Кабинет министров принял решение не допускать каких-либо переговоров с Ринтеленом и предъявить ультиматум мятежникам.

Возглавивший правительство Шушниг позвонил Ринтелену в отель «Империал» и попросил его зайти в министерство обороны. Затем он послал главного редактора газеты «Рейхспост» Фундера на машине в отель «Империал» за Ринтеленом, а по прибытии Ринтелена в министерство обороны запер его в одной из комнат.

После того как войска, полиция и поднятые по тревоге союзы обороны, направленные к резиденции бундесканцлера, были приведены в состояние полной готовности, министр Нейштедтер-Штюрмер и генерал Ценер направились для ведения переговоров с восставшими о выдаче арестованных и освобождении здания.

Во второй половине 25 июля 1934 года правительство Шушнига, несмотря на то что ему уже было известно о смерти Дольфуса, заверило окруженных в здании национал-социалистов, что им будет предоставлена свобода передвижения к границе с Германией.

Наконец к зданию резиденции бундесканцлера подъехали полицейские машины. Национал-социалистам было сказано, что они будут отправлены на этих машинах, дабы не привлекать к себе внимания. Они сдали оружие, сели в машины, в надежде, что их повезут к государственной границе, а родные вскоре последуют за ними в Германию. Но путь полицейских машин лежал не к границе, а в так называемые Марокканские казармы.

Шушниг признал, что ответственность за нарушение обещания лежит на нем. В отчете о событиях 25 июля 1934 года он говорит: «Я распорядился, чтобы восставшие провели ночь в Вене, и по предложению господина вице-президента Скубля они были направлены в Марокканские казармы».

Вечером 25 июля 1934 года венская полиция не знала, кто же произвел смертельный для Дольфуса выстрел. Вице-президент полиции Скубль приказал в 21 час всем имеющимся в распоряжении чиновникам обычной и уголовной полиции направиться в Марокканские казармы для допроса находившихся там под арестом примерно 150 национал-социалистов. На следующий день удалось установить, что стрелял в Дольфуса Планетта. Его тут же отправили в тюрьму.

30 июля 1934 года правительством был принят следующий закон, по которому лица, причастные в связи с восстанием 25 июля «к действиям, подлежащим наказанию», должны были «содержаться в определенном месте, без ущерба судебному преследованию». По закону они должны были, находясь там, «выполнять всю без исключения тяжелую принудительную работу». При обсуждении этого закона министр юстиции Бергер-Вальденегг констатировал, что в Каринтии «задержано» уже 1100, в Верхней Австрии — 1300 и в Шти-рии — 1200 человек. Вступив во владение наследством Дольфуса, Шушниг начал с широкого преследования национал-социалистов.

Первым процессом военного суда было дело Хольцвебера и Планетты. Если внешне это и имело видимость законного процесса, в действительности же являлось лишь фарсом. Не были соблюдены самые элементарные уголовно-процессуальные принципы. Оба были приговорены к смерти за государственную измену, а Планетта, кроме того, и за убийство.

Из национал-социалистов, арестованных в резиденции бундесканцлера, в последующие дни были казнены чиновники полиции Иосиф Хакль, Франц Лееб, Людвиг Майтцен, Эрих Кольраб и один из солдат австрийской армии, принимавший участие в операции в Вене, Эрнст Фельке. Казнены были также Ганс Домес — как один из руководителей операции «Раваг», и пять национал-социалистов — участников июльских событий.

ЗАГОВОР «ТЕВТОНСКИЙ МЕЧ»

Франция, Марсель. 9 октября 1934 года

В 1934 году внешнеполитическая деятельность министра иностранных дел Франции Луи Барту привлекала всеобщее внимание. Союзники Франции -страны Малой Антанты, несмотря на колебания Югославии, все же разделили его мнение о необходимости создания системы коллективной безопасности в Европе. Барту придавал огромное политическое значение итало-французскому сближению, которое, несомненно, оказало бы серьезнейшее влияние на расстановку сил на Европейском континенте.

