Отец вместе с воронами смотрел на компьютере какой‑то ролик, а Машка лежала у него на коленях. Судя по разбросанной на столе скорлупе, она обожралась орехами.

— Пап, отвлекись от своего ютуба, — сказала Ольга, усевшись в свободное кресло. — Есть важный разговор. Запусти своим воронам какой‑нибудь мультик без звука, им этого хватит.

— Слышали, ребята? — обратился Егор к недовольным птицам. — Вы уже мои. Эта жирная белка, которую Нор непонятно для чего изъял из живой природы, тоже моя? Ладно, обойдутся без мультиков. Говори, я тебя слушаю. Разговор не по поводу президента?

— В первую очередь он по поводу того, что нашу семью обливают грязью. Мне это почему‑то не безразлично.

— Мне тоже, — согласился отец. — И что ты предлагаешь?

— Корпорация отобьется сама, а нам нужно только объяснить, откуда взялись деньги. Я хочу сделать так, как в таких случаях поступают умные люди — сказать полуправду. Выступлю на каком‑нибудь популярном телеканале и заявлю, что за свои услуги инопланетянам получила от них шесть тонн химически–чистого золота и, как патриотка, не стала сплавлять его в Китай, а продала родному государству.

— Услуги, случайно, не сексуального характера? — ехидно спросил отец.

— По этому поводу пусть что хотят, то и думают! — ответила Ольга. — Я не собираюсь вдаваться в мотивы инопланетян. И о степени чистоты золота тоже никому говорить не буду. Президенту нужно только подтвердить, что у меня его купили и оплатили частично деньгами, частично акциями государственных предприятий. Подумай сам, где я могла взять шесть тонн металла такой чистоты, если его столько не выпускают во всей России!

— Это, конечно, аргумент, — согласился он, — только для многих очень хилый. С одной стороны, золото, пусть даже очищенное, а с другой — инопланетяне.

— А они мне не только золото дали, но и секрет изготовления кабелей. Их природу до сих пор не могут понять, а тут я со своим объяснением. Еще и вздохнут с облегчением, что это не русские всех обскакали, а с неба упало. Ну и еще у меня есть кое‑что в рукаве в части физических возможностей. Это как раз рассчитано на то, чтобы поразить обывателей.

— Допустим, убедила, — согласился отец. — И что дальше? Представляешь, какой поднимется вой? Ваша корпорация в твоем лице узурпировала связь с другим миром!

— А нет больше никакой связи, — сказала Ольга. — Была и сплыла. Остались кое–какие подарки, которыми я не собираюсь делиться. С какой стати? Наша деятельность и так идет на пользу России, а остальные перебьются. Благодаря англичанам с американцами и так каждые два жителя Земли из трех считают русских агрессивным дерьмом. Вот пусть и продолжают так думать. Закончим формирование НТЦ и начнем готовить к выпуску свои сюрпризы. А вот когда они появятся, мы посмотрим, кто дерьмо. Сильного не больно укусишь: можно остаться без зубов!

— Ты со своими посоветовалась?

— Фадеев завтра, во второй половине дня, поедет в Ржев. Он недавно ненадолго приезжал, так что с ним все обсудили. Он от моей идеи не в восторге, но своих у него нет. Я не хочу молчать, даже если задавят болтовню в Думе. Нас облили грязью, а мне не все равно, что обо мне будут думать люди.

— Я постараюсь завтра передать ему твои слова, — пообещал отец. — Имей в виду, что Владимир Васильевич на тебя обиделся. Он рассчитывал пообщаться в Сочи…

— Не получилось у нас сделать так, как планировали, — сказала Ольга. — Мы, можно сказать, не отдыхали. И никто ему не мешает, если есть желание, общаться здесь. Сам он к нам не приедет, но могли бы приехать мы. Ладно, какие могут быть встречи, пока на нас льют грязь! Он бы, наверное, и вас сейчас с удовольствием удалил, да нельзя. Это будет равносильно признанию, что для обвинений есть все основания.

Фадеев приехал утром вместе с собаками и сопровождавшим их работником продавца. После звонка Нора охране они были допущены в дом.

— Красавцы, — сказала Ольга, рассматривая кавказцев. — Как их зовут?

— Вот этого назвали Агиром, — сказал проводник, показывая на пса с коричневыми пятнами на шкуре, — а второй кобель носит кличку Мазур. Но они еще очень молоды, поэтому можете назвать по–другому.

— Спасибо, — поблагодарил Нор. — Собаки замечательные.

Проводник немного помялся, простился и ушел.

— Он рассчитывал на вашу благодарность, — посмеиваясь, сказал Виктор.

