько сюрпризов со стороны Джона Патрика и его команды матросов, что почти поверила в их способность творить самые разнообразные чудеса.

— Квинн, — узнала она разносчика.

Он широко улыбнулся, и в этот момент из погреба поднялся Джон Патрик.

— Капитан, — приветствовал его Квинн.

— Патрульных не видел?

— Видел, сэр, но ничего необычного не заметил. Двое человек, и никого из сопровождения.

— Хорошо. Все наши в сборе?

— Эй. Никого не задержали.

— Мне нужны трое в доме. Другие пусть купят лошадей, четырех. Двух крепких и быстрых. Двух дряхлых и слабосильных на вид, — и, поколебавшись, прибавил: — Но только не крадите их. И скажи, чтобы потом все остальные держались поближе к дому.

Больше он ничего не стал объяснять. Аннетта ни о чем не расспрашивала. Она знала, что эти люди могут оставаться невидимыми в гуще людской, держаться в тени, растворяться в ночной тьме.

Квинн кивнул. Достав несколько ковриг хлеба, он положил их на стол, добавил сдобу и исчез через черный ход. Через полчаса он вернулся уже без сумки. Вскоре прибыл разносчик фруктов. Во входную дверь постучал трубочист. Через час у черного хода появилась толстая негритянка в нескольких юбках.