Лезвие меча выдернули из спины Элисон. Ее глаза закатились, она покачнулась и упала прямо на руки Мэзера. Он выронил кинжал. Сердце сжалось, кровь застыла в жилах. Мэзер поддержал Элисон за плечи, всматриваясь в ее лицо…

— Она украла оружие. — Это произнес корделлианский солдат, стоявший за спиной Элисон. Тот самый, что угрожал Фидж несколько дней назад. Лезвие его меча, покрытое густой бордовой кровью, блестело в сумеречном свете. — А мы не потерпим воров в корделлианской колонии.

С пронзительным криком Фил бросился вперед, подняв над головой меч. Мэзер тоже закричал, когда корделлианский солдат повернулся к Филу. Закричал, потому что еще одна потеря была не выносима.

Солдат взмахнул мечом, и конец клинка остановился прямо у шеи Фила. Парень замер в миллиметре от смертоносного острия, его грудь тяжело поднялась и опустилась.

Мэзер вздохнул с облегчением, но тут корделлианец широко ухмыльнулся: со всех сторон слышались крики и бряцанье оружия. По городу эхом прошелся победный клич. Громко затрубил рог, сигнализируя о…

«… корделлианской колонии».

Ноум. Он захватил Винтер. Нет, этот рог будет означать конец корделлианской оккупации Винтера. И закончится она сегодня.

Чьи-то руки тянули Мэзера, чьи-то голоса вырывали из охватившего его оцепенения.

— Нужно бежать!

— Их слишком много. Вставай!

Мэзер зарычал, пытаясь освободиться. Они еще ответят за смерть Элисон, за то, что ее тело неподвижно лежит там, где он его оставил. Мэзер схватил кинжал и налитыми кровью глазами проследил за бросившимся прочь корделлианцем. Этот трус сбежал к другим солдатам, которые уже появились в конце улицы. Трусы. Каждый из них — трус. И Мэзер перебьет их всех.

— Их слишком много, — умолял Холлис. — Ты сам учил нас. Учил правильно оценивать расстановку сил и отступать при необходимости. Сейчас нам нужно бежать.

Сквозь ярость пробилась разумная мысль. Отряд корделлианцев распределился по северной части улицы, отрезая путь к заброшенным районам Дженьюри. По меньшей мере два десятка солдат направлялись к ним ровным и неторопливым шагом. Их гонят в самое сердце Дженьюри. Судя по испуганным и тревожным крикам в других частях города, винтерианцам блокируют пути к отступлению. Корделлианцы окружили их.

Мэзер спрятал кинжал, подхватил тело матери и побежал.

Парни с оружием в руках, которым они толком не умели пользоваться, последовали за ним. Но они сжимали рукояти мечей с такой убийственной решимостью, что Мэзер посочувствовал бы любому корделлианцы попытавшемуся им помешать. И куда же теперь идти?

Во дворец. Там Уильям. А Мира? Ноум окончательно и бесповоротно захватил Винтер. Он открыл магический источник? Мира его подвела? Ноум в Винтере или разыскивает ее? Она еще жива? Мэзер прогнал мысли, грозившие истерзать его изнутри. Нет, нельзя сейчас об этом думать. Мира должна быть жива. Если это не так, то ничто в Примории не спасет Ноума от неминуемой смерти.

Ступеньки дворцовой лестницы пронеслись под ногами Мэзера. Он плечом открыл дверь, и та с грохотом ударилась о стену. Был поздний вечер, а значит, все рабочие разошлись по домам или вернулись в свои дворцовые комнаты. Коридоры были пусты. Семь пар сапог пересекли бальный зал, поднялись по мраморной лестнице и устремились в глубь белоснежно-серебристых коридоров. Все происходящее казалось дурным сном, от которого можно очнуться…

Они пронеслись по длинному коридору, ведущему в кабинет Уильяма, подхлестываемые гуляющим на балконе холодным ветром. Дверь в кабинет была приоткрыта, и Мэзер затормозил в нескольких шагах от нее. Руки сводило от того, как крепко он держал тело матери.

Она мертва, Уильям. Корделл убил ее, потому что ты не слушал меня, потому что позволил солдатам остаться здесь, потому что я недостаточно старался, чтобы защитить Винтер. Она мертва, потому что мы оба слабы, Уильям. Потому что я — твой сын, и я похож на тебя.

