1939 г.
«Пустеют окна. В мире тень…»
Пустеют окна. В мире тень.
Давай молчать с тобой,
Покуда не ворвется день
В недолгий наш покой.
Я так люблю тебя такой —
Спокойной, ласковой, простой…
Прохладный блик от лампы лег,
Дрожа, как мотылек,
На выпуклый и чистый лоб,
На светлый завиток.
В углах у глаз теней покой…
Я так люблю тебя такой!
Давай молчать под тишину
Про дни и про дела.
Любовь, удачу и беду
Поделим пополам.
Но город ветром унесен,
И солнцу не бывать,
Я расскажу тебе твой сон,
Пока ты будешь спать.
1939 г.
«Я иногда завидую жестоко…»
Я иногда завидую жестоко:
Ведь мне б, тоску скитаний утолив,
Дышать, как море, — ровно и глубоко,
Непобедимо, как морской прилив.
Георгий Суворов
«Еще утрами черный дым клубится…»
Еще утрами черный дым клубится
Над развороченным твоим жильем.
И падает обугленная птица,
Настигнутая бешеным огнем.
Еще ночами белыми нам снятся,
Как вестники потерянной любви,
Живые горы голубых акаций
И в них восторженные соловьи.
Еще война. Но мы упрямо верим,
Что будет день, — мы выпьем боль до дна.
Широкий мир нам вновь раскроет двери,
С рассветом новым встанет тишина.
Последний враг. Последний меткий выстрел.
И первый проблеск утра, как стекло.
Мой милый друг, и все-таки как быстро,
Как быстро наше время протекло!..
В воспоминаньях мы тужить не будем,
Зачем туманить грустью ясность дней?
Свой добрый век мы прожили как люди —
И для людей.
«Когда-нибудь, уйдя в ночное…»
Когда-нибудь, уйдя в ночное
С гривастым табуном коней,
Я вспомню время боевое
Бездомной юности моей.
Вот так же рдели ночь за ночью,
Кочуя с берегов Невы,
Костры привалов, словно очи
В ночи блуждающей совы.
Я вспомню миг, когда впервые,
Как миру светлые дары,
Летучим роем золотые
За Нарву перешли костры.
И мы тогда сказали: слава
Неугасима на века.
Я вспоминаю эти дни по праву
С суровостью сибиряка.
«Метет, метет… И нет конца метели…»
Метет, метет… И нет конца метели,
Конца тяжелым, белым хлопьям нет.
Метет, метет… И заметает след
К моей солдатской полумерзлой щели.
Метет, метет… И не увидишь света,
И не увидишь друга в двух шагах,
Вот через этот безответный мрак
Я двинусь в путь, лишь тьму прорвет ракета.
«Хотя бы минуту на роздых…»
Подполковнику Кузнецову
Хотя бы минуту на роздых
За окаянных три дня.
Но снова уносится в воздух:
— Дайте огонь на меня!
И снова взлетают с землею
Разорванные тела.
Метится пламенем боя
Насквозь прожженная мгла.
И в этих метельных звездах
Твердое, как броня,
Режет прогоркший воздух:
— Дайте огонь на меня!
И рухнули наземь звезды,
И парень, гранату подняв,
С кровью выхаркнул в воздух:
— Огонь, огонь на меня!..
«Над лесом взмыла красная ракета…»
Подполковнику Подлуцкому
Над лесом взмыла красная ракета,
И дрогнуло седое море мглы.
Приблизили багровый час рассвета
Орудий вороненые стволы.
От грохота раскалывались тучи,
То опускаясь, то вздымаясь вверх,
Через Неву летел огонь гремучий
И за Невою черной смертью мерк.
И так всю ночь, не ведая покоя,
Мы не гасили грозного огня.
И так всю ночь за русскою Невою
Земля горела, плавилась броня.
И так всю ночь гремели батареи,
Ломая доты за рекой во рву,
Чтоб без потерь, стремительней, дружнее
Пехота перешла через Неву.
Чтобы скорее в схватке рукопашной
Очистить дорогие берега,
Чтоб, растопив навеки день вчерашний,
Встал новый день над трупами врага.
«Есть в русском офицере обаянье…»
Полковнику Путилову
Есть в русском офицере обаянье.
Увидишься — и ты готов за ним
На самое большое испытанье
Идти сквозь бурю, сквозь огонь и дым.
Он как отец — и нет для нас дороже
Людей на этом боевом пути.
Он потому нам дорог, что он может,
Ведя на смерть, от смерти увести.
Первый снег
Веет, веет и кружится,
Словно сон лебедей,
Вяжет белое кружево
Над воронкой моей.
Улетает и молнией
Окрыляет, слепит…
Может, милая вспомнила,
Может, тоже не спит…
Может, смотрит сквозь кружево
На равнину полей,
Где летает и кружится
белый сон лебедей.
