Алекса

Удивительно, какое умиротворение подарила мне моя дочь. Не удержалась и переложила её из люльки к себе в кровать. Она была не против, ей даже нравилось. Я всю ночь не смыкала глаз и смотрела на это идеальное во всём существо. То плакала от счастья, то улыбалась, благодарила Бога, что не дал мне совершить ужасную ошибку. Теперь мне казалось, что я обладаю чем-то невероятным и нет на свете человека счастливее меня! Не устала ни капли, хоть за ночь едва ли сомкнула глаза. Во мне был такой поток нерастраченной энергии и тепла, что я готова была дни и ночи не спать и служить своему ребёнку. Утром с энтузиазмом принялась изучать детскую утварь. Подумала, что надо малышку назвать. Придумаю ей самое красивое имя на свете! Помня о том, что оно должно быть производным от имён отца и матери, решила отложить это занятие и не портить себе настроение.

Вдруг дверь неожиданно открылась. Даже вздрогнула, уже совсем привыкла, что одна. Захарий обещал прийти только через два дня…

Ворвались стражники, резко заключили мои руки в оковы и вывели из комнаты. Когда я опомнилась от шока, принялась кричать и сопротивляться! Но ничего не помогало. Меня тащили по до боли знакомому коридору в неизвестном направлении. Мертвая хватка двух мужчин делала мои старания напрасными. Очень скоро меня зашвырнули в комнату и наглухо закрыли дверь. Не понимала, что происходит? Почему такая смена настроения, ведь я ничего не сделала плохого? Сидела в углу, поджав колени, и меня потихоньку накрывала волна безумия. Первое, что пришло в голову, я больше никогда не увижу дочь. Не представляла, что делать. Может, ждали её рождения, чтобы от меня избавиться?

Думала, что уже побывала в аду, но раньше мне это только казалось. Сейчас чувствовала себя куда хуже. Ребёнок стал для меня смыслом жизни. И больше того, что её никогда не увижу, я боялась, что малышке причинят боль, а я не смогу ей помочь.

Адамаск

Опять без предупреждения врывается Захарий. Мне в конце концов надоело, что он так бесцеремонно сюда ходит, будто у него есть какие-то особенные права, о которых никто не знает.

— Вы что наделали? — он чуть ли не орал на меня.

— Что ты себе позволяешь?! С кем разговариваешь?

Наглец не отступал и ни на тон не снизил голос. Видно, напрочь лишён инстинкта самосохранения.

— Как вы могли разлучить «идеальную пару», мать и ребёнка? Вы что, не поняли меня? Девочка уникальна в своём роде, и никакая другая тётенька ей не подходит! Ребёнок провёл почти 12 часов без еды и воды, он на грани смерти! И если вдруг вы лишили избавиться от её матери, то можете сразу же самолично убить и крошку, чтобы не мучилась.

Я испугался, вдруг и правда, что-то произойдёт с моим сокровищем? Разозлился ещё больше на этого бестолкового доктора, не мог предупредить меня.

— Почему мне не доложили? — рявкнул я так, что он немного присел от испуга.

— Не знаю, я только вернулся. Но смею предположить, из-за страха смертной казни.

Даже не берусь осуждать этих трусливых людей, — уже тихо добавил он, надеясь, что я не услышу. Сейчас не до разборок, надо было быстро действовать.

— Ступай с глаз долой! И если и впредь будешь так себя вести, можешь подыскивать новое место.

Захарий не хотел уходить, будто желал проконтролировать, правильно ли я всё сделаю. Но в конце концов всё же выполнил приказ.

— Нарзан, срочно эту… Алексу верни обратно к ребёнку. Надеюсь, она ещё жива?

— Да, казнь завтра. Отменять?

— Да, — недовольно ответил я и не знал, что мне теперь делать. Как удостовериться, что всё будет выполнено своевременно. Доверия не было ни к кому. Отправился вместе с Нарзаном.

