Я совладел с голосом. Он звучал совсем не так, как у Элисона.

— Выходит, я — Джей? Джей Элисон с амнезией?

— Не совсем, — Форс вытер лоб белоснежным рукавом и тот стал влажным от пота. — Боже, нет. Вы совсем не тот Джей Элисон, каким я его знал, — он глубоко вздохнул. — И вообще сядьте. Кто бы вы ни были — сядьте.

Я сел, осторожно, неуверенно.

— А человек, по имени Джей… Учитывая, различные свойственные определенному темпераменту отклонения — я бы сказал так: человек по имени «Джей Элисон» только начинает «быть». До этого он просто отказывался «быть». В пределах своего подсознания он понастроил барьеров против целой кучи воспоминаний и порог, действующий на подсознание…

— Док! Я не силен в терминологии…

Форс изучающе взглянул на меня.

— Вы вспомнили язык Следопытов. Я думаю, что личность Элисона подавляла вас и таким образом ваша — была в нем.

— Одну минуту док, я ничего не знаю ни о фракциях крови, ни об эпидемиях. Моя половина не изучала медицину…

Я поднял зеркало и стал задумчиво рассматривать свое лицо. Впалые щеки, высокий лоб, сурово нахмуренный и темные волосы (которые Джей Элисон гладко зачесывал вниз) сейчас были сильно взъерошены. Я не мог спокойно думать, что вижу что-то похожее на доктора. В наших волосах не было ничего общего. Его голос был более чем высок. Мой же, насколько я мог судить, был на целую октаву ниже и более звучен. Тем не менее: оба голоса исходили от одних голосовых связок, если только все, что рассказал Форс не было грубой и мрачной шуткой.

— Я что, действительно занимаюсь медициной? В ряду вещей, о которых я когда либо думал — медицина всегда занимала последнее место. Я понимаю, это настоящая профессия. Но по-моему, я никогда не обладал достаточным интеллектом для нее.

— Вы, или вернее Джей Элисон — специалист по дарковерской паразитологии и вдобавок, очень толковый и знающий хирург.

Форс сидел, подперев подбородок руками и внимательно меня разглядывал. Он хотел нахмуриться, но передумал и сказал:

— Пожалуй. Физические изменения удивили нас куда больше всего остального. Я не узнаю вас.

— Вы это мне говорите! Я сам себя не узнаю, — и добавил.

— Странное дело, я даже не похож на Джей Элисона, мягко говоря. Если он — это я, тогда я не могу говорить «он», нужно «я».

— Почему бы и нет? Вы не более Джей Элисон, чем я. Для начала вы моложе. Лет на десять. Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из его друзей — если только у него были друзья — узнают вас. Вы… Для вас просто нелепо отзываться на имя Джей. Как мне вас называть?

— Меня это не особенно волнует. Зовите меня Джейсон.

— Годится, — сказал Форс загадочно. — Тогда смотрите, Джейсон… Я бы хотел дать вам несколько дней на ознакомление со своей новой личностью, но время действительно поджимает. Можете ли вы лететь в Карфон сегодня вечером? Я подобрал команду и отдаю ее под ваше руководство. Встретитесь с ними на месте.

Я взглянул на него и внезапно почувствовал, что комната давит на меня и услышал дыхание доктора. Я удивленно спросил:

— Вы были заранее во всем уверены?

Форс поглядел на меня и очень долго (как мне показалось) не отрывал взгляда. Потом он сказал странно изменившимся голосом:

— Нет. Я ни в чем не был уверен. Но если бы вы не появились и я не смог бы поговорить с Джеем внутри вас — мне пришлось бы попытаться сделать это самому.

Джейсон Элисон-младший был внесен в директивный справочник Терранской штаб-квартиры: «Номер-люкс 1214, коридор Медицинской резиденции».

Номер-люкс — спальня, миниатюрная гостиная, компактная ванная, все это подавляло меня. Человек, владеющий всем этим, должен был являть собой тонкую закомплексованную безликость. Я беспокойно бродил по своим апартаментам, пытаясь почувствовать что-то показывающее, что это я жил здесь все последние двенадцать лет.

Джею Элисону было 34 года. Свой возраст я оценивал (не всякого сомнения) в 22 года. В памяти не было очевидных провалов. Стало быть, когда с того момента, когда Джей Элисон говорил о Следопытах — мои годы стремительно понеслись назад и остановились на вчерашнем ужине (только выходит, что ужинал я в этот раз 12 лет назад).

