Максим уже в одних боксерах, и вот еще один плюс этого мужчины — он не стесняется носить «веселое» белье. Трусы с авокадо — что может быть милее на мужике под сто девяносто ростом, и совсем не худощавой комплекции?

— Что за мука в глазах, малыш? — спрашивает сейчас этот мужчина, ничуть не смущаясь себя почти обнаженного в моей маленькой ванной, и глядя на мои переступающие худые ноги едва ли не с голодом.

— Не соблазнительно все это, — фыркаю, борясь с желанием сцепить на животе руки, — идеально раздеться можно только, если на тебе лишь шелковый халатик.

Максим делает пару шагов вперёд, качая головой, будто слушает дурочку, и становится рядом. Я ощущаю тепло от его тела — и звук воды как-то глохнет в ушах, как и весь остальной мир кроме его голоса.

— Зачем мне идеальные женщины, с нарисованными лицами, наигранными оргазмами, и пошлыми одеждами? — Его рука движется по краю моего простого бюстгальтера, черного с широкими лямками, — Мне нравится твои кудри и румянец сразу после секса. А еще как ты смешно пытаешься втянуть живот, когда наклоняешься, чтобы стянуть штаны, — я краснею до самого лба от этих слов, но Макс лишь приближает губы, заглядывая в мои глаза своим многообещающим взглядом, — твоя естественность — вот это соблазнительно, а не порнушные представления о сексе. Понимаешь?

Я киваю, медленно и на самом деле задумываясь над его словами. Мне ведь тоже это не вкатывает — крутые мужики с кубиками пресса, с длиннющей балдой между ног. Это — образ, навязанный нам из каких-то непонятных рассказов о том, «как всё должно быть».

Но на деле я с ума схожу по его витилиго на руке, мягким волосам с проседью, ироничной усмешке, и больше всего — интеллекту. Вот что для меня секс-секс на самом деле — а стереотипные самцы и рядом не стояли с моим Максимом.

— Ты мой Мужчина Мечты, — выстреливают губы прежде, чем мозг успевает подумать, и я тут же зажимаю рот ладонью.

— И где тут кнопка отключения Сахарного сиропа? — притворно ворчит Макс, а затем резко приседает, и двумя пальцами подцепляет трусики, — давай я тут снизу поищу, а ты посмотри сверху.

Я охаю, когда он стягивает мое белье до колен, а затем придерживает за ноги, помогая выпутаться из тонкой ткани. Я самостоятельно расстегиваю бюстгальтер, и Максим одобрительно кивает, поглаживая меня одним большим пальцем прямо по центру.

— Забыл сказать. Течешь ты тоже охуенно, любая порнозвезда нервно курит в сторонке.

— Я говорила, что ты просто мастер комплиментов?

Максим усмехается, а затем совершенно неожиданно целует меня прямо туда, и поднимается, отвешивая легкий шлепок по попе.

— Марш в воду, победительница моего личного порнокастинга. И что больше я всяких глупостей не слышал!

Я устраиваюсь в уже набранной ванне, отключаю воду, и Максим погружается следом. Включает фильм, отдает мне полурастаявшее мороженное — и помогает откинуться на свою грудь, устраивая поудобнее.

— Это считается за романтичное свидание? — вдруг спрашивает он мне на ухо, и я удивленно оглядываю нас в пене и вино в его руке.

— Ну… В целом, да. Еще бы свечи, конечно.

— В целом да — более чем достаточно.

Я удивленно отворачиваюсь от фильма, и смотрю на своего расслабленного мужчину.

— А что?

— Да так. Ничего.

— Нет уж, говори!

Я шутливо дую на него пеной, и он обхватывает меня за ягодицу, усаживая на себя повыше. Мне и смешно и дико возбуждающе быть с ним вот так — голыми и мокрыми, но не занимающимися любовью.

— Максим, скажи, зачем тебе вдруг романтика? — требую я, потому что вся эта атрибутика со свечами вообще не вяжется с моим Недовольным Ворчуном. — Мне уже страшно.

— Просто подумал, что надо задобрить ту Сахарную девочку в тебе, — шепчет он, покрывая поцелуями мои плечи, и покрепче сжимая пальцами бедро под водой, — прежде чем попросить трахнуть твою попку.

