Жена сотрудника НКВД, работавшая в особняке Кубе, привлекла к себе внимание действовавших в районе Минска партизан и спецгрупп НКВД и ГРУ. Первой летом 1943 года на Мазаник вышла Надежда Троян — минский резидент разведотдела партизанского отряда «Буря» 4-й партизанской бригады «Дядя Коля» (командир — капитан госбезопасности Лопатин). Позже Мазаник вспоминала: «Надя сразу сказала, что она из партизанского отряда и пришла предложить мне задание — убить Кубе. „Согласна ли ты на это?“ — спросила она. Я тут же дала согласие, хотя и не была уверена, что Надя действительно пришла от партизан». Однако через некоторое время, испугавшись, что Троян могла быть агентом СД, Мазаник прекратила с ней всякие контакты.

Убедить Галину принять участие в ликвидации Кубе удалось другой разведчице — Марии Осиповой. Она родилась 27 декабря 1908 года в посёлке Серковицы Талочинского района Витебской области в семье рабочего. В 20 лет вступила в партию, закончила Минский юридический институт, после чего была назначена членом Верховного суда Белоруссии. Когда началась война и оккупация Белоруссии стала реальностью, Осипова в числе других членов партии была оставлена в Минске для организации подполья. Первое время она работала на стекольном заводе «Октябрь». Осипова была связана с несколькими партизанскими отрядами, но с осени 1942 года работала главным образом в интересах отряда ГРУ «Дима», где проходила под псевдонимами Чёрная и Цапля. Именно от командира отряда Кеймаха летом 1943 года она и получила задание найти человека, который смог бы выполнить приказ Москвы ликвидировать Кубе.

Через членов минского подполья Георгия Куликова, музыканта театрального оркестра, и Николая Похлебаева, директора кинотеатра, Осиповой удалось выйти на сестру Мазаник — Валентину Шуцкую, работавшую официанткой в казино, а через неё — на саму Мазаник.

Подозрения Мазаник были вполне оправданны. Зная, что СД имеет разветвлённую агентуру среди местного населения, она боялась провокации со стороны немецких спецслужб. На встрече 14 сентября Осипова и Мазаник договорились ликвидировать Кубе с помощью мины. Её было решено подложить в кровать Кубе, под матрац. С риском для жизни Осипова доставила мину из отряда к себе на квартиру и 20 сентября передала Мазаник. 21 сентября 1943 года в 2 часа ночи Мазаник и Шуцкая включили часовой механизм. Утром Галине удалось пронести мину в особняк и, обманув убиравшую спальню Кубе горничную, подложить взрывчатку под матрац, у изголовья кровати.

Около 11 часов утра Мазаник, заявив офицеру охраны, что идёт с разрешения Кубе к зубному врачу, покинула особняк и отправилась к Театру оперы и балета, где её ждали Осипова, Шуцкая и Николай Фурс, шофёр кинотеатра. Он немедленно вывез женщин в деревню Паперня, откуда они направились в деревню Янушевичи, где их ждала подвода, высланная Фёдоровым. А к вечеру Мазаник, Осипова, Шуцкая, её муж, мать и двое детей уже находились в расположении отряда Кеймаха.

Ночью 22 сентября 1943 года, через 20 минут после того как Кубе лёг в постель, взрыватель мины сработал. В «Заключении особой комиссии о покушении на генерального комиссара Кубе» последствия взрыва описаны следующим образом: «В ночь на 22 сентября 1943 года, в 0.40, в спальне генерального комиссара и гауляйтера Вильгельма Кубе взорвалась мина, причём у Кубе взрывом была вырвана левая часть груди и оторвана левая рука. Ранения, безусловно, были смертельны. Его труп в полуобгоревшем состоянии был извлечён из загоревшейся спальни поднятой по тревоге охраной и чиновниками генерального комиссариата. Лежавшая рядом с ним жена, Анита Кубе, урождённая Линденколь, находившаяся на восьмом месяце беременности, не пострадала и отделалась нервным шоком. Его трое детей, которые спали в другой комнате, отделённой от спальни ванной комнатой, также не пострадали. Силой взрыва оборудование спальной комнаты почти полностью искалечено. Находящийся в Минске по ул. Театральной, № 27, жилой дом, примыкающий непосредственно к зданию генерального комиссариата, внешне остался неповреждённым».