Но ни слова не сорвалось с губ Мэзера, когда он вошел в кабинет Уильяма, потому что тот стоял спиной к двери и лицом к Бреннану, наставившему на него меч.

— …Слишком долго, — говорил Бреннан. — Моему хозяину больше не нужна свобода этого королевства, и он повелел захватить то, что по закону принадлежит Корделлу. Мои поздравления: вы — первое королевство Сезонов, ставшее корделлианской колонией. Вторым будет Отем. Уверен, вы почтете это за честь.

Из горла Уильяма вырвалось рычание.

— Я уже слышал подобное обращение к королю: «мой хозяин». Ты говоришь не о Корделле. Ты ведь служишь не Ноуму?

Бреннан поцокал языком.

— Ноум приносит определенную пользу, но кто из нас предпочтет заходящее солнце восходящему?

«Восходящее солнце»? «Мой хозяин»? О ком это он? Мэзер слышал такое обращение к королю только у солдат, служивших Ангре. Но Бреннан же сказал: «…то, что по закону принадлежит Корделлу».

Не важно. Все, что важно, — тяжесть и тепло тела в руках Мэзера.

— Уильям.

Мэзер поразился тому, как глухо и бесцветно прозвучал его собственный голос. Он царапал горло, как сухой воздух в жаркий день.

Генерал оглянулся, на мгновение позабыв о Бреннане. Его взгляд, на миг коснувшись Мэзера, замер на теле Элисон. Лицо Уильяма посерело и вытянулось.

Мэзер видел, как Генерал реагировал на смерть израненных солдат, которые возвращались в лагерь только для того, чтобы умереть несколькими часами позже. Он стоически переживал потерю, показывая свою боль лишь скупыми жестами: возложенной на лоб погибшего ладонью, поклоном мертвому телу. Но сейчас Мэзер видел, каково это — ощущать настоящую боль от смерти близкого человека. Уильям смотрел на тело Элисон так, словно всей душой желал вдохнуть в нее собственную жизнь. Словно не мог разумом понять случившееся. Словно уже видел внутренним взором, как прикончит ее убийцу, — от первого взмаха меча до последнего стона солдата, тихого и мучительного.

Мэзер упал на колени, и тело Элисон выскользнуло у него из рук.

Уильям повернулся к Бреннану, в его пальцах блеснуло лезвие ножа. Он резко ушел в сторону, схватил Бреннана за руку, которой тот держал меч, и резко вывернул. Корделлианец закричал от боли. Он дернулся, чтобы нанести ответный удар, но получил ножом по горлу. Бреннан качнулся назад, завалился спиной на книжную полку и съехал на пол. Уставившись в потолок, он зажимал рану на шее. Стоя над ним, Уильям молча наблюдал за тем, как, булькая, сквозь пальцы Бреннана сочится кровь.

Когда капитан корделлианцев затих, в голове Мэзера билась одна только мысль: «Слишком быстрая смерть для него. Он должен был страдать. Снег небесный, я так хотел, чтобы он страдал!»

Уильям присел рядом с телом Элисон. По его лицу невозможно было ничего прочесть. Мира несколько раз замечала, что у него бывает точно такое же непроницаемое лицо. Она считала, что они специально прячут свои чувства, но это не так. И сейчас Мэзера обуревало неистовое желание схватить Уильяма за плечи и трясти до тех пор, пока на свет не прольются его истинные эмоции.

— Уезжай, — произнес Генерал, а потом взял тело Элисон на руки и поднялся. — Отправляйся в Вентралли. К тому времени, как ты его достигнешь, королева, скорее всего, уже будет там. Направляйся к Фению. Водным путем ты доберешься туда быстрее. Сядешь на борт любого судна. Сделай все возможное, Мэзер. Все возможное.

Мэзер вздрогнул, когда Уильям положил тело Элисон на стол. Ее голова качнулась, белые волосы с окровавленными прядями волной скользнули по щеке. Открытые глаза невидяще смотрели куда-то в глубь кабинета.

Давно ли, стоя на этом самом месте, Мэзер обвинял мать в трусости? И она ни единым словом не возразила ему.

Мэзер сжал кулаки, лихорадочно пытаясь вспомнить все, что она ему сказала. Он должен был все это записать, выжечь на собственной коже. Должен был, должен был, должен был.

Это сломило его. Это, а не произошедшее на его глазах убийство матери, не звук до сих пор трубящего рога, возвещавшего о захвате Винтера.