В гитлеровской Германии забеспокоились. Реализация выдвинутого Барту проекта Средиземноморской Антанты могла создать непреодолимую преграду для аншлюса, укрепить позиции Чехословакии, став одновременно ступенью к созданию «Восточного пакта».

Германская дипломатия прекрасно понимала, что главным препятствием на пути франко-итальянского соглашения и укрепления независимости Австрии было напряженное состояние итало-югославских отношений. Официальный визит югославского короля Александра I Карагеоргиевича во Францию открыл перед Гитлером подходящую возможность для террористического акта. Дело заключалось в том, что Александр I был одним из основных «объектов» террористической деятельности хорватской националистической организации, члены которой называли себя усташами (повстанцами). Лидеры усташей имели давние связи с правящими фашистскими кругами Венгрии, Италии и Германии, пользовались их поддержкой.

Визит югославского короля во Францию был заранее «широко разрекламирован прессой». Недели, предшествовавшие визиту, были тревожными. По Парижу ползли зловещие слухи о возможном покушении на Александра I. Один из сотрудников Барту без обиняков заявил министру иностранных дел, что он «предпочел бы, чтобы король поехал куда угодно, только не в Марсель». Парижская печать за несколько часов до прибытия монарха, следовавшего на эсминце «Дубровник» в порт Марселя, сообщила о намерении хорватских террористов устранить Александра I Карагеоргиевича.

Генерал А. Димитриевич, югославский министр двора, утром 9 октября, приехав в Марсель, был поражен действиями местной полиции. Принятые ею охранные меры свелись к тому, что по обеим сторонам улиц были расставлены полицейские с интервалом в 10 шагов друг от друга. Причем они стояли спиной к толпе на тротуарах и фактически не могли наблюдать за собравшимися. Югославская охрана короля не допускалась на французский берег. Предложение британского Скотленд-Ярда взять на себя обеспечение королевской безопасности было отклонено. Тем не менее марсельский префект Совер заверил своего югославского коллегу, что ничего серьезного не случится.

Ритуал встречи югославского короля был прост, но торжествен. Александр I не случайно должен был вступить на французскую землю в Марселе. Отсюда, из марсельского порта, в начале Первой мировой войны французские войска отправлялись на помощь Сербии. Здесь, в Марселе, стоял памятник французским солдатам и офицерам, погибшим на Балканах и на Салоникском фронте. К подножию этого памятника югославский король в присутствии Барту и генерала Жоржа, занимавшего в годы Первой мировой войны пост начальника штаба Салоникского фронта, должен был возложить венок, открыв свой государственный визит напоминанием о франко-сербском боевом союзе, о совместном вкладе в победу Антанты.

Непосредственно из марсельского порта маршрут высокого гостя лежал по одной из центральных городских улиц — улице Ла Канебьер — к площади Биржи, где находилось здание местного муниципалитета В этом здании, над которым были подняты французский и югославский национальные флаги, должна была состояться первая беседа Барту и Александра I На франко-югославские переговоры французский министр возлагал большие надежды.

9 октября 1934 года около двух часов дня «Дубровник», встреченный эскортом французских миноносцев, вошел в марсельскую гавань Прогремел артиллерийский салют. Югославский король, одетый в адмиральскую форму, сошел на берег Старой гавани Марселя, где его встречали Барту, военно-морской министр Пьетри, генерал Жорж и сопровождавшие их чиновники французского дипломатического и военного ведомств. Генерал Жорж и Александр I обменялись речами, подчеркнув незыблемость уз, связывающих оба государства — Французскую Республику и Королевство Югославию После этой вступительной торжественной церемонии король и Барту направились к ожидавшей их машине. При виде поданного автомобиля наблюдавший за церемонией посадки Димитриевич оторопел, небронированный лимузин с большими окнами и широкими подножками во всю длину кабины, от переднего до заднего крыла, не давал никакой защиты в случае попытки покушения на сидящих в нем людей, а, наоборот, был чрезвычайно удобен для террориста! В довершение всего задняя часть кабины была с откидным верхом, сдвинутым сейчас назад.