Я проснулась рано не от того, что восходящие лучи солнца ласково коснулись лица, нет, отнюдь нет. Во-первых, потому, что в каюте окон не было, а во-вторых, был уже полдень, когда знойное солнце стояло высоко в, казалось бы, недвижной точке. Я проснулась от того, что на борту раздался громкий рев из маленького, но искусно сделанного рога, извещавшего об обеде. Мой пустой, едва проснувшийся желудок негромко проурчал в ответ мыслям, и я села в кровати, рассматривая в зеркале напротив заспанное лицо и покрытое красными отметинами обнаженное тело. Потирая нудящие укусы от двух клыков, что и оставили на мне в порыве страсти эти следы, я обернулась на мирно спящего позади Верлиона, поражаясь тому, насколько долгим и крепким был его сон. Его длинные волнистые волосы устилали всю его подушку, и выглядел во сне он столь мило, что я не выдержала и коснулась его лица. Чуть поведя густой бровью, мужчина лишь зарылся в одеяло, и я, приведя себя в порядок, выскользнула из каюты, стараясь не шуметь.

Все-таки порой я удивляюсь самой себе. Сначала я четыре года убеждаю себя в том, что мужья — это лишь якоря, тянущие вниз, и лучше оставаться в одиночестве, а после провожу две ночи подряд с двумя разными мужчинами, что стали мне мужьями за два дня знакомства. Из крайности в крайность, верно, Эфи?

Когда я вошла на палубу, прикрывая глаза от яркого солнца, ко мне подошел Орис, сжимая в руках какую-то бумажку, что напоминала по оформлению некую афишу. Выпив настойку от укачивания, оборотень выглядел бодрее, чем вчера, однако, белизна не сходила с его лица, что придавало его могучему виду болезненность. Несколько неуверенно протянув мне бумагу, Орис почему-то тут же указал пальцем на нижний угол, где я увидела довольно многообещающую подпись: «Приз за выигрыш 5000 золотых и пятьдесят килограмм Тарского мяса». Выглянувший из-за моего плеча Алио, задорно усмехнулся:

— О-ля-ля, Орис, я и подумать не мог, что тебе для авантюристского духа достаточно лишь этого!

Оборотень завел за голову руку, но все же продолжал в ожидании смотреть мне в лицо.

— Что это? — обратилась я к Алио, зная, что немногословность оборотня не позволит ему высказаться в полной мере. — Что за Арена Крови? — задала я вполне логичный вопрос, увидев отнюдь не привлекательное название.

— О, это изюминка Тарского острова! Огромная Арена, на которой раз в неделю проводятся бои! Гладиаторы, что выступают там, являются знаменитостями даже в нашей Империи.

— Ты хочешь стать гладиатором? — спросила я Ориса, но тот отрицательно покачал головой и ещё раз указал в угол, где было сказано о призах.

— Думаю, он хочет поучаствовать в ежегодном фестивале. На нем принять участие в боях могут все желающие, кроме гладиаторов, а победитель заберет приз.

— Жадность к еде погубит тебя, Орис.

— Кто бы говорил, — произнес оборотень, наконец, и я недовольно надулась.

— На самом деле подобные бои проводились когда-то и в нашей Империи, но были запрещены три столетия тому назад.

— Почему же? Гладиаторы ведь сражаются с пойманными тварями, что в этом такого? Или было много травм?

— Людям скучно смотреть на бои лишь с тварями. Поэтому гладиаторы сражаются и друг с другом. И стоит ли говорить о том, что эти бои не заканчиваются одними лишь синяками? — как-то грустно сказал Алио. — Многие из них погибали на публике, да и твари слишком часто стали вести себя неестественно, это жестокое развлечение. Гладиаторами обычно становятся не по доброй воле, никто не хочет раз в неделю идти на встречу со смертью. Но платят им неплохо, это факт. Слава, достаток, женщины…Остальную часть недели они живут неплохо, согласись. Но не волнуйся, на фестивале сражаются не на смерть, а до простого поражения.

— Что-то не внушает мне этот Тарский остров приятного предвкушения…

— Могу понять. Их несколько варварские устои пугают. Но построенные там города поистине велики.

По ту сторону зеркала: Алио, правая рука господина Некриса.