Я цепенею, забывая напрочь о фильме, мороженном и всем остальном, кроме его губ на коже. А затем поворачиваюсь, чтобы поймать вопросительный взгляд — и ответить то, что на самом деле чувствую:

— А я уж думала, ты не попросишь…

Огонь, проскочивший между нашими телами — именно то, что нужно для понимания без слов. Все-таки мы до какого-то глубочайшего уровня совпадаем с ним в сексе. И я действительно готова на все рядом с этим мужчиной.

Настена

Никогда еще утро понедельника не было таким… Волнительным.

И дело не в том, что сегодня впервые моя колонка начинает свою работу в журнале, а статья должна показать, справилась ли я с поставленной задачей.

И даже не в том, что в ванной я аккуратно вытаскиваю из себя анальную пробочку самого маленького размера — подарок Максима в бархатной коробочке, от которого мои щеки алели больше, чем когда-либо в жизни. Но тут мой мужчина оказался непреклонен — ему важно, чтоб мой первый раз прошел без боли. И потому скинул пару статей на эту тему, и сказал готовиться.

Я наскоро принимаю душ, вспоминая нашу последнюю ночевку с субботы на воскресенье. Очешуенный секс, и легкий массаж моей задницы его волшебными пальцами — это большее, на что я смогла уговорить Максима в целях эксперимента. Но даже тут стало понятно, насколько мне может быть больно, а потому «подарку» я обрадовалась по-настоящему, решив не пренебрегать подготовкой.

А в воскресенье Максим, посмеиваясь, сказал, что переночует у себя. Кажется, моя полуторка, где я почти целиком забираюсь на мужчину, действительно не подходит для комфортного сна вдвоем, где один из пары — большой Медведь, привыкший вертеться во сне.

Я отмечаю в голове с зарплаты присмотреть что-нибудь подходящее на сайте Икеи, и наскоро одеваюсь, начиная будить Марусю. Обычные сборы — кофе, беготня, выбор игрушки в сад — это все знакомо и обычно, и совсем не делает утро особенным.

До тех пор, пока я не слышу, как приоткрывается входная дверь, и на пороге появляется Максим.

— Женщина, ты офигела? Почему дверь не заперта?!

— Ой…

Вот так, да. Его ворчание вместо тысячи милых приветствий, а мое сердце стучит как ненормальное, и сжимается в предчувствии прикосновения. Мы не ночевали вместе одну ночь — но я соскучилась, сильно, и был б готова бросится к нему на шею, если б не Маша.

У которой проблем с этим, кстати, не возникло.

— Дядя Максим! — соскакивает одетый ребенок с дивана, и с разбегу врезается в его колени, — а мы в садик идем!

— О, везет. А я, как дурак, на работу, — ухмыляется мужчина, пока я быстро собираю остатки вещей, — а хочешь, поедешь в сад на машине?

— Что?

— Да, да, хочу!

Я выгибаю бровь, глядя на невозмутимого Макса, что в рубашке и плотном уличном пиджаке выглядит ну просто… Ох, если бы не Маруся и работа…

— Макс, мы и сами дойдем, тут недалеко. А тебе пришлось для этого, — взгляд на часы, — на двадцать минут раньше подняться с постели!

— О да, ужас, целых двадцать минут, — с сарказмом повторяет Максим, и подхватывает рюкзак Марии, — идем уже, а то опоздаем.

Малышарик с радостью хватает протянутую мужскую ладонь, а я бреду следом, все еще в шоке от происходящего.

— Я серьезно, это совсем необязательно, я привыкла сама…

— Ну и х… — Взгляд на Марусю, и тяжелый вздох, — фигово, что привыкла. Насть, мы живем напротив, и работаем в одном здании. А еще я собираюсь ночевать здесь, как только снова смогу чувствовать шею. И ты действительно думаешь, что мы будем прощаться у твоих ворот, и ты пешком бежать по холоду из-за двадцати минут моего сна?!

Он упирается в меня тяжелым взглядом, ясно советуя просто помотать головой, и не пороть горячку. Мне неловко за свое неумение принимать помощь, но я не перестаю об этом думать, пока мы идем к машине.

— Это ведь каждый день, Макс, — говорю я, когда усаживаюсь впереди, пристегнув Машу сзади в кресле, — в смысле, тебе и правда незачем…

— Если станет незачем, то перестану, — грубо заканчивает разговор Максим, настраивая климат потеплее, а затем поворачиваясь ко мне, — не советую продолжать спор. С утра я совсем не душка.