— Я про твое желание поругаться, Аллаев, — она смеется над моим чуть вытянутым лицом, и совершенно по-детски щелкает меня в нос, словно чем-то уделала меня этой фразой, — кажется, теперь ты знаешь, что споры со мной надо решать по-другому.

Ммм?!

Она качает головой, оставляя меня самого додумывать свои слова. Хлопает дверью — а я все стою, испытывая непреодолимое желание закурить, и записать куда-то новое открытие собственного мира.

Я ебаный несдержанный маньяк, готовый спорить и орать, и не умею мирно разрешать конфликты. И это — самое страшное, что я мог допустить со страдающей от давления и слабостей Настей.

Но теперь, кажется, до меня дошло.

Другой способ решения всех конфликтов. Тот, где мы как два идеальных игрока на поле, и можем переебошить все другие команды. Куда я могу слить всю злость и несдержанность, превратив это в страсть.

И где не будет пострадавших.

Я снова смотрю на дверь, и выхожу следом, отправляясь в курилку. Настя поняла это сразу. Может, еще до того, как мы потрахались, и я забыл, отчего вообще так завелся. Моя хрупкая Ангелочек распознала, все намного быстрее, и теперь я могу забыть о «минном поле», и перестать с ней сдерживаться даже в злости.

И это, черт возьми, еще больше проявляет перед глазами будущее наших отношений.

Настена

— И чего ты такая счастливая?

Подозрительность Аллы Игоревны, которая от любопытства уже в третий раз проходит мимо моего стола поливать цветок, заставляет улыбнуться, и мысленно велеть себе прекратить.

Бесполезно.

То понимание, которое я сегодня видела в глазах Максима, стоило того, чтобы на весь день осталось хорошее настроение. Мой Ворчун и вечно всем недовольный мужчина впервые смотрел на меня так.

С недоверием. Шоком. Уважением.

Я его огорошила, впервые перевернув устоявшееся мировоззрение, и доказав, что мы справимся. Сама не знаю, как пришла к этому, но определенно планирую в будущем еще подобное. Знаю, как нелегко взрослому мужчине ставить под сомнение свои внутренние барьеры, а уж тем более ломать их, веря в то, что раньше казалось невозможным.

Мы справимся.

Господи, я реально верю в то, что мы сможем быть счастливы рядом друг с другом, каждый вечер заваривая в кружках разные напитки, делясь разными новостями и высказывая порой противоположные точки зрения — но все это, завернувшись в один на двоих плед, чтобы быть еще ближе…

— Настя-я! — прямо в ухо поет мне Аллочка, грузно ставя пластмассовую лейку на мой стол, — я понимаю, что статья удачна, и все такое. Но нам нужно писать к следующему выпуску, плюс еще эта обложка…

Я выныриваю из своих самых теплых мечтаний, и возвращаюсь к работе. Любопытная коллега и так и сяк расспрашивает, отчего у меня «глаза сияют» и «улыбка до ушей», но я лишь загадочно отвожу взгляд — не хочу сплетничать.

Тем более наше с Максимом — только наше, и не касается никого вокруг. И уж афишировать для всех наши отношения я не стану.

Ближе к обеду приходит сообщение от Максима, и я любуюсь на его входящее, как когда-то давно, до нашей первой встречи, и с расстоянием в тысяча триста семьдесят четыре километра. Кто бы мог тогда подумать, что совсем скоро между нами будет лишь пара дверей и коридор в соседний отдел, а наши дома будут располагаться напротив…

Поистине, судьба и жизнь — странная, и непредсказуемая штука…

Я открываю сообщение, тихо злясь на себя, что выше — пусто. Зачем, спрашивается, удалила все наши сообщения друг другу? Теперь до чешущихся пальцев хотелось отмотать время назад, прочесть те первые признания и зарождающиеся чувства, а еще его потрясающее умением закручивать фразы от моего спокойствия до дикого возбуждения в пару секунд… Теперь же здесь — лишь теперешние «худые» сообщения, которые мы пересылаем друг другу, когда некогда позвонить или встретиться лично.

Но ведь это и близко сосем не то.

Максим: Уезжаем с шефом на интервью, обедать будем где-то в том районе. Не теряй. «Скучаю, целую в животик».

Я зажмуриваюсь, и улыбаюсь так широко, что тихо радуюсь отсутствию Аллочки. Ладно-ладно, Макс всегда умеет написать так, что мне становится тепло и щекотно в груди. Он может говорить все, что хочет по поводу своей «неромантичности», но когда захочет — умеет писать что-то совершенно милое и приятное.

Но все равно жаль, что нет тех самых, первых сообщений.

Настена: Удачи тебе там. «Скучаю и целую в оба пятнышка».

То, что второе находится на правом яичке, придавало простой фразе ту пикантность, от которой, я уверена, Максим тут же напишет что-то еще.

И тут я не ошиблась.

Максим: Никакого секстинга, я за рулем! Как моя Сахарная Попка?

Настена: С ума сошел? Убирай телефон. Не бойся, до вечера не растает;)

Я откладываю телефон, погружаясь в рабочий процесс, и до самого вечера мы с отделом разрабатываем дизайн будущей обложки. Денчик неожиданно находит пару подходящих моделей, у которых есть дети, и мы тем же вечером организовываем съемку, чтоб уже завтра было, что показать главреду. Мне приходится снова вызванивать няню, и просить Ксению забрать Марусю из садика. Слава богу, девушка свободна, и заверяет меня, что со всем справится.

Когда мы, уже с моделью и ребенком, устраиваемся на полу, и малыш смешно ползает от мамы до раскиданных игрушек, в дверь стучат, и на пороге возникает Максим.

— О.

Его удивленно приподнятые брови на нашу разруху и совсем не офисный стиль вызывает у всех смех, а я немедленно вскакиваю на ноги. Переступаю, не зная как себя вести, и задаю самый дурацкий от неожиданности вопрос.

— Максим Тимофеевич… Вы по какому вопросу?

Его брови еще сильнее подлетают вверх, а в уголках губ залегает легкая усмешка.

— Ничего себе, как к концу дня у меня вдруг отчество отросло. Насть, ты домой едешь?

Уже конец дня?! Вот черт, я и не заметила… Понимая, что все взгляды сейчас устремлены на меня, а Аллочка после такого мне точно проходу не даст, я просто быстрым шагом покидаю кабинет, и выталкиваю Максима наружу.

— Ой-ой… Анастасия Владимировна, чего вы себе позволяете?! — смеется он, когда я хлопаю дверью, и прижимаюсь спиной с обратной стороны.

— Вот черт… Теперь все точно будут знать, что между нами что-то есть…

— А это плохо? — Максим как-то сразу оказывается слишком близко, и возвышается надо мной, испытующе глядя в лицо.

— Это не по-деловому, тем более в офисе и рабочее время.

— Рабочее время уже подошло к концу. А на счет офиса… Да, тут только трахаться вполне по-деловому, а вот забрать свою девушку домой…

Он натурально издевается, когда я бью кулачком в его грудь, и быстро прижимается к моим губам. Легкий, быстрый поцелуй — и мне так хочется продолжения…

— Настен, — мы в коридоре одни, но все-таки Максим делает шаг назад, понимая, что в любой момент кто-то может выйти, — мы домой едем?

Я тяжело вздыхаю, потирая виски, и понимая, как же хочу просто сказать «да». Но…

— Завтра надо подготовить обложку, мы сейчас снимать будем. Хотя бы приблизительный макет того, что я вижу в голове. Думаю, часа через два-три освобожусь…

— Вот что бывает, когда отбираешь обложку из-под носа знающих людей, — щелкают меня по носу, и я внимательно разглядываю любимое лицо.

— Ты еще злишься?

Нет. Сама знаю, глядя на его улыбку и какую-то усталость и нежность во взгляде. Не понимаю, откуда это в нем сегодня, но будто с нашего последнего секса что-то изменилось, и Максим стал менее скрывать свои чувства…

— Ну, если ты решила бороться с моей злостью тем же способом, что и утром — да, малышка, я очень зол…

Мы смеемся, и Максим снова удивляет меня — протягивает руку, и ласково проводит по щеке, заставляя кожу пылать под его офигенными пальцами.