Он улыбается:

— На то есть причины. Именно ее отец много лет назад основал «Пропавших без вести». Потом его разоблачили, как и других, и он погиб, а она скрывается здесь. Как и я.

— Ужас.

— Давай не зацикливаться на проблемах. Сегодня у нас есть все основания порадоваться.

— Неужели?

— Конечно. Ты цела и невредима. Несмотря на технические проблемы, мы почти закончили и готовы рассказать правду о мире лордеров, как только все системы будут в порядке. Ты — гвоздь в их гроб.

— Какой симпатичный образ. — Я все же улыбаюсь. — Знаешь, ты во всем был прав.

Эйден усмехается:

— Приятно слышать, но в чем именно?

— Ситуация изменится, только если все узнают, что происходит, и поднимутся вместе. Я хочу работать для ПБВ, делать все, что в моих силах, присоединиться к вам.

— Быть свидетелем — этого уже вполне достаточно.

— Нет, не достаточно. Уверена, я способна на большее, — горячо возражаю я, мысленно собирая все, что должна ему сказать: то, о чем не говорила раньше, и то, о чем узнала после нашей последней встречи. Начать, однако, я не успеваю — в дверь стучат.

— А вот тебе и третья причина порадоваться, — говорит Эйден, только сам почему-то уже не весел: в его глазах печаль, он отпускает мою руку.

Смотрю на него и ничего не понимаю.

Дверь открывается.

Я моргаю и снова смотрю на Эйдена. Потому что не верю собственным глазам. Не верю тому, что вижу.

Я снова перевожу взгляд на стоящего в дверях. В руках у него поднос с сэндвичами. Длинные темные волосы убраны за уши. Глаза — шоколадно-карие. Я смотрю на него, отмечая, как он стоит. По моему лицу расплывается улыбка.

— Бен?

Смотрю на него, словно окаменев, потом снова поворачиваюсь к Эйдену:

— Но как… что…

— Пусть Бен все объяснит, — говорит Эйден и, поднявшись, направляется к двери. — Познакомьтесь заново. Я вернусь попозже.

Дверь за ним закрывается.

Бен неловко улыбается и ставит поднос на стол.

— Кайла, да?

Я киваю, стараясь не выдать разочарования: он не помнит меня, не помнит, кем мы были друг для друга. В первое мгновение, когда он только открыл дверь, я подумала, что это он, мой прежний Бен, и что поэтому он здесь. Но его воспоминания стерты. Он сидит рядом со мной на стуле, нас разделяют несколько дюймов, но чувство такое, будто между нами пропасть в милю шириной, и я изо всех стараюсь не дотронуться до него. Я только смотрю во все глаза, отмечая каждую деталь, каждую мелочь человека, которого уже не надеялась увидеть.

В его глазах мелькает улыбка.

— Мне нужно сказать тебе что-то, но это трудно, когда ты так на меня таращишься. — Узнаю эхо того юмора, которым отличался Бен. Даже если его память вычищена, это все равно Бен.

— Извини, постараюсь не пялиться. Так что ты хочешь сказать?

— Спасибо.

— За что?

Он запускает в волосы всю пятерню, как делал всегда.

— Это ведь ты вытащила меня из того тренировочного центра, где заправляли лордеры.

— Я?

— Я думал, что хочу быть там, что хочу добиться успеха. Стать таким, каким они хотели меня сделать. Но в голове у меня все время звучал тихий голос сомнения и неуверенности. Твой голос.

— И то, что я говорила тебе, сработало? Иногда мне казалось, что я пробиваюсь к тебе, но потом снова приходили сомнения. Я думала, что просто вижу то, чего хочу, а не то, что есть на самом деле. Неужели действительно получилось?

— Благодаря тебе я скрываюсь от лорде-ров — вместе с тобой и остальными чокнутыми. — Он лукаво ухмыляется.

— А ты знаешь, что они сделали с твоими воспоминаниями?

Бен качает головой:

— Вообще-то нет. Эйден обещает устроить прием у доктора, чтобы меня просканировали и все такое. Даже не представляю, что они могут найти.

Рукава у него длинные, и я протягиваю руку и подтягиваю их вверх. Кожа под моими пальцами теплая.

— «Лево» нет.

— Нет, — усмехается Бен и, взяв мою руку, держит между своими. — Тебе не нужен предлог, чтобы дотронуться до меня.