— Знаете, а ведь, если господин Некрис или господин Верлион узнают о том, что мы были в квартале красных фонарей, они не будут очень довольны, — выдал я, полагаю, риторическое утверждение, пожимая плечами в ответ на свои опасения, — впрочем, так гораздо веселее. Какая бы другая Госпожа решила заглянуть сюда исключительно ради еды, — рассмеялся я, когда доевшая карамельные яблоки девушка сердито надула свои щеки.

— А что делать-то! — замахала она руками, отчего идущие мимо прохожие поспешили посторониться. — Мне всю дорогу прожужжали про вкусные Тарские сладости, а в итоге в самом порту их нет!

— Вы само олицетворение чревоугодия, Госпожа.

— А ну замолчи!

Эофия вырвала из моих рук бутыль с водой, жадно запивая слащавость карамели и оглядываясь в поисках очередного прилавка. Наблюдать за ней было интересно с самого начала её появления в доме Господина, и отнюдь не потому, что её нрав разительно отличался от восточных дам, а потому, что в ней странным образом умещались королевская аристократичность, дикарское буйство и детская прихотливость. Будучи одной из фениксов, к какой семье она на деле принадлежит? Чья кровь течет в её жилах, что дарует ей силу редкую и могущественную, силу, что делает её обладательницей самой великой магии и что делает её городской сумасшедшей в глазах окружающих? Думаю, и Некрис, и Верлион уже задались этим вопросом, ответ на который достанут любым способом.

Среди красных улиц Эфи выглядела донельзя забавно. Окруженная полуголыми женщинами и развратными мужчинами, выискивающими себе на ночь спутницу, она опустошала прилавки, складывая часть еды в сумку, а часть — засовывая в рот на ходу. Безусловно, я должен быть на стороже, однако, я был более чем уверен, что район красных фонарей чуть ли не самое безопасное место в портовом городе. Не утаю то, что пару раз я коротал здесь время, и я уверен в очаровательности здешних дам, ради которых мужчины стекаются сюда из всех Империй, но также я уверен в их любвеобильности и страстности, которые они пускают на всех, вне зависимости от пола.

Здешние дамы, повторюсь, одевались откровенно, предпочитая плотным нарядам полупрозрачный шелк, струящийся по всем изгибам тела. Их шеи и пальцы украшали редкие драгоценности, оставленные богатыми клиентами, да и жили они припеваючи, наслаждаясь мужскими жадными взглядами и получая от своих услуг такие суммы, что позволяли им жить на широкую ногу. Учитывая, что в Империях подобного не существовало, такие услуги казались многим мужчинам чем-то невообразимым, а потому в портовом городе людей всегда было много, и толпился на улочках пол преимущественно сильный. В красном районе всегда можно было заприметить как обычных жителей, подкопивших денег, так и аристократов и гладиаторов, а потому место это было неплохим выбором как для обычных встреч, так и для заключения всевозможных сделок не совсем законного характера.

Мужчины к Эофии не подходили, ведь её богатое одеяние и украшения, символизирующие принадлежность к знатному роду, служили лучшим отпугивающим средством, возводящим её к неприкосновенной особе, которая сама вольна решать с кем, куда и зачем. Учитывая правила Тарских островов, где женщины не обладали властью, присущей всем Империям, я был рад двум брачным меткам на запястье Эфи, ведь стычки с гладиаторами пришлось бы решать мне, и не факт, что моё прекрасное лицо осталось бы целым. Гладиаторы на острове были отдельной кастой, которой позволялось слишком многое, но даже для них овладевание замужней женщиной без её согласия строго каралось. Во всяком случае, я был спокоен. Относительно. Поспешу объяснить почему. Впрочем, объяснять не придется, ведь несколько девушек уже схватили Эфи за руки и повели в сторону одного из зданий под предлогом чаепития. Все же я поражаюсь наивности своей новой Госпожи: как можно поверить в то, что в районе красных фонарей тебя уводят в комнаты просто для любезной трапезы? Да-да, я был обеспокоен именно женщинами, а не мужчинами, ведь эти сирены с большим удовольствием заманивали в свои покои богатых аристократок. А что может быть лучше обеспеченной и милой на мордашку аристократки? Ох уж эта извращенность местных обитательниц.