— Значит ли это…

— Да, — самодовольно хмыкнул демон, поднимаясь на ноги и подходя к стене, на которой висел огромный молот, — я помогу тебе сделать меч для Пурсона. Но ты примешь в этом непосредственное участие.

— Конечно, — радостно воскликнула я, чувствуя, как быстро тает краска на моём лице, — спасибо! Спасибо огромное!

***

«Тише едешь — фиг приедешь», — решил, должно быть, Асмодей, не щадя ни мои физические возможности, ни мои скудные знания о кузнечном ремесле. Остаться с ним наедине было сродни тет-а-тету со строгим преподавателем, привыкшим критиковать тебя за всё, что бы ты ни делал, и к концу дня мои моральные запасы были испиты до дна. Материал, который я избрала для будущего орудия, оказался до жути сложным в обработке, и целый день ушел у нас только на то, чтобы превратить изумрудный камень в жидкое состояние для дальнейшего заполнения формы. Я была старательным и прилежным учеником, который, несмотря на всю свою признательность, получал жестокий и щедрый нагоняй, но смотреть на Асмодея за работой было приятно. Не только потому, что его смуглая и мускулистая фигура эстетически смотрелась на фоне горящего пламени и большой наковальни, но и потому, что мои цели возымели успех, пускай и странным и совершенно непредсказуемым путем.

Слова Владыки эхом отзывались в моей голове именно потому, что он был абсолютно прав. Его наблюдательность сколь поражала, столь и пугала, будто бы он знал обо мне совершенно всё, но эти мысли испарились тогда, когда демон вдруг сам начал интересоваться моей прошлой жизнью. Начало этого разговора, должно быть, было вполне ожидаемым, ведь мы много времени проводили в кузнице, где нас связывали лишь планы, чертежи и язвенные комментарии, льющиеся, безусловно, в мою сторону. Было очевидно, что со временем разговор будет вынужден свернуть в иное русло, и его поворот оставался делом времени, которое Асмодей тратить не пожелал. Во всяком случае, так хотела трактовать этот интерес я.

— Значит, ваши узы возникли, когда тебе было пятнадцать лет? — переспросил Владыка, с силой ударяя по заготовке. — А в Аду ты оказалась в двадцать пять?

— Всё так, — кивнула я, сидя на небольшой лавке и скручивая в прутик две тонкие золотые нити. Для чего я это делала, мне было неведомо.

— И, несмотря на наличие таких артефактов, как интернет и компьютеры, ваше поколение продолжает вызывать Пиковых Дам?

— Одно другому не мешает, знаешь ли.

— Тогда другой вопрос: почему в твоём возрасте родители не удосужились выдать тебя замуж?

— Потому что уже давно закончились те времена, где девушка в двадцать лет считалась старой девой. В нашем обществе каждый сам волен решать с кем и когда. Не привозят невесту в коробке из-под холодильника к алтарю и не говорят жениху: «Вот, смотри, кто твоя невеста».

— Вот как, — усмехнулся Асмодей, вытирая пот со лба и откладывая молот в сторону. Это означало небольшой перерыв для нас обоих. — Тогда чего же ты ждала?

— Не было ни времени, ни нормальных кандидатов, да и я…Почему мы вообще это обсуждаем?

— Да так, — демон облил себя холодной водой из небольшого ведерка и сел рядом со мной, прыская мокрыми руками прямо в лицо, — просто интересно.

— А ты? Уверена, что с твоим характером у тебя и девушки-то никогда не было.

— Отчего же. Да они толпами вились вокруг меня. Я же красив.

Я смерила Владыку недовольным взглядом, отчего тот лишь рассмеялся. Кто бы мог подумать, что наедине с Асмодеем так легко и непринужденно можно общаться, и складывалось впечатление, будто бы мы были знакомы сотню лет — настолько свободно я чувствовала себя рядом с ним. Может ли быть так, что Тестис ошибся, и не все переродившиеся потеряли свою человечность? Я с нескрываемым интересом заглянула в лицо демона, и тот вопросительно вскинул брови, ожидая моих слов. Я не стала тянуть с интересующим меня вопросом.

— Почему тематика Древнего Египта?

— Потому что я жил в те времена, и мне до сих пор странно слышать, как современные люди называют мой родной дом Древним, — тут же ответил Асмодей, тогда как я лишь сейчас осознала, насколько престарелый демон находится рядом со мной. Сказанные им некогда слова о собственном возрасте не возымели на меня столь сильного эффекта, как осознание того, что передо мной сидит настоящий экспонат ушедшей эпохи.

