Злобное, жестокое существо — вот кем был сейчас Хан в глазах Лиандры. Она ждала дружеского участия? Или большего? Как глупо!

— Тебе жалко? Этого? — девушка замахнулась для диагонального удара в корпус и атаковала горизонтальным в голову, — все средства хороши, помнишь? Получай!

Выхватив метательный нож левой рукой, она бросила его Ханлейту в лицо и случайно попала. Он едва успел отклониться — клинок чиркнул эльфа по скуле у самого уха. Из длинной, глубокой царапины хлынула кровь. Хан опустил оружие и провел рукой по щеке, с недоумением посмотрев на красную ладонь.

— Обучение закончено.

Резко вогнав меч в ножны, он вернулся к разбойникам.

— Э, да у тебя шрам останется! — воскликнул Гервант, осматривая эльфу лицо.

«У меня тоже», — сказала про себя Лиандра. Ханлейт не снизошел до объяснений.

Лес вокруг перестал быть необитаемым. Разбойникам попадались ловушки и тропинки, о близости людей говорили зарубки на деревьях и свежие пни. Становилось теплее. Метель, заставшая отряд на памятной для Лиандры ночевке, была последним «прости» лютой морейской зимы. Климат на границе с Эймаром был мягче, дружелюбнее. Из-за низких туч все чаще появлялось солнце.

Останься банда в Морее, легионеры захватили бы разбойников на равнинах, но Одренский лес забрал жизнь лишь одного из них. Гервант по праву гордился столь малой жертвой. Правда, отряд имел удручающий вид: худые, закопченные у открытого огня лица, грязная, изношенная одежда.

— Отдам половину королевства и душу Императора в обмен на баню, — шутил главарь, по привычке называя Эймар королевством.

Была середина декабря. Приближался день зимнего солнцестояния, а с ним — и самая длинная ночь в году, праздновавшаяся в Эймаре как начало нового года. Гервант надеялся на безопасный приют в маленьких городках и развлечения: морейскую банду в Эймаре не знали и не ждали — зимнее путешествие через непроходимые леса Одрена могло прийти в голову только безумцу или опытному охотнику. Главарь справедливо полагал, что имперское начальство уже отчиталось в Аверне за их головы и благополучно похоронило память о «банде Герванта» в архивах.

Лиандра погрузилась в мрачное оцепенение. Уроки Хана прекратились, Лето держался на расстоянии и не смотрел ее сторону. Девушка перестала задумываться о будущем, а ее прошлое молчало, не беспокоя тревожными снами. За день она едва произносила пару слов. Иногда Лиандра ловила на себе задумчивый взгляд Ханлейта. В нем не было и следа былой ярости, но Лиандра демонстративно отворачивалась. Киндар мог пролить бальзам сочувствия на ее душевные раны, Гервант всегда был рад поболтать, но она упорно отсекала от себя весь мир.

Хозяин ловушек нашелся — отряд вышел на небольшую лесную заимку. Крепкий дом, подсобные строения и дым из трубы обещали тепло и долгожданную ночь под крышей.

— Вот что, братья. Компания мы странная: вышли из чащи, выглядим бродягами, бряцаем оружием. Хвост из дурной славы в Эймаре оставлять не следует — за постой заплатим, как полагается, деньгами! У кого руки шустрые — не распускать, а то сам отрублю, понятно? — Гервант строго посмотрел на Лето, — пойдем с тобой, Гвидо, а то рожи остальных даже мне доверия не внушают.

Разбойники остановились в ожидании, предчувствуя окончание тяжелого пути. Совместные лишения чаще сплачивают, чем разобщают, но иногда свидетели горя становятся врагами. Дварф винил в смерти Чазбора Герванта и ненавидел всех остальных за то, что остались в живых. Спокойствие и рассудительность Чаза больше не смягчали недобрый нрав Мензенлира, и дварф оставался в отряде только по необходимости. Лето, потеряв Лиандру, а с ней — и свои надежды на новую жизнь, замкнулся в угрюмом безразличии. Что держало Ханлейта рядом с Гервантом? Дружба или выгода? Четкого ответа на этот вопрос и сам нелюдь бы не дал… Киндар доказал свою значимость, обеспечивая отряд пропитанием, но остался чужаком себе на уме. И только Гвидо был неизменно предан своему командиру.

Покинув Одренский лес, банда Герванта прекратила свое существование, утратив веру друг в друга, но вины главаря в этом не было. Королевский лучник сделал все, что смог, сохранив им жизни, а остальное было в руках Создателя.

