— Согласен, ваша судьба печальна, — мягко сказал Хэвиланд Таф. — Однако, нет никаких оснований считать это концом всего. Как только я узнал у Джайма Крина о вашем бедственном положении, я решил помочь вам. Я здесь, чтобы превратить в жизнь это решение.

Рей Лайтор с подозрением взглянула на него.

— Помочь нам? Как? Чем?

— Разве не ясно! Я хочу помочь вам вернуть ваш Город Надежды, — сказал Хэвиланд Таф. — Я прогоню Моисея вместе с его Святой Альтруистской Обновленной Церковью, вы милая женщина, освободитесь от своей пряжи, а вы, милый друг, вернете себе ваши компьютеры.

Молодая женщина и бывший жирный петух улыбнулись. Лоб Рей Лайтор сморщился и больше не разгладился.

— И какие же основания помогать вам у нас? — спросила она.

— Эта женщина еще спрашивает, какие основания у меня помогать им, — сказал Хэвиланд своему коту, нежно поглаживая его. — Дакс, мое сокровище, почему только никто не доверяет нам? Люди этой суровой новейшей эры не доверяют никому и ничему, мне они тоже приписывают какие-то мрачные мотивы, — он посмотрел прямо в глаза бывшей председательнице Совета. — Разве это бесчестно, хотеть помочь вам, потому что ваш народ в настоящее время находится в бедственном положении? Это глубоко взволновало меня. Этот Моисей, как мы все знаем, вопреки его заверениям, является отнюдь не истинным другом людей, но с другой стороны, это вовсе не значит, что самопожертвование и добро в людях умерло окончательно. Я резко порицаю образ действий Моисея и отвергаю неестественные злоупотребления невинными насекомыми и животными, при помощи которых он навязал своим ближним свой образ мыслей. Достаточно вам этих оснований, Рей Лайтор? Если нет, пожалуйста, я вместе со своим «Ковчегом» улечу отсюда.

— Нет, нет, — ответила торопливо она. — Все хорошо. Оставайтесь! Мне… нам… вы вполне подходите. Если вы добьетесь успеха, во что я еще не могу поверить, мы поставим вам памятник, который будет возвышаться над городом и все люди будут видеть его.

— Это будет только прекрасная возможность для пролетающих мимо птиц немного отдохнуть, — возразил Хэвиланд Таф, — а ветер и непогода скоро отшлифуют его. Кроме того, мою фигуру придется поместить высоко, так что никто не сможет различить черты моего лица. Я не хочу скрывать от вас, что подобный памятник польстит моему тщеславию, а я, несмотря на мой рост, всего лишь маленький человек, которого легко удовлетворить такими вещами. Если можно, мне хотелось бы, чтобы он — чтобы это было видно каждому — был установлен на большой открытой площади, где он не будет беззащитен перед невзгодами природы.

— Конечно, как вам угодно, — быстро сказала Рей Лайтор.

— Все… что пожелает ваша душа…

— Все, что пожелает моя душа? — сказал Хэвиланд Таф, придав этим словам форму вопроса. — Ну тогда в дополнение к памятнику я хочу получить еще пятьдесят тысяч стандартов.

После этого Рей Лайтор сначала побледнела, потом покраснела.

— Вы… — начала она почти шепотом, но голос отказался повиноваться ей. — Вы… добро… бескорыстие… наше бедственное положение… прялка…

— Я просто должен покрыть свои затраты, — спокойно объяснил Хэвиланд Таф. — Все же я хочу и готов безвозмездно пожертвовать свое время на это дело. Истратить драгоценные средства, находящиеся на «Ковчеге». Но сейчас мне хочется что-нибудь получить. Вы пойдете на это, не так ли? И казна Города Надежды, конечно не настолько опустошена, чтобы вы были не в состоянии выплатить мне эту небольшую сумму?

Ответ Рей Лайтор вытолкнула сквозь почти полностью сжатые губы. Ей хотелось поскорей закончить этот разговор.

— Позвольте мне вмешаться, — подключился Джайм Крин.

— Десять тысяч стандартов, не больше. И никаких вычетов!

— Невозможно, — ответил Хэвиланд Таф. — Одни мои расходы уже превысят сорок тысяч стандартов. Если я получу эту сумму, мне нужно по крайней мере, получить еще какую-то небольшую сумму и это будет единственным для меня утешением, которое компенсирует мне мою потерю веса.

