– Маска Ревана! – выдохнула Митра. – Я думала, она была утеряна, когда джедаи его захватили.

– Я возглавляла тех джедаев, – напомнила ей Бастила. – Когда Реван потерял сознание, я забрала маску. Зачем – не знаю; может быть, уже тогда я почувствовала, что наши с ним судьбы переплетены. Я никогда никому не говорила об этом. Ни Совету, ни даже самому Ревану.

– Но почему?

Бастила помешкала, но в конце концов решила, что Изгнанница заслуживает знать правду:

– Он носил эту маску в годы Мандалорских войн и потом, уже став Дартом Реваном. Для меня она символизирует его темное прошлое – те времена, когда он еще не стал человеком, которого я полюбила. Я боялась, что, если показать ему маску, она вызовет к жизни его прежние воспоминания. Пробудит дремлющее в нем зло, станет искрой, от которой разгорится пламя темной стороны.

– Тогда зачем ты отдаешь ее мне?

– Я пыталась удержать его прошлое под замком, но сейчас понимаю, что ошибалась. Я была эгоисткой. Его прошлое – это он сам, нравится мне это или нет. – Она отвела взгляд от маски. – Когда найдешь его, отдай ему маску. Возможно, сейчас она для него ничего не значит, но есть шанс, что она воскресит воспоминания, которые он утратил. Быть может, увидев ее, Реван вспомнит нечто такое, что поможет вам вернуться.

– А что, если твои страхи не напрасны? – хмуро осведомилась Митра. – Допустим, маска вернет воспоминания. Но что, если вместе с ними пробудится и мощь темной стороны?

– Мне все равно, – вызывающе ответила Бастила. – Лишь бы эта мощь помогла вернуть его ко мне.

Для джедая ее слова были кощунством. Она почти ожидала, что Митра сейчас с негодованием бросит маску на пол. Но вместо этого гостья аккуратно завернула ее в ткань и спрятала под плащом, не вымолвив больше ни слова.

Когда «Черный ястреб» вышел из гиперпространства и начал снижение к Нафеме, Митра не знала, чего ожидать. Т3-М4 сообщил ей, что планета безлюдна, но так и не нашел видимой причины для массового вымирания. Во время своего прошлого визита на Нафему он провел несколько тестов, которые подтвердили, что в окружающей среде нет токсинов и радиации. Обо всем прочем можно было лишь строить догадки.

Когда корабль приблизился к выцветшему бурому шарику планеты, Митру охватило волнение – она отчетливо ощутила, что надвигается что-то непоправимое. Память услужливо подбросила образ Малакора-5: мгновенная гибель множества живых существ на этой обреченной планете породила в Силе зияющую рану. Генератор гравитационной тени стер с лица Малакора-5 обе враждующие армии, разорвав узы, которые связывали в Силе все живое.

Митра была достаточно близко, чтобы возмущение в Силе захлестнуло ее. Она смогла выжить, лишь полностью отрезав себя от Силы и тем самым оградив душу от ужасов, которые сама же и породила. Лишь спустя много лет Изгнанница вернула себе связь с Силой, но в конечном итоге именно то, что она пережила на Малакоре-5, придало ей сил, чтобы одолеть Дарт Трэю и ее последователей.

Поначалу Изгнанница думала, что похожая трагедия разыгралась и на Нафеме: супероружие, способное погасить жизнь на целой планете, породило несмолкающее эхо смерти и тьмы. Но по мере того, как «Черный ястреб» снижался в атмосфере, она понимала, что испытывает совсем другие чувства, нежели на Малакоре.

Ее мозг ни на секунду не прекращал анализировать проблему, пока пальцы сами производили нужные настройки приборов, направляя корабль на посадку по тем координатам, которыми снабдил ее Т3. И в конце концов она поняла.

События на Малакоре оставили в Силе след: рану, которую уже не исцелить. Здесь же Силы просто… не было. Словно кто-то вырвал ее с корнем, оставив на ее месте лишь пустоту.

С каждой секундой, приближавшей «Черный ястреб» к поверхности, волнение Изгнанницы росло. Этот мир был неестественным, и ее организм отвечал инстинктивной реакцией боли и отторжения. Она оглянулась на Т3, который в беспокойстве крутился по кабине пилота, но он явно ничего не почувствовал. Отсутствие реакции со стороны дроида только усилило ее собственные переживания: Т3 не чувствовал Силу, а значит, не мог заметить и ее исчезновения.