— И ты даже не помнишь, что мы были вместе! — От прикосновения к его коже кругом идет голова. Я в полной растерянности и не знаю, что делать. Интересно, а моя рука для Бена — рука незнакомая? Как странно. Выглядит так же и ощущения те же, но знаю ли я его теперешнего?

— Может быть. Но я знаю, что когда-то мы были близки. И ты очень рисковала, когда появилась возле того лагеря.

Пожимаю плечами.

— Я просто глупая. И поступаю иногда вот так вот глупо.

— Что ж, я этому рад.

— Как ты оказался у Эйдена?

— Долгая история. Правильнее сказать, что это он нашел меня. Когда я убежал, то попался на глаза кому-то из ПБВ. Эйден проследил за мной до самого убежища, а потом долго убеждал, что он не на стороне лордеров.

— Конечно. Ты ведь тоже его не помнил.

— Не помнил и, боюсь, даже немного помял его. Но потом все же понял, что он говорит правду.

— Ух ты.

— Не уверен, что его гордость не пострадала. Мало кто легко забывает, что побывал в мертвой хватке. И даже не уверен, что они с Фло знают, кто я такой, каким стал. Хотят выяснить, что там со мной делали. Каждый раз устраивают так, чтобы я не оставался один, чтобы за мной присматривали. Сомневаются. Боятся, как бы не натворил чего.

— Им приходится осторожничать. — Я хмурюсь. Так, конечно, человеку не очень-то поможешь. Может быть, память начнет возвращаться к нему, как было со мной? — Не могу поверить, что ты здесь. — Я улыбаюсь той дурацкой счастливой улыбкой и снова всматриваюсь в него и не могу отвести глаз.

Бен смущенно улыбается:

— Слышал, ты проголодалась, вот, приготовил специально для тебя. — Он кивает на позабытый на столе поднос и отпускает мою руку.

— Спасибо. — Я беру сэндвич, жалкую замену его руки. Сыр и соленые огурчики. Огурцы не люблю, но он ведь и не должен помнить такую деталь? Есть еще много важного, чего Бен также не помнит.

Он остается. Я ем сэндвич, несколько раз смеюсь над его шутками и изо всех сил стараюсь поменьше на него смотреть. Неужели это все происходит на самом деле? Бен здесь. Эйден нашел его, он цел и невредим, ему ничто не угрожает.

В дверь стучат, и в комнату заглядывает Эйден.

— Привет. Ничего, если мы войдем?

Я только киваю. Они входят, и Флоренс выразительно смотрит на Бена. Он закатывает глаза и поднимается.

— Ладно, я тогда пойду. Увидимся завтра, да?

— Надеюсь.

Бен выходит, и я слышу, как он, еще не закрыв за собой дверь, заговаривает с кем-то в коридоре.

Неужели там на самом деле кто-то стоял и ждал его?

— Вы что, постоянно держите его под наблюдением? Все время?

Эйден пожимает плечами и смотрит на Флоренс:

— Мисс Осторожность считает, что так нужно.

Она тут же бросается в контратаку:

— Мы ведь не знаем толком, что у него на уме, разве не так? Допускаю, что он и сам этого не знает. И пока не выясним, что с ним сделали, эта мера совсем не лишняя.

— Ты слишком осторожничаешь. И с Беном, и со всем остальным. А сейчас нам нужно обнародовать имеющиеся доказательства. Вместе с показаниями Кайлы…

— Показаниями? — вмешиваюсь я. — Можно поподробнее?

— Когда есть такая возможность, мы записываем рассказы свидетелей, чтобы иметь достоверные сообщения очевидцев о злодеяниях лордеров, — объясняет Флоренс.

— Записываете?

— От тебя требуется одно: рассказать свою историю на камеру. Просто рассказать, как рассказывала нам, — добавляет Эйден. — Потом, когда мы все обнародуем, — если до этого когда-нибудь дойдет, — он бросает многозначительный взгляд на Флоренс, — твои показания станут как бы частью обвинения.

— Дойдет, — говорит она. — Но чтобы в нас не сомневались, чтобы нам верили, мы должны точно знать, что все свидетельства достоверны. «Он сказал» или «она сказала» — этого недостаточно. Все утверждения должны быть подкреплены доказательствами — слухи здесь не сработают.