Согласно кивнув, Киас также сел рядом, мгновенно мрачнея. Должно быть, новости и в самом деле были отнюдь не приятными. Грусть от внезапной разлуки еще не развеялась, а мне уже предстоит слушать что-то удручающее.

— Мы узнали о том, в какие дни возможно провести ритуал.

— Ого, успех!

— Норн, не качайся на стуле. Здесь протекает одна река, прилив которой происходит раз в неделю. Как вы понимаете, именно в этот день возможен ритуал. По легенде, прилив этой реки означает открытие глубинных врат.

— Тогда у нас очень мало времени, — я соединила кончики пальцев, — и много вопросов. У Форка уже была неделя после нашего побега. Почему он этим не воспользовался?

— Эдир считает, что ты и есть завершающий элемент. Точнее не ты, а Красныш. В рубине огромная огненная мощь.

— Если честно, я уже думала об этом…

— Твой муж, Некрис, почти не выходил из библиотеки, и он нашел один факт. Если он окажется правдой… — Киас помрачнел ещё больше, — впрочем, это трудно принять за правду.

— Говори уж.

— Князь Форк…Его отец — князь Урт, его дед — князь Фларс…Нет ни их портретов, ни описаний, ничего…Словно бы поколения менялись, но доказательств этому нет. Вся информация тщательно скрывается, умалчивается. И тем не менее все уверены в величии Форка. Теперь и Лион, которому выбраться из замка ничего не стоит, но он не может…

— К чему ты клонишь?

— Некрис предположил, что так называемый князь Форк и есть кракен.

Стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить заснувшего на моём плече Киаса, я смотрела из окна таверны на прогуливающихся по улочкам столицы местных жителей. От северян их отличала удивительная мимика и активная жестикуляция, от гоарцев — надменное выражение и очевидное пренебрежение природой, которое они демонстрировали, спокойно оставляя на улицах всяческий мусор. Легкая одежда полностью закрывала все участки их тел, и наверняка их впечатлительные души были бы шокированы увидеть довольно открытые одеяния Гоариса. Поразительно, но обязательным аксессуаром каждого жителя являлись всевозможные атрибуты морского и океанического миров, и навряд ли я бы заметила это, если бы Киас не рассказал мне предположение Некриса.

Это не укладывалось в голове, но разрешало многие вопросы. Князь Форк и есть кракен? Признаться честно, моя богатая фантазия представляла перед собой довольно банальный вид данного чудовища: огромное тело, длинные и постоянно регенерирующие щупальца, присоски в конце концов. И вся эта махина ни в коем разе не помещалась в замке. Кровожадное создание, подпирающее остров, не может жить во дворце и строить козни, это даже звучит абсурдно, вот только от этого абсурда Некрис и оттолкнулся. Никто не подумает об этом. Никто не сочтет это правдой, а значит, кракену ничего не угрожает. Всё бы прекрасно, вот только кракен спит, разве нет? И князь Форк намерен пробудить его, чтобы исполнить задуманное. К сожалению, на это несоответствие мне дали развернутый ответ, лишивший меня дара речи.

Приняв предположение Некриса, Киас потребовал из своего храма старые писания, в которых нашел древние заметки первых поселенцев острова. Эти скудные страницы почти превратились в труху и рассматривались как сказка о жадности и алчности, которая детям не пришлась по душе. По этой легенде первые русалы, заселившиеся на остров повстречались с его хозяином, что жил в тех местах уж не одно столетие. Избегающий людей хозяин не желал видеть на своих землях чужаков, но тем было некуда податься и они разбили в лесу свой лагерь. К сожалению, часть истории была нещадно поглощена временем, стертые буквы не подлежали чтению, и наблюдателю представилась лишь концовка, где жадный хозяин пожинает плоды, а люди празднуют победу и строят величественный город, прославившийся на весь мир.

