Давний знакомый, коллекционер и издатель Пьер Аржилле свидетельствует: «Он много читал, был очень образован. И далеко не поверхностен, а ведь именно таким его представляют газеты. Ему доставляло удовольствие подпитывать журналистов курьёзами, дразнить, ошеломлять их. Принято считать, что это, дескать, Дали искал себе рекламу. На самом же деле репортёры постоянно охотились за ним, выискивая его повсюду. Они караулили его, где бы он ни находился — в Испании, в Париже, в Америке. Когда я к нему приходил в гости или же по издательским делам, всегда сталкивался в лифте или в подъезде дома с людьми, вооружёнными фотоаппаратами, теле- и кинокамерами, магнитофонами. Они ждали от мастера новых высказываний, неожиданных реплик».

Поклонники таланта Дали, которых с каждым годом становилось всё больше и больше, приезжали в Порт-Льигате посмотреть на своего гуру. Итальянская княгиня в сопровождении целой свиты прибыла на яхте специально, чтобы повидаться с Дали. Его всё чаще называли мэтром.

Летом в Порт-Льигате постоянно толпились туристы в надежде получить аудиенцию у художника. Когда они приходили к двери крепости, им предлагали присесть на скамьи или соломенные стулья. Туристы долго ждали, прежде чем появится хозяин дома. Дали распорядился соорудить в глубине патио трон под балдахином из белой ткани. Посетители исполняли роль придворных, пришедших увидеть Короля-Солнце. Новая роль пришлась художнику по душе: «Никогда, никогда, никогда, никогда ни избыток денег, ни избыток рекламы, ни избыток успеха, ни избыток популярности не вызывали у меня — пусть даже хоть на четверть секунды — желания покончить жизнь самоубийством… совсем наоборот, мне это очень даже нравится».

Вокруг супругов сгруппировалась небольшая компания поклонников, которые повсюду следовала за кумиром. В этой свите придворных Короля-Солнца выделялась испанка с русской фамилией Нанита Калашникова. Дали окрестил её Людовиком XIV. Ещё одна приближённая к мэтру, бывшая жена египетского короля Фаруха, руководила продажей товаров с маркой Дали. Египтянка вела себя экстравагантно, её волосы были уложены пирамидой.

Дали любил красивых девушек и юношей. Вместе с ним они посещали рестораны, ночные клубы, жили рядом с ним в Порт-Льигате и в отелях. Художник-сюрреалист с восторгом принимал у себя карликов, горбунов, альбиносов, гигантов и гигантесс.

Осенью 1965 года Сальвадор Дали познакомился с очаровательной Амандой Лир, участницей показа мод. На долгие годы она стала спутницей художника. Аманда позировала обнажённой для картин «Анжелика и Дракон», «Святой Георгий»…

Вместе с Амандой Сальвадор Дали появился и на открытии своего музея в Фигерасе, который был создан по личному распоряжению Франко. Диктатор публично заявил, что такой музей необходим как признание заслуг «самого великого здравствующего испанского художника». Музей Дали разместился в здании старого муниципального театра, напротив дома, где родился мэтр.

Картины Дали успешно продавались на художественном рынке Запада, однако на аукционах выставлялись не только подлинники, но и копии полотен художника-сюрреалиста. И, что самое удивительное, копии часто делал сам мэтр, ибо считал, что только талантливые и гениальные живописцы могут удостоиться подражания и подделок. «Кто бы стал подделывать картины Сальвадора Дали, если бы он был бездарностью?» — не без гордости заявлял он. «Промысел» этот принёс его участникам сотни миллионов долларов.

После смерти жены, 10 июня 1982 года, Дали уединился, вёл образ жизни отшельника. Он неустанно цитировал Овидия («Души отказываются умирать»). Пока художник искал рецепт бессмертия, на него золотым дождём сыпались награды. Он, например, удостоился Большого Креста Изабеллы Католической — высшей награды Испании.

Сальвадор Дали умер 23 января 1989 года. Он сам составил сценарий своих похорон. Всё имущество мастер отписал в пользу короля Хуана Карлоса и Испанского государства. Он распорядился играть ему «Миллион арлекинов» и «Серенаду» Энрико Тоселли. Художник не знал, хватит ли у него времени написать трагедию, а потому, чтобы смерть не застала его врасплох, он начал с ремарки «Занавес!»

