Последнее важные для меня события 33-го года начались с простого письма, присланного, видимо из-за неразберихи, из Центрально НИИ машиностроения на ЗИЛ в адрес уже давно не существующего КБ дизельных двигателей. Получателем значился Любимов С. П., поэтому мне и позвонили из двигательного отдела заводского КБ, вручив в нераспечатанном виде. Внутри оказалось хорошее известие, что задача, поставленная полтора года назад, успешно решена, технология изготовления шатуна с обозначенными характеристиками разработана, принимайте. Это означало только одно — можно было приступать к созданию моторов 160-й серии. Но не только. Внешние шатуны, постоянно работая только на растяжение, были одним из узких мест схемы моего мотора, влияющих на ресурс. При капремонте, фактически, приходилось менять всю шатунно-поршневую группу, ибо мотор должен был быть идеально сбалансирован. Стоимость этого мероприятия, фактически, была сравнима с ценой нового двигателя и увеличение живучести этих деталей должно было дать огромный экономический эффект.

Я, с тех пор как делал заказ, закрутившись, забыл уже и думать про ЦНИИМаш, а его специалисты, тихо и планомерно работая, без "штурмовщины", тем временем, делали своё дело. К моему стыду, первым побуждением было честно и откровенно написать в ответ, что дизельного КБ уже не существует, спасибо. Таким образом, я бы придержал информацию, которая, при удачном стечении обстоятельств, если Кожанову всё-таки удастся "пробить" новое КБ, обеспечила бы мне значительную фору в "моторной" гонке, по сравнению с другими конструкторами. Однако, здравый смысл возобладал, наплевав на шкурные интересы я не только заставил Рожкова оплатить работу и начать постепенное внедрение новой технологии в серию применительно к 100-м моторам, но и отправился на поклон к Чаромскому, застав того на чемоданах.

Пользуясь ведомственным удостоверением, я, к своему удивлению, прошёл не только на территорию оборонного завода, но и в само Центральное дизельное КБ, остановил меня только секретарь перед самой дверью кабинета главного конструктора. Да и тот, справившись о цели визита, только поставил в известность начальника.

— Здравствуй, Алексей Дмитриевич, сколько лет… — переступил я порог в приподнятом настроении, но увидев в ответ хмурую физиономию конструктора, несколько растерялся, приняв это на свой счёт.

— И тебе не хворать, Семён Петрович. Какими судьбами?

— Да вот, порадовать тебя решил. Или я не вовремя?

— Похоже, очень похоже на то, Семён Петрович. Хорошо, что вообще застал. Отбываю сегодня вечером к новому месту работы. В Харьков.

— А Центральное КБ как же? Кто на нём останется?

— А нет такого КБ больше! Сожрали, стоило только немного запнуться! Берия бы такого не допустил… А теперь… Кого в Воронеж на новый завод отправили, кто в Москве ради тёплого места остаётся у Микулина, а нам с Брилингом, так и быть, разрешили пока на тракторном заводе пожить. На тракторном! Мы для авиации моторы делаем! Что с того, что там свой алюминиевый дизель уже пытались построить и оснастка для работы с этим металлом имеется? Всё, считай, заново начинать! Срезали, можно сказать, на взлёте! Война моторов, мать её! — неожиданно выругался всегда выдержанный и интеллигентный конструктор. — А на деле? У кого лапа волосатей да язык лучше подвешен, тот и прав!

— Ты, Алексей Дмитриевич, мою позицию в этом вопросе знаешь. Если всё по уму делать, то никакие козни не страшны.

— Идеалист. Пойдём, что покажу, — предложил Чаромский. Вместе мы направились к испытательным стендам с одного из которых как раз снимали мотор и упаковывали в деревянный ящик.

— Вот, прерываем ресурсные испытания и забираем с собой, — сказал, кивнув на движок Чаромский. — А когда в серию запустим, даже и не знаю теперь. Только-только, наконец, со всеми трудностями разобрались.

— Ты что же, "воздушникам" изменил? — спросил я разглядывая конструкцию.

— Да. И не жалею. Признавайся, ты к мотору "Тура" руку приложил?