Ничего удивительного не бросается в глаза в этой «поучительной» истории, однако, внимательный читатель обратит внимание на одну деталь: поселенцы встретили хозяина и говорили с ним. Следовательно, упоминаемый хозяин имел человеческий облик. С этой информацией Киас отправился к Некрису, и тот, подумав, вдруг назвал кракена, что ни на есть настоящим оборотнем. Мой отец назвал это утверждение неверным, но не далеким от истины, по его словам, кракен был простым русалом до того момента, как его не прокляли. Кто, как и зачем? На этот вопрос ответить никто не смог, однако, предположение приняли, решив разобрать более насущный вопрос: если кракен в перевоплощенном обличии находится под островом, кто такой, черт побери, князь Форк?

Я могла уже думать о чем угодно, но ждать уверенного «Форк — это кракен» не хотела. Факт того, что это создание путем немыслимых древних заклятий разделило себя на сущности, одна из которых в астральном виде бродит по суше, а другая — истинная — спит под островом, давался мне с трудом. Это вообще возможно? Подобных заклятий нет в современном мире, а если бы оно и было, сотворить его смог бы только человек с огромной магической силой. Настолько огромной, что и представить невозможно…Если верить этим словам, выходит, что астральная сущность попросту пытается вернуть себе истинное тело? Что ж, я явно погорячилась, называя кракена не такой уж большой проблемой, с которой справятся сильные маги этого мира. Теперь кракен в буквальном смысле стал проблемой гигантской.

Я аккуратно повела затекшим плечом, и спящий Киас мгновенно свалился, при этом не проснувшись. Положив на лавку и его ноги, я погладила крутившихся рядом Зельныша и Красныша, а после, подняв последнего на руки, осознала, почему за прошедшие тысячи лет кракен не смог вернуть себе тело: столь огромной огненной мощи в те времена ещё не существовало. Рубин был создан позднее, однако, в руки кракена по какой-то причине так и не попал…Тогда на кой ему феникс?

Увидев заходящего в таверну Норна, что ударился головой о низкий проём, я в нетерпении подбежала ближе, но замерла, едва поняла, что позади него кто-то топчется. Почти мгновенно мне навстречу вылетела Индира, чьи большие зеленые глаза искрились радостью, и налетела сестра на меня так внезапно, что мы вдвоем рухнули на пол, будя сонного Киаса. Боль в причинном месте заглушало искреннее, но приятное недоумение, с которым я смотрела на Индиру, но ещё шире мои глаза раскрылись, когда из-за Норна ко мне вышла ещё одна высокая фигура.

Торс высокой девушки был заключен в серебряный доспех, из-под которого к сапогам струилась ткань сапфирового цвета. Подобно ткани из-под шлема, украшенного двумя серебряными крыльями, волной бежали синие прямые волосы, чуть прикрывающие огромный двуручный меч, покоящийся на спине. По непроницаемому и малоэмоциональному лицу первой валькирии не были понятны её мысли, но в первую очередь она была моей первой младшей сестрой, которую я могла прочесть и без слов.

— Дейриа, — как можно мягче произнесла я, попутно трепля смуглую бестию по черным волосам, — давно не виделись…

Вдруг нахмурившись, валькирия подошла ближе, присаживаясь рядышком на корточки и сверля меня самым грозным взглядом, какой только был в её арсенале. Я виновато усмехнулась.

— Прости, что не сказала тебе ничего лично. Путешествие и для меня было внезапным, кто же мог подумать, что это затянется на три года, — правдоподобно соврала я, и эта ложь была принята.

Продолжая следовать своей молчаливой натуре, Дейриа ребячески подалась вперед, заключая меня в объятия. Что-то изменилось. Раньше в те времена, где сестры были моей опорой и защитой, подобные объятия приносили мне боль, боль от того, что я слаба, что старшая сестра не может подать пример младшим. Что на старшую сестру нельзя полагаться, что старшая сестра не может ничего предпринять. Так думала лишь я, и это угнетало только больше. Я люблю своих братьев и сестер, я знаю, что они уважают и любят меня, но как бы я не старалась, я не могла избавить себя от мыслей, что среди них я словно бельмо. Самобичевание? Самокритика? Называйте, как хотите, вот только, когда все вокруг тебя уже давно достигли вершины, а ты с трудом преодолеваешь подножие…Это морально тяжело.