Отдав указание мажордому натереть воском знаменитые усы, распорядившись забальзамировать своё тело так, чтобы оно сохранялось по крайней мере 300 лет, облачённый в тунику с короной маркиза и вышитым узором в виде двойной спирали ДНК, маркиз де Дали де Пуболь (титул был пожалован ему 26 июля 1982 года королём Хуаном Карлосом I) обрёл покой в склепе под стеклянным куполом своего музея в Фигерасе, среди окружающих его полотен и предметов.

Её называли «Джокондой кинематографа». Подобно знаменитому портрету кисти Леонардо облик этой актрисы всегда казался таинственным и загадочным. Российский певец Александр Вертинский признавался на склоне лет: «В молодости я был влюблён в необыкновенную женщину. Она этого не знала. Мы не встречались. А я её видел часто. Слушал её чудесный голос, любовался её движениями. Её очарование, ум, талант бередили моё сердце… Это была знаменитая Грета Гарбо! Я десятки раз смотрел фильмы с её участием и погибал от наплыва чувств. Счастливым меня могла сделать мелочь — хоть минуту побыть рядом, перекинуться парой слов, заглянуть ей в глаза. Существовали другие женщины — приятные, обольстительные… Но мечтой, грёзой оставалась для меня далёкая, недоступная Грета».

Грета Гарбо является одной из самых прекрасных легенд, которую создал кинематограф в XX веке. Эта загадочная женщина, расположения которой добивались самые богатые и влиятельные люди, родилась 18 сентября 1905 года в Стокгольме под именем Грета Ловиса Густафссон. Её отец, Карл Альфред, сначала работал помощником мясника, потом ушёл в дворники, позже служил в булочной. Мать, Анна, происходила из крестьянской семьи.

В 17 лет Грета поступила в школу при Королевском драматическом театре. Среди её экзаменаторов был шведский кинорежиссёр Мориц Стиллер. Это он впоследствии придумал будущей звезде века псевдоним Гарбо, оттолкнувшись от имени норвежской актрисы оперетты Эрики Дарбо. Стиллер был одержим сделать из Греты звезду мирового кинематографа.

Когда Гарбо приехала в Голливуд, ей оказали приём, подобающий настоящей звезде. Знаменитый голливудский режиссёр Билли Уайлдер писал: «Чудо Гарбо — это чудо целлулоида. На плёнке её лицо полностью преображалось, становилось ликом звезды, на котором зритель пытается прочесть все тайны женской души. Эмульсионный слой плёнки невероятным образом сообщает плоскому изображению глубину и таинственность. Случай Гарбо — это случай рождения звезды на плёнке».

Мужчины ходили за ней толпами. Самый страстный любовный роман связывал Грету с актёром Джоном Гилбертом. В 1920-е годы её внимания искали Чарли Чаплин и Лайонел Бэрримор, Дуглас Фэрбенкс и Лилиан Гиш.

Грета исполняла роли роковых обольстительниц. «Гений Гарбо совмещает в себе чистоту и тайну, силу и нежность, жестокость и страсть. Вот почему миллионы тех, кто ранее не знал актрисы, осаждают кинотеатры от Парижа до Лос-Анджелеса, чтобы насладиться её искусством», — писал американский еженедельник «Ньюсуик».

Она не любила широковещательных интервью и великосветских раутов, не позволяла себе экстравагантных выходок и скандальных похождений — того, что часто сопутствует славе артиста. Грета предпочитала уединение, в круг её знакомых попадали лишь избранные. Для миллионов она была недостижимым идеалом и мифом.

«Она единственная, в ком есть светский лоск, — писал фотограф Сесиль Битон, искавший расположения Греты Гарбо. — Ей льстят, перед ней заискивают, говоря, что она пользуется колоссальным успехом, но она отказывается видеть своих почитателей. Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать её голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть её. И, между прочим, благодаря этому обстоятельству её имя теперь у всех на устах».