Разбойники собрались в избе охотника, но Лиандра настолько устала от их общества, что ушла в сарай. Помещение делили две лошади — конь хозяина и Север. Не гадая, за что вороной удостоился такой чести, Лиандра поднялась по деревянной лестнице под крышу, где хранили запасы сена и уселась, свесив ноги вниз. Мыслей не было. По сути, ей было все равно, куда направиться: в Галаад, в Эрендол или остаться здесь навсегда.

— Вот ты где прячешься! — в сарай заглянул пожилой крепкий мужчина — охотник, хозяин заимки, — тебя ж обыскались, не слышишь, чтоль? Я мимо проходил, дай, загляну, думаю.

— Кто меня звал?

— Я вас по именам не запомнил еще. Здоровяк такой, сын Герванта вроде.

— Гвидо ему не сын.

— Нет, так нет. Место в бане освободилось. Иди, а то пар выдохнется.

Низкое строение в глубине двора оказалось баней. Лиандра согнулась вдвое, чтобы войти в полутемное помещение. Здесь пахло жженым хлебом и влажным деревом. В предбаннике, освещенном плошкой с сальной свечой, топтался Гервант. Увидев девушку, он передумал выходить и закрыл за ней тяжелую дубовую дверь изнутри. Главарь держал в руке глиняную кружку с пивом. Кажется, он был пьян.

— Садись, — Гервант толкнул ее на лавку и сел напротив, присосавшись к напитку, — тяжелый был путь, верно? Я устал.

Лиандра молча рассматривала простую рубаху из полотна с закатанными до локтей рукавами и сильные руки Герванта, покрытые темной курчавой шерстью. Пожалуй, нелюдь чем-то походил на зверя из чащи.

— Итак, какие у нас планы? — спросил он.

— У нас?

Как будто у нее с Гервантом могут быть общие планы…

— Я имею в виду тебя, сестричка. За себя мне волноваться не приходится.

— А разве они менялись? Идем в Галаад… — вяло откликнулась Лиандра.

За время, проведенное в отряде, она многого перестала бояться, в том числе и нелюдя. Сейчас Лиандра хотела лишь одного — чтобы Гервант ушел.

— Я вот смотрю на тебя и думаю: либо ты совсем дура, либо я плохо разбираюсь в пиве. Здешний мужик варит такую дрянь, что только для камней печки годится. На вот, попробуй.

Гервант протянул ей кружку. Чувствуя себя все неуютнее, девушка сделала несколько глотков. Пиво было темным и очень крепким. В Морее варили лучше.

— Ну, как, нравится? Это надо было променять здорового красивого парня на эрендольского Хранителя!

— На кого?! — воскликнула Лиандра, пропустив первую часть предложения.

Поняв свою ошибку, она глотнула еще пива. Наверное, если напиться, как Гервант, этот мутный разговор станет понятнее!

— Сама знаешь, девочка. Или нет? — бурые глаза нелюдя проницательно уставились ей в лицо. Гервант сам себе и ответил, — он тебе даже этого не сказал!

— Ты называешь «хранителем» Ханлейта? Из-за знаков на теле? А что они означают?

Лиандра вспомнила осенний день в Морее и Хана у родника, не пожелавшего откровенничать. Его спину украшал сложный рисунок, тот же самый, что и фреску на стене из ее воспоминания.

Гервант хлопнул себя рукой по колену и расхохотался:

— Ох, Создатель, что ты творишь со смертными! Хан перед тобой раздевался? Картинкой на спинке похвастался, а суть объяснить не захотел?

Лиандра вскочила, облившись пивом. Чего ждать от Герванта, кроме очередной гадости?!

— Я не хочу продолжать этот разговор!

— Ой ли? Что ты хочешь, я давно уж догадался. И кого!

Гервант расслабленно подпирал стенку и смотрел, как охотник на дичь. На его пошлые намеки хотелось грубо выругаться, но Лиандра была уверена, что ее гнев нелюдя не испугает, а позабавит.

— Я ухожу!

— Немытая?! Не пущу. Сам отмою!

Девушка опрометчиво шагнула к выходу и тут же была схвачена. Гервант кинул ее обратно на скамью и положил рядом свои ноги, преграждая путь к бегству. Некоторое время он с интересом наблюдал, как она молча бесится, часто дыша и глядя в пол.