— Хорошо, тогда пятнадцать тысяч.

Хэвиланд Таф молчал.

— Черт с вами, — выругался Крин, дрожа от гнева. — Ну хорошо, они должны будут вам сорок тысяч! Только я надеюсь, что этот проклятый кот вцепится вам в горло при малейшей возможности!

Человек которого звали Моисеем, имел привычку прогуливаться. А за ним следовали несколько молодых людей. Он быстрым шагом ходил по неровной тропинке в холмах Постоянной Почтенной Работы, наслаждался красотой заходящего солнца и на досуге, оставаясь в одиночестве, обдумывал проблемы прошедшего дня. Сжимая в правой руке свой кривой посох, на лице довольное выражение, взгляд устремлен к далекому горизонту, он часто оставлял позади себя несколько километров, прежде чем возвратиться в свой дом и заснуть сном праведника.

Во время одной из этих прогулок пред ним впервые появился огненный столб.

Он только что вскарабкался на небольшой холм, когда это произошло. Из овражка перед его ногами внезапно появился пылающий оранжевым пламенем и испускающим желто-голубые искры столб огня около тридцати метров высотой. Он возник на его пути, увенчанный серым облачком, прямо между обломком скалы и кучей камней, швырнув на высоту дома клуб пыли и стал приближаться к нему.

Моисей, переводивший дух на вершине холма, опершись на свой посох, с интересом следил за его приближением.

Огненный столб застыл в пяти метрах от него, на слегка покатом склоне.

— Моисей, — прогремел ревущий голос внутри столба, — я Господь, твой Бог! Ты погрешил против меня! Освободи мой народ!

Моисей усмехнулся.

— Очень хорошо, — прозвучал его сочный голос, — действительно, очень хорошо!

Огненный столб задрожал и завертелся.

— Освободи граждан Города Надежды из своего ужасного рабства! — потребовал столб, — или мой гнев настигнет тебя и я нашлю на тебя десять казней египетских!

Моисей заревел и угрожающе нацелил свой посох в столб.

— Если кто и может наслать здесь казни, то это только я! И только меня можно просить об этом, да! — В его словах несомненно, была добрая толика иронии.

— Фальшивые казни фальшивого пророка! — прогремело в ответ. — И мы оба великолепно знаем это! Я знаю все твои хилые трюки и карикатурные подделки! Я Господь, твой Бог, чьим именем ты прикрываешься, оскверняя его, я вижу все твои козни! Я приказываю тебе! Освободи мой народ! Или ты увидишь ужасное лицо настоящей чумы!

— Чушь! — возразил Моисей и начал спускаться с холма, прямо на столб. — Кто ты на самом деле?

— Я тот, кто я есть! — прогремел огненный столб, поспешно отступая при приближении Моисея. — Я Господь, твой Бог!

— Чушь, — повторил Моисей, — ты ничто иное, как голографическая проекция, которая наводится из этого глупого облака над тобой. И хотя я святой, но ни в коем случае не дурак! Прочь от меня, исчезни!

Однако огненный столб замер на месте и, угрожающе громыхая, метал жуткие молнии. Не обращая на это внимания, Моисей прошел прямо сквозь него и начал ловко спускаться с холма. Столб еще долго дрожал и вращался, хотя Моисей давно уже оставил его позади себя и исчез из вида.

— В самом деле, не дурак! — прогремел столб мощным громовым голосом в прозрачном вечернем воздухе, вздрогнул в последний раз и погас.

Серое облачко заскользило по холмистой местности и настигло Моисея, уже успевшего спуститься на несколько сот метров по главной тропинке. Огненный столб снова внезапно возник из ничего — но на этот раз он шипел от избытка бьющей из него энергии — и встал на пути Моисея. Тот просто обогнул его. Однако, столб снова упрямо оказался перед ним.

— Ваши горожане уже давно испытывают мое терпение, — сказал Моисей, не замедляя своего шага. — Сначала они подстрекали мою паству к постоянному ленивому ничегонеделанию, а теперь еще вот вы нарушили мои вечерние размышления. Причем у меня сегодня был особенно тяжелый день, полный святых забот. Я предупреждаю вас, еще немного и я разгневаюсь по-настоящему! Разве я не запретил любые занятия наукой и техникой! Правильно, это обнаружено! Берегись, если ты не исчезнешь, я разгневаюсь всерьез и нашлю на твой народ бубонную чуму!