Я помнил отца — морщинистого, молчаливого человека. Он любил часто летать, а потом привозил фотографии, сделанные с его самолета — для составления карт требовалось дотошное исследование земли. Ему нравилось брать меня с собой и я летал, фактически над каждым дюймом планеты. Никто, кроме него, не отваживался даже пролететь над Хеллерами — за исключением большого коммерческого корабля, который держался на безопасной высоте. Я смутно помню падение и странные руки, вытаскивающие меня из-под обломков… и недели, когда я лежал разбитый в бреду. Тогда за мной заботливо ухаживала одна из женщин Следопытов — красноглазая, вечно щебечущая.

Всего я провел в Гнезде восемь лет. Это Гнездо вовсе не было гнездом в обычном понимании этого слова. Это был огромный раскинувшийся город, построенный на ветвях чудовищных деревьев. С маленькими и хрупкими гуманоидами — товарищами детских игр — я собирал орехи и почки, ловил в силки маленьких древесных зверьков, которых они употребляли в пищу. Следопыты давали мне одежду, сплетенную из волокон паразитирующих растений, выраставших из стволов могучих деревьев. И за все восемь лет я ступал ногой на землю меньше чем дюжину раз, даже если учесть, что я иной раз совершал довольно далекие путешествия по «дорогам» на деревьях верхнего уровня леса.

Потом Старейшина, скрепя сердце, решил, что я все-таки чужд им, и мои приемные родители и братья взяли на себя трудную и опасную задачу — помочь мне перебраться через Хеллеры. Они же устроили так, что я попал в Трейд-сити.

После двух лет физически мучительной и упорной работы по перестройке разума на дневной образ жизни Следопыты своими «совиными» глазами лучше видели при лунном свете и вся их жизнь протекает ночью) — я устроил себе убежище и обосновался там. Но все последующие годы (после, как я мог предполагать, Джей Элисон вычеркнул все это из основной памяти, общей для нас обоих) исчезали в темных глубинах подсознания.

Книжная полка была до отказа забита микропленками. Я огляделся и у меня появилось странное ощущение, будто я тревожно вслушиваюсь — не раздадутся ли сейчас мерные шаги и пронзительный голос Джея Элисона… И не спросит ли он меня, какого черта мне нужно в его апартаментах?!

Бегло осмотрев комнату, я взял наугад одну из книг и начал ее читать — что-то о технике сращивания переломов, когда вдруг сообразил, что понимаю ровно три слова в параграфе. Я подпер лоб кулаками и стал вслух произносить слова, пытаясь наполнить их каким-то смыслом: «Рваная рана… первичное излияние… сыворотка и лимфотампоны…» Я исходил из предположений, что эти слова все же имели какое-то значение и «тот» я знал, какое именно. Но даже мое медицинское образование (если оно у меня было) не помогло вспомнить мне ни слова. Что «излом», что «перелом» — все это звучало для меня совершенно одинаково.

Внезапно обозлившись, я схватил белый халат и надел его поверх рубашки. Малиновый кусочек ткани, который выглядывал из-под халата, был похож на экзотическую птицу, попавшую в страну снега. Я пришел в себя и вернулся к осмотру выдвижного ящика стола. Небрежно толкнул его — в отделении для бумаг наткнулся на микрофильм и когда чисто механически окинул его взглядом, то понял, что эту книгу — «Пособие по альпинизму» — покупал еще подростком и, как ни странно, запомнил это. Мои последние, изрядно затянувшиеся, подозрения — рассеялись. Несомненно, я покупал ее до того, как личности так резко разошлись: образовав Джейсона из Джея. Я начинал верить в то, что произошло, хотя внутренне не мог согласиться с этим. Только ВЕРИЛ, что это как-то случилось. Было видно, что книгу часто листали и от этого она выглядела настолько захватанной, что можно было подумать, я читал ее будучи совсем малышом.

Под аккуратно сложенной пачкой чистого белья я обнаружил наполовину опустошенную бутылку виски. Вспомнив слова Форса о том, что они никогда не видел Элисона пьющим — я внезапно подумал: «Бедняга». Быстро разделавшись с виски, я сел, лениво полистывая «Пособие по альпинизму». Как я полагал, мои половины разминулись так значительно после того, как я окончил Школу медицины. Причем настолько сильно, что должно быть проходили дни, недели, а то и года — пока Джей Элисон держал меня в заточении. Я попытался сообразить, какое сегодня число… Затем взглянул на календарь и получил такой шок, что быстро повернул его лицевой стороной вниз. Мне подумалось, что сейчас не лишне было бы чего-нибудь хлебнуть.