Из пилотской кабины Митра видела вьющуюся по городу дорожку разрушений, которую оставил после себя корабль Ревана, совершивший аварийную посадку. От небоскреба, который он зацепил своим крылом, откололась массивная глыба пермакрита. Корабельное брюхо взрезало центральный проспект города и обрамлявшие его тротуары. Изувеченные останки ховермашин и спидеров, смятых огромным в сравнении с ними звездным кораблем, неровными рядами загромождали улицу.

Митра выбрала место для посадки и аккуратно опустила «Черный ястреб» на землю. Гнетущая атмосфера бесконечной пустоты давила на нее, но Изгнанница старалась, насколько могла, не обращать внимания.

– Идем, Т3, – позвала она, отстегнув ремень на пилотском кресле. – Осмотримся и поглядим, что тут есть.

Выйдя из корабля, Митра почувствовала себя так, словно получила удар под дых. Она согнулась пополам, и дроид встревожено пискнул.

– Все в порядке, – выдохнула Изгнанница, медленно распрямляясь.

Она побывала на Малакоре-5 спустя много лет после катастрофы, вызванной генератором гравитационной тени. Каждый шаг по поверхности мертвого мира был настоящей мукой. Страдания всякого, кто лишился здесь жизни, отдавались эхом в ее сердце. Мощная гравитация планеты сдавливала ее в своих тисках, затрудняя дыхание. То было самое кошмарное испытание в ее жизни… до этого момента.

На Малакоре Изгнанница чувствовала эхо невообразимой боли и страданий – но, по крайней мере, чувствовала хоть что-то. Здесь, на Нафеме, была лишь холодная пустота. Все это было чудовищно, отвратительно. На Малакоре она ощущала эхо разрушений, здесь же – невыносимый безжизненный вакуум.

Реакция отторжения у ее организма была столь сильна, что боль, которую испытала Митра, была почти физической. Ее разум предпринял усилие постичь, чем именно был вызван этот омерзительный катаклизм, но спустя мгновение сам отстранился от любых возможных ответов. Ее сознание помутилось, а тело онемело.

Несколько минут – или даже часов – она стояла без движения. Время здесь ничего не значило. Лишь беспрестанные трели неугомонного Т3 смогли вырвать ее из ступора.

Обратившись к методикам фокусировки мыслей, которые она выучила еще падаваном, Изгнанница заставила себя сосредоточиться хоть на чем-то, кроме охватившего этот мир «бесСилия».

«Ты ищешь Ревана, – напомнила она себе. – Ситы забрали его куда-то, и здесь должна быть зацепка».

– Давай поищем местные архивы, – вслух предложила Митра. – Выясним, что именно случилось с этим миром.

Ее голос звучал глухо, почти замогильно. Еще одна приводящая в смятение странность, которую ее разум просто не желал постичь.

Помаргивая огоньками, астромеханик быстро просканировал свою память. Парой секунд позже он издал возбужденную трель и покатился по улице.

Митра в несколько широких шагов нагнала дроида и дальше старалась не отставать. Двигаясь, она почувствовала себя гораздо лучше: казалось, физические нагрузки помогали сдерживать гнетущую пустоту Нафемы.

Т3 привел ее к входу в правительственное здание – или что-то вроде него. На входе красовалась табличка, но Изгнанница не смогла ее прочесть. В Республике все государственные вопросы решались на общегалактическом. И хотя обитатели Нафемы были, вероятно, знакомы с общегалом – языком межзвездной торговли, хорошо известным почти всем прогрессивным народам Галактики, – надписи на зданиях они предпочитали оформлять на родном языке.

Дом был трехэтажным, имел несколько окон, выходящих на улицу, и пару невзрачных дверей – типичных для любой твердыни бюрократии на любой обитаемой планете.

Двери были заперты, но Митра взрезала замок световым мечом, стараясь не обращать внимания на тусклое, почти бесцветное свечение лезвия.

«Сосредоточься на деле, – твердила она себе. – Найди информацию, которую ты ищешь, и лети прочь с этой проклятой планеты».