— Было дело.

— Я сразу понял, как только к нам рассылка пришла. Иначе откуда там и новому ТНВД и вертикальной схеме сразу взяться? Воспользовался и не стесняюсь. Но с умом! Смотри, у вас всё по старинке было, центральный картер и восемь отдельных цилиндров. А мы, по примеру Микулина с М-17, взяли и отлили четыре двухцилиндровых блока с готовыми окнами под внешние шатуны. А от классического картера совсем отказались. Блоки связаны по вертикальной Х-образной схеме передней и задней панелями и промежуточной опорой вала в единую жёскую систему. Нет теперь нужды мотор за редуктор крепить. К коленвалу теперь доступ проще некуда! С любой стороны, сверху, сбоку, снизу. Через окна между блоками, закрываемые штампованными из листового металла панелями. Верхняя, самая маленькая, ставится на уровне впускных поршней, боковые тоже, но имеют выштамповки-каналы большого размера, служащие дополнительными рёбрами жёскости по центру мотора, связывающие картеры выпускных поршней верхних и нижних блоков цилиндров, а нижняя играет роль поддона всего двигателя. Таким образом, всё пространство между нижними блоками является картером большого объёма. Что это значит? Мотор может работать с креном 90 градусов без ограничений и кратковременно — с любым более значительным креном. Истребителю мёртвую петлю сделать — за глаза хватит. Проверено на вращающемся стенде. Простейшие клапана-заслонки обеспечивают слив масла, охлаждающего поршни, к помпам у основания нижних блоков, а работу в перевёрнутом состоянии облегчает большой внутренний объём, чего нельзя добиться на воздушниках. Здесь скачков давления и разрушения картера можно не опасаться, просто, когда лимит времени на работу в перевёрнутом виде истёк, мотор начинает трясти из-за разбалансировки шатунно-поршневой группы. Это знак для лётчика, что пора выходить из фигуры, — Чаромский говорил востоженно, сразу было видно, что конструктор своей работой просто восхищён.

— А мощность?

— Этот АЧ-100-8 всего 700 лошадиных сил. Минимальный вариант для отработки схемы. Сделать меньше, вместив туда все новации, просто невозможно. Но у нас в работе удвоенная 16-ти цилиндровая версия с двумя стандартными компрессорами от 130-4 и четырёхплунженрным ТНВД. Он, соответственно, на 1400 потянет. Ещё думаем над 100-12. Тут либо новый компрессор делать, либо опять брать два стандартных и применить систему дросселирования наддува с баростатом. В первом случае можно на 1050 сил рассчитывать, во втором на 970–980, но с высотностью до 10–11 километров вместо 7-ми.

— Что это вы решили на "сотый" калибр перейти?

— А ты сам подумай! 1400 сил в капоте-трубе диаметром чуть больше метра и длиной, как М-34, сейчас за глаза! Для большей мощности просто нет ни винтов подходящих, ни самолётов. А 130-я серия больно "лобастая" и избыточная получится.

— Это для авиации она избыточная. Знаешь, что моряки тоже дизеля на торпедные катера требуют?

— Я не могу всем сразу заниматься! И там и там успевать! Да, что говорить, даже для авиации с мотором опоздали. Хоть три месяца назад был бы он — работали бы на этом заводе и в ус не дули. Теперь в Харькове всё с начала начинать и неизвестно, когда наши моторы полетят. Это значит, что Микулин, Швецов, Климов ещё больше вперёд уйдут. Они и так нашими наработками вовсю пользуются. Слыхал, на М-34 непосредственный впрыск поставили? Как же! Превысили тысячу сил! А то, что их мотор через полчаса развалился — ерунда! Да там работы по нему ещё на год, не меньше! Мы только с блоками полгода возились, — Алексей Дмитриевич замолчал, а потом, вспомнив, спросил меня. — Так с чем ты приехал-то?

— ЦНИИМаш наш "заказ" на шатуны выполнил, можешь послать им запрос. На ЗИЛе уже спланирован постепенный переход на них в течение года. Только мы вместо полировки решили дробеструйную обработку делать для повышения производительности. Думаю, получится не хуже.