— Ну, и старый же ты…

— Большое спасибо.

— Только подумать, ты старше меня на…на…

— Не утруждай себя. Подобные математические расчеты тебе не по плечу.

Я пихнула демона в бок, но тот словно и не почувствовал ничего вовсе, зато моя рука отозвалась тупой болью. Вот же кремень…

— Ты мог бы рассказать мне о себе.

— Тебе, в самом деле, это интересно?

— Да, — искренне ответила я, но Асмодей поспешно отвел от меня взгляд. Его губы скривились в той горькой улыбке, какую я видела на лице Фуркаса прежде, чем тот поведал мне о судьбе Пурсона. Я поняла, что это неприятная для Владыки тема. — Но, быть может, в другой раз, — тут же дополнила я, хватаясь за золотые нити. Топтаться по старым ранам не было ни малейшего желания.

— Ева, — вдруг позвал меня демон, наклоняясь так близко, что я мгновенно смутилась, — тебе нравится в моём дворце?

Что он хочет услышать? С какой целью задает он этот вопрос? Не бросит ли он работу, если я отвечу «нет»? Вопросы роем закрутились в моей голове, и я лишь открыла рот, не находя нужных слов. Взгляд Асмодея коснулся замерших губ, что обожгло лицо похуже горячего ветра, и я не нашла ничего лучше, кроме как отвернуться в другую сторону.

— Нравится, — вполне честно ответила я, но поспешила дополнить, — но лишь рядом с теми, кому можно хотя бы немного доверять…Находиться среди тех, кто готов продать тебя за небольшую сумму, неприятно. На самом деле лишь сейчас я понимаю Пурсона. Слуги в Аду — это палка о двух концах…

— Тогда не хотела бы ты остаться здесь? — улыбнулся он, но эту улыбку я решила обозначить издевательской и тут же отрицательно покачала головой. — Как жаль, я был бы счастлив, будь рядом со мной тот, кто готов натравить своего цербера на любого моего неприятеля.

— Ну, хватит, — покраснела я опять, вспоминая устроенный переполох, но Асмодей вдруг положил на мою руку свою большую ладонь. Поднявшись с места, он направился к рабочему месту, обернувшись ещё раз прежде, чем взяться за молот. Этот долгий изучающий взгляд порядком изматывал, и я не выдержала, нахмурив брови:

— Что?

— Оставайся здесь.

— Сказала же, что нет.

— Но ты нравишься мне.

— А ты мне не очень.

— Какая жестокая штука эта жизнь, — задорно рассмеялся Владыка, а я, насупившись, принялась дрожащими пальцами плести прутики. И почему только я веду себя, как девочка-подросток, которой только что признались в любви? Это ведь очевидная издевка, что так характерна для этого надменного эгоиста. Нужно сосредоточиться и не обращать на брошенные им случайные слова никакого внимания, но как же трудно было это сделать. Пытаясь выстроить в своей голове последующий план собственных действий, я вновь и вновь вспоминала его горячую и грубую ладонь, сжимающую мою руку…

— Я выгляжу мило? — спросила я с набитыми малиной щеками, замечая на лице Асмодея добрую ухмылку. Уже второй день мы ковали меч, предполагающий своей уникальностью привести Пурсона к титулу Императора, и перерывы, признаться честно, были моей самой любимой частью.

— Ну, нет. У тебя в зубах как будто жук-навозник застрял.

— Спасибо…

Юмор Владыки был нацелен исключительно на мои недостатки, о которых я узнала всё, что хотела, и даже больше. Спешу заверить, что подобная саркастическая манера общения меня нисколько не задевала, и, наоборот, даже веселила, нисколько не принижая и не обижая. Эти мелочные издевки были обоюдными, и я без страха называла Асмодея обгоревшим нудистом, получая взамен порции реплик о моей неуклюжести, грозящей положить начало концу света.

— Приятно, что, сболтнув лишнего и глупого, я получаю в ответ не осуждение, а шутку, — честно призналась я, удивляясь тому, насколько беззастенчиво чувствую себя рядом с демоном. Он одобрительно кивнул в ответ, но я знала, что за этим искренним соглашением непременно последует очередная шутка.