Алекса была сама не своя и вряд ли меня узнала. Я стоял в стороне, её волоком дотащили до комнаты с ребёнком, который по-прежнему кричал. Его крик был слышен по всему дворцу. Неужели он ни на минуту не замолкал? Завели туда, и все вышли. Не доверял я ей, она выглядела обезумевшей. Вдруг причинит вред моей дочери? Стоял возле двери и ждал, что будет. Минут через пять плач стих. Первая мысль — она убила моё сокровище. Не удержался и заглянул внутрь. Спиной к двери сидела Алекса, склонившись над ребёнком. Видно было, как девочка подрыгивает ножками. Вздохнул с облегчением. Надо же, чуть не натворил глупостей. Давно так не переживал, наверное, с того момента, как умер мой отец. Дал распоряжение о том, чтобы их перевели в хорошую, светлую комнату, как и всех моих жён, которые родили ребёнка, чтобы ни в чём им не отказывали и выполняли любую просьбу.

Вернулся, сел за стол и принялся было за прежние дела. Но было не до них. Всё отложил в сторону. Взял карту рода и правила расстановки букв в имени. Девочке нужно имя. Подумал немного над составляющими, и передо мной появилось имя ДамалЕ. Странное, но звучное и приятное. Надо к нему присмотреться.

Через год

Алекса

Сегодня дочке исполняется год, и по этому поводу устроен целый праздник. Нас представят остальным членам большой королевской семьи. Хотя, живя среди наследников и их мам, мы уже волей-неволей со всеми познакомились. Жён у Адамаска много. Это он ввёл закон, который разрешает иметь целый гарем. До этого полагалась только одна супруга, и только после её смерти можно было взять другую. Не знаю, доволен он своим экспериментом или нет, но это чистой воды гадюшник, в котором каждая хочет протолкнуть своего ребёнка. Мы держимся в стороне. К счастью, трон нам не светит, но все вокруг всё равно тихо ненавидят меня и дочь, потому что нас заселили сюда сразу, не дожидаясь церемонии. Обычно только после того, как ребёнку исполнялся год, позволялось жить в здании верхнего дворца. Мы не такие, как все. Девочек среди детей больше нет, поэтому часто вижу сочувствующие взгляды мамочек, будто мой ребёнок неполноценный. А я рада, я хочу тихо-мирно заниматься Дамале, не светиться лишний раз. Куча жён мне только на руку, Адамаск ко мне не приходил ни разу.

Я очень переживаю за Дамале. Ей нужно пройти к Адамаску без поддержки, а она его в жизни не видела. Вдруг испугается и вообще убежит… Моя дочь умничка, но это всего лишь ребёнок, на которого, по-моему, возложена непомерная ответственность.

Меня одели в тяжеленное нарядное платье, я еле дышу. Дамале сидит рядом и играет своими туфлями, до этого она всё время снимала обувь, но эти, праздничные, её заинтересовали. Все на своих местах в ожидании главного появления. Я боюсь увидеть это чудовище, боюсь встретиться глазами, потому что абсолютно каждый день вспоминаю, что он со мной сделал. Как унизил, убил во мне всё живое и как чуть не лишил дочери. Но знаю, что смирение и покорность — это главное, что ценится среди женщин Малагана. И если я хочу, чтобы мы с дочкой были вместе, должна всё забыть. Но забыть невозможно, можно только сделать вид… Пока это и есть весь план. Главное, держать себя в руках, истеричкам тут не место. Здесь нужно великое искусство, чтобы не поддаться на провокацию. Я была не раз свидетелем ситуации, когда какая-нибудь из молодых жён имела неосторожность выйти из себя и устроить скандал. Все они были изгнаны на год, естественно, дети оставались здесь. Я не могу разлучиться со своей девочкой даже на час! Поэтому игнорирую любое высказывание в свой адрес и стараюсь не вступать в диалоги с женщинами. Они здесь особенно коварны, сами себе на уме и абсолютно неискренни. Будто их с рождения учат лгать и притворяться.

Вошёл Адамаск, вокруг целая армия подчинённых, все в красивых одеждах. Это шествие увлекло Дамале, она поднялась и с интересом смотрела на представление. После долгих чтений закона, в котором я до сих пор не понимала все слова, Адамаск дал знак, чтобы ребёнок подошёл.

— Солнце, подойди, — сказала я ей на ушко и чуть-чуть подтолкнула. Она вопросительно взглянула на меня и всё же пошла. Сначала медленно и неуверенно, а потом всё быстрее и быстрее. Я с замиранием сердца смотрела на неё, боялась, что она вот-вот упадёт. Девочка совсем недавно начала ходить. Почти у ног Адамаска Дамале всё же споткнулась, но он её ловко подхватил и взял на руки.