— А то я не понял, — недовольно отозвался Нор, — только я чаевых никогда никому не давал и не собираюсь. Зачем платить за то, за что и без того уже уплачено? Меня бы на его месте такая подачка оскорбила. Так, давайте знакомиться. Кто из вас хочет со мной дружить?

Оба пса сидели на том месте, где их оставили, недоверчиво посматривая на людей и морщась от запахов квартиры.

— Обычно их берут щенками, — сказал Виктор. — Особенно эту породу. Но вам некогда ждать, пока они вырастут, поэтому взял этих в расчете на вашу магию.

— Применим магию, — вздохнул Нор, и Агир, помахивая хвостом, подошел к нему и облизал руки.

— А ты, значит, мой, — сказала Ольга, обнимая ластившегося к ней Мазура. — Все нормально, Виктор. Будем делать оптимизацию и получим привязку. Да они и без этого с нами подружились бы, магия это просто ускорила. Когда ждать гостей?

— Через сорок минут, — сказал Фадеев, посмотрев на часы. — Я им сказал приехать в одиннадцать. Вы общайтесь с собаками, а я не буду терять время и от вас поеду в Ржев. Должен успеть сегодня все закончить и вернуться.

— Придется их хоть раз в день вывозить за город, — сказал Нор Ольге, когда Фадеев простился и уехал. — Кавказцы в квартирах не живут, даже в таких больших, как наша. Когда закончим с центром, надо будет их отправить на дачу. Там могут хоть целый день мотаться. Давай, пока не приехали гости, сделаем первую оптимизацию и превратим их в накопители магии.

— Сейчас сделаем, — ответила Ольга. — Слушай, я порылась в их памяти и нашла то время, когда им не было и месяца. Так вот, в этих картинках беззаботного детства появились два новых персонажа. Я на всякий случай каждому записала образы нас обоих. Им теперь и привязки не нужно: любого из‑за нас в клочья порвут. И еще я поработала с железами. Теперь они переплюнут рекорд собачьего веса. Надо только не забыть потом все вернуть назад, иначе получатся не собаки, а медведи. Нине теперь нужно будет кормить и их. Надо не забыть увеличить ей зарплату. Все, я закончила с Мазуром.

— У меня тоже все, — сказал Нор. — Через три дня повторим, а через неделю они заполнятся магией, и можно будет ехать в Ржев заканчивать с учеными. Надеюсь, что ты успеешь разобраться с Думой.

— И это муж? — обратилась Ольга к внимательно слушавшему ее псу. — Здоровый как бык, а разборки перекладывает на хрупкие плечи жены. Нет чтобы пойти туда самому и всех разогнать!

— Звонят, — сказал Нор. — Выйти мне, или ты и это возьмешь на свои хрупкие плечи, на которые после визита к Гарле можно опереть небесный свод?

— Сиди уже! — сказала Ольга. — Есть такое выражение — лень самца. Это про тебя.

Она связалась с охраной, подтвердила разрешение пропустить приехавших и осталась в прихожей ждать, когда они поднимутся к квартире.

При виде Ольги лицо Лены искривилось, из глаз потекли слезы, и она затряслась в рыданиях. Не ожидавшая такой реакции девушка обняла ее и повела в гостиную, оставив пришедшего вместе с Ивановой мужчину в прихожей.

«Нор, встреть гостя, — мысленно сказала она мужу. — У Ленки истерика, я ее уведу к себе, успокою и расспрошу, что она рассказала этому Мельникову. А ты с ним пока побеседуй».

Ольга отвела ревущую девчонку в свою спальню, усадила в кресло и применила магию.

— Успокоилась? — спросила она. — А теперь рассказывай. Почему решила удрать, как это проделала и что сказала этому депутату.

— Не хочу я в другой мир! — всхлипнула Лена. — Там все чужое, и там нет тебя! У меня никогда не было родственников. Мамаша подбросила в роддом грудничком. Всю жизнь провела в детском доме! Наш дом был не из плохих, его даже телевидение как‑то снимало, а все равно разве это жизнь, когда нет ни одного близкого человека! Воспитателям я была не нужна: к нам они приходили только работать. Была подруга, но ее забрала одна семья, так она мне после этого даже письма не написала! Я была совсем никому не нужна! Знаешь, как это страшно? Поэтому и согласилась, когда предложили пройти военную подготовку и уехать куда‑то далеко. Думала, не хотят любить, так пусть хоть боятся! А потом появилась ты… Не сразу, но я тебя полюбила, как могла бы любить мать или сестру. Когда ты в последний раз ушла, я поняла, что это навсегда, и решила, что убегу или перережу себе горло мечом! Взяла в мастерской ножницы по металлу, забрала в кадрах свое дело…