Для выяснения обстоятельств убийства по распоряжению обергруппенфюрера СС Курта фон Готтберга, преемника Кубе, была создана особая комиссия. Немцам также удалось схватить не успевших скрыться участников операции: Николая Дрозда, его жену Елену и дочь Регину, подпольщиков Николая Похлебаева и Марию Грибовскую. Все они погибли. Кроме того, по приказу фон Готтберга был оцеплен городской квартал, в котором жила Мазаник, а белорусские «добровольные помощники» схватили 300 мужчин, женщин и детей и расстреляли их. Это было возмездие за покушение на Кубе. О расстреле было извещено публично. Похороны Кубе, которого Гитлер посмертно наградил Рыцарским крестом с мечами, состоялись 25 сентября 1943 года в Минске.

Надо отметить, что недоверчивость Москвы была вполне оправданной. Дело в том, что некоторые из партизанских командиров доложили в Москву, что именно их агенты ликвидировали Кубе. Так, начальник особого отдела партизанских отрядов Витебской области капитан госбезопасности Юрин направил своему начальству донесение, в котором утверждал, что убийство гауляйтера произведено его людьми. Его немедленно вызвали в Москву, арестовали и осудили на 6 лет лагерей за очковтирательство.

Марию Осипову и Галину Мазаник вывезли на самолёте в Москву, где 29 октября 1943 года им было присвоено звание Героя Советского Союза. «Золотой Звездой» также была награждена Надежда Троян. Валентине Шуцкой и Николаю Фёдорову вручили ордена Ленина.

После войны Осипова вновь была назначена членом Верховного суда БССР. Мазаник окончила Высшую республиканскую партийную школу при ЦК КП(б) и Минский педагогический институт, работала заместителем директора библиотеки Академии наук Белоруссии.

Насколько хватало глаз, выстроились заснеженные бараки концлагеря Ораниенбург. На некотором расстоянии друг от друга, среди бараков выделялись сторожевые вышки, ощетинившиеся пулемётами. Утопая в снегу, заключённые, одетые в пресловутые полосатые «пижамы», шли на работы; провинившиеся — отбывать наказание. Вот уже несколько недель стояла зима 1943–1944 года. Этим утром в лагере царило непривычное оживление. Высшее начальство производило инспекцию. Все бараки были вымыты, вычищены и убраны их обитателями. Комендант, сопровождаемый своим штабом, имел важный вид. Приблизившись к одному из бараков блока 19, комендант остановился. Его лицо выражало крайнее изумление. 12 заключённых имели на своих полосатых куртках медали за военные заслуги, остальные шестеро носили кресты 2-й степени.

— Господин комендант, — сказал он, — эти награды недавно присуждены заключённым за исключительную службу.

Этот эпизод, один из наиболее невероятных в истории Второй мировой войны, становится понятным в контексте необычной авантюры: делом с фальшивками Гитлера.

Всё началось в Вене в сентябре 1940 года. Вильгельм Хёттль был вызван бригадефюрером СД доктором Рашем в качестве эксперта по Юго-Восточной Европе. Инициатива шла с самого верха: от всемогущего шефа СД Гейдриха.

— Задание это достаточно необычное и конфиденциальное, — сказал Раш Хёттлю. — Речь идёт о том, чтобы составить досье, насколько возможно более полное, о деле с фальшивыми французскими банкнотами, сфабрикованными в Венгрии в 1925 году.

Хёттль начал с того, что отправился в Национальную библиотеку, чтобы ознакомиться с прессой тех лет. Дело было довольно обычное: в 1925 году члены венгерского движения иррентистов попытались ввести в обращение фальшивые французские банкноты. Но они были скоро раскрыты, арестованы и осуждены. Примерно в конце 1940 года Хёттль неожиданно получил приказ: ему предписывалось выехать в Берлин и явиться к шефу VI управления РСХА бригадефюреру СС Йосту. В кабинете Йоста его познакомили с Альфредом Науйоксом. Начался разговор. Кончилось тем, что он оборвал Йоста на полуслове.

— Почему не говорить открыто? — спросил он. — Германия тоже хотела